Семен Малков - Расплата

• Название: Расплата
• Автор: Семен Малков
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-8189-0241-2

Две подруги. Общие радости, слезы, надежды. И… общий мужчина. Для одной он – источник доходов, благосостояния, славы. Для другой – единственный и неповторимый.

Проходят годы, и треугольник мучительных страстей взрывается самым неожиданным образом. Любовь и предательство, победы и поражения, бескорыстие и криминал – через все проходят герои этой истории, которая начинается в 60-е годы и заканчивается в наши дни.

---

– Я бы и дальше ни на кого не смотрела, Хотя прошло больше пяти лет – и никакой надежды, – серьезно ответила Светлана: боль ее за эти годы, конечно, притупилась. – Дело в том, что мне нужна опора, статус замужней женщины, если хочу и дальше жить в мире искусства.

– Значит, так тому и быть! Одобряю, как говорят, целиком и полностью. Неужели не найдешь какого-никакого режиссера или директора театра? А может, министра? – рассмеялся Григорьев, стараясь обратить эту тревожную тему в шутку.

– К сожалению, тут со свободными вакансиями туго – эти деятели нарасхват. Или женаты, или отъявленные донжуаны! – охотно подхватила Светлана шутливый тон отца. – Но будем стараться!

– Вот что я давно хочу сказать тебе, дочка, – нарочито беззаботным тоном, как бы между прочим, перешел он к главной для него теме разговора. – У тебя есть все, что нужно молодой певице для успеха, ты и сама это знаешь. Поэтому жаль, если тебя затрут, не дадут проявить свой талант во всем блеске. А это вполне может произойти.

Он остановил свою речь и взглянул на Светлану с характерным для него видом собственного превосходства.

– Думаешь, почему к тебе, как говоришь, пристают, но довольно умеренно, интеллигентно? – спросил он и сам же ответил: – А потому, что не забывают, кто твой отец. Почему тебя из хора выдернул любитель «внешних данных»? Ему директор приказал, получив распоряжение из Министерства культуры!

Видя, что дочь изумлена, готова протестовать, остановил ее жестом руки.

– Погоди, Света, не кипятись! Сама только что говорила, что одним талантом жив не будешь. Тем более что все это скоро кончится и отец тебе помочь ничем не сможет. Так что прости за вмешательство. Ведь я люблю тебя, вот и хочу позаботиться… пока в моих силах.

Светлана замерла, уловив со свойственной ей чуткостью мрачный смысл его слов, и обеспокоенно подняла на него глаза.

– У тебя какие-то осложнения со здоровьем, папа?

– Не совсем. Мама в курсе, она тебе объяснит. Важно не это. – Иван Кузьмич обнял ее за плечи и по-отцовски требовательным тоном произнес:

– Доверься мне без возражений и критики! Я знаю, что делаю. Есть у меня хороший друг, он мне многим обязан. Будет твоим ангелом-хранителем.

– А кто этот твой друг? – не сдержала любопытства Светлана.

– Да всего лишь заместитель министра культуры, так сказать, рабочая лошадка. Министры приходят и уходят, а он там работает давно и всех, кого нужно, знает. – Иван Кузьмич выпрямился и с сожалением посмотрел на часы.

– Хотелось еще о многом с тобой поговорить, но скоро обход, мне надо в палату. Значит, договоримся так, – добавил он, принимая от нее пакет с фруктами. – Как только выйду на работу – приглашаю Нехорошева и вас знакомлю. Поверь, никакого вреда тебе это не принесет.

Приступив после болезни к работе, Григорьев по поведению окружающих и по ряду других признаков пришел к выводу, что никаких изменений пока не предвидится. Это возродило у него надежду, хотя и не успокоило окончательно. «Может, еще обойдется, отделаюсь легким испугом, – размышлял он. – Ведь умный начальник не заменит хорошего бухгалтера, а генсек умен, в этом ему не откажешь».

Воодушевленный появившейся надеждой, Иван Кузьмич работал с утроенной энергией, безоговорочно поддерживая все решения нового руководства и выполняя самые сложные поручения. Однако пережитый стресс не прошел для него даром. Хваленая выдержка его оставила: он стал резко реагировать на ошибки сотрудников, распекать их, чего раньше за ним не водилось.

С домашними у него за время болезни отношения потеплели, но, как оказалось, ненадолго. Скандал разгорелся, когда Григорьев заехал повидаться с внуком – незадолго до переезда на дачу.

В квартире он застал беспорядок: Светлана и Вера Петровна собирали и укладывали вещи, стараясь предусмотреть каждую мелочь. Света отправлялась с театром на гастроли, а бабушке предстояло просидеть на даче вдвоем с Петенькой безвыездно; потому и собирались более тщательно, чем обычно.

– Ну что, ты вроде живой и здоровый, – не слишком приветливо встретила мужа Вера Петровна. – По твоему внешнему виду понятно, что все обошлось. Только напугал нас до полусмерти.

– Станешь вдовой – убедишься, пугал я тебя или нет. – Григорьев помрачнел: ему теперь несложно испортить настроение. – На который час завтра заказывать для вас машину?

– Думаю, к двенадцати будем готовы, – немного поразмыслив, ответила Вера Петровна; потом поморщилась, будто проглотила что-то горькое, прекратила сборы и решительно заявила: – Но есть одна… просьба. Давно хотела сказать, но болел ты, а потом… неприятности эти у тебя на работе. – Она сделала паузу, подбирая слова, чтобы высказать все в возможно мягкой форме. – Так вот. В наше отсутствие ты завел на даче собственный медпункт. Прошу я тебя: до нашего приезда – ликвидировать.

Видя, что Григорьев побагровел и умоляюще взглянул на нее, указывая глазами на дочь, бросила еще жестче:

– Не нужно на меня так смотреть! Света – взрослый человек и все знает. Потребуется тебе медицинская помощь – вызову. А если еще какая нужна – поищи на стороне. Мы об этом давно уже договорились. А у нас ребенок там будет жить!

«Надо же! Все знает… И Света тоже… Совсем не любит меня больше Вера, раз терпела это столько времени», – уныло думал Григорьев. Ничего не ответил, опустился в кресло. Как выполнить ее требование? Не так-то это просто…

Медпункт на территории государственной дачи он приказал создать специально для своей любезной Алены. Считал, что убил сразу двух зайцев: во-первых, решил проблему – кем заменить в постели болезненную жену. Случайных связей он боялся, был однолюбом, не стремился к переменам и разнообразию, а тут – подходящая женщина.

Во-вторых, обеспечил, как ему казалось, соблюдение внешних приличий. Елена Александровна – замужем, у нее трое детей; с мужем живет дружно. На даче он с ней никогда не проводил ночь вместе, общались они только при закрытых дверях, во время процедур.

«Кто же мог натрепаться? – терялся в догадках Иван Кузьмич. На даче никому это точно неизвестно, да и кому понадобилось доносить жене?.. Наверно, все же этот паршивый сутенер, муж Алены, отомстил, – решил Григорьев. – Ну и сукин сын! Я им и квартиру, и прописку московскую сделал, на шикарную работу устроил, а он… Из-за детей, что ли? Но давно знал – и молчал! Вот и делай после этого добро людям!» – искренне возмущался он в душе. Однако что ответить жене?

– А если я не сделаю того, что ты просишь?

– Мы не переедем на дачу; правда, Светочка? Нам, как ни странно, хочется себя уважать. Или ты думаешь, что мы должны терпеть присутствие этой женщины и пересуды обслуги? По-моему, кто-то хотел соблюдать приличия! – язвительно и твердо заявила Вера Петровна.

– Ну и куда же вы денетесь с ребенком? – уцепился за последний аргумент Григорьев.

– Придется отправить Петеньку с детским садом, хоть мне это не по душе. Кроме болезней, он ничего хорошего оттуда не выносит. – Вера Петровна явно обдумала все заранее.

– Ну а сама ты… в городе все лето торчать собираешься или, может, к своему профессору побежишь? – не выдержал Григорьев – и тут же пожалел о сказанном.

Вера Петровна побледнела, выпрямилась, потом лицо ее запылало негодованием. Светлана, тоже бросив сборы, встала рядом с матерью.

– Ну вот что, Ваня, – тихо, печально произнесла Вера Петровна, чувствуя слабость от охватившего ее волнения, – прости, но ты сам напросился. – Собрала все свое мужество и заявила ему в глаза окрепшим голосом: – Все эти пять лет я не имела личной жизни, свято соблюдала правила, установленные тобой. Отреклась от себя. Спасибо, выручил внучок. Ему я отдавала всю неистраченную заботу и любовь. Соблюдала приличия. Но теперь – все!

Вера Петровна бесстрашно смотрела на притихшего Григорьева.

– Ты хочешь жить в свое удовольствие, не считаясь с нами? Пожалуйста! Но и мне дай свободу! Я ведь не старуха. Попрекаешь меня Розановым? Ну что ж, он одинок и, кажется, все еще ко мне неравнодушен. Да и, no-правде сказать, хоть и вечность пролетела, чужим мне не стал.

При этих словах Иван Кузьмич вскочил с места, будто подброшенный пружиной.

– Только посмей пойти к нему, только попробуй сказать о Свете! – заорал он во весь голос и осекся, увидев, как у дочери вытянулось лицо; но остановиться уже не мог. – Ну и пусть узнает! Все становится известным – рано или поздно. Кто ее вырастил, кто отец? Я, и только я! Он до сих пор ничего не знает! Тоже мне папаша. – Тут он ощутил боль в сердце и тяжело опустился на стул, схватившись за грудь и бормоча: – Ну вот… С вами снова инфаркт заработаю…

Боль отпустила неожиданно, как и возникла. Надо держать себя в руках, говорить спокойно.

– В общем, так. К вашему приезду на дачу медпункта там не будет. Очень жалею, что погорячился и сказал лишнее. Прошу прощения, – особенно у тебя, Светлана. К старости глупеть стал. Бывает. Но тебя, Вера, предупреждаю: если что до меня дойдет про вас с Розановым – я его уничтожу! Не физически, конечно, – морально и материально. Сделаю так, что его отовсюду выгонят. Козам на огороде будет лекции читать! Имею право: немало он мне крови попортил! – С этими словами, чувствуя себя опустошенным и больным, Григорьев, почему-то прихрамывая, вышел из дома и направился к ожидавшему его «членовозу».