Фредерик Марриет - Королевская собственность

• Название: Королевская собственность
• Автор: Фредерик Марриет
• Жанр: Исторические приключения

Герои романов — молодые люди, связавшие свою жизнь с морем. В книге живо и интересно описана морская жизнь, полная неожиданных событий. Рассказано о боевых сражениях, о знакомстве героев с новыми странами и людьми. Показано, как сложились личные судьбы героев.

---

При виде баррикады и наведенных орудий, подле которых уже стояло по человеку с зажженным фитилем, ожидая только сигнала, чтобы приложить фитиль к затравке, капитан до того испугался, что готов был бежать вниз, в свою каюту, но офицеры не допустили его до этого, хотя вся его внешность выражала несомненный страх и малодушие. Такое поведение капитана, без сомнения, должно было погубить все дело, в котором мужество, спокойствие и присутствие духа одни могли повлиять на толпу.

По предложению Питерса, командиру, офицерам и морской пехоте было предложено положить оружие и признать себя арестованными, в противном же случае, при малейшей попытке предпринять что-либо, фитиль будет приложен к затравке.

Наступила минута напряженного молчания, точно затишье перед бурей. У каждого из присутствующих сердце билось учащенно, в груди каждого клокотали разнородные страсти: в одних выплывали наружу старые обиды и оскорбления, возмущался вольный дух против насилия и безгласного рабства, в других говорил страх или предчувствие неминуемой беды: у одних обида за свое бессилие и беспомощность, у других — гордая решимость умереть, если нужно, но с гордо поднятым лицом, как подобает человеку, сознающему свою правоту и свое превосходство. Среди всех этих разнообразных чувств и расходившихся страстей только одно маленькое сердечко билось ровно и спокойно, неустрашимо и безбоязненно, только в одних ясных больших глазах не отражалось ничего, кроме любопытства и удивления. Такого рода зрелище было непривычно для маленького Вилли, этого шестилетнего ребенка в полной матросской форме, который мог бы считаться воплощением детской красоты, если бы не чересчур разумный и вдумчивый взгляд его больших карих глаз, придававших его личику что-то необычайное в столь раннем возрасте. Ребенок по очереди смотрел то на капитана и офицеров, то на грозную баррикаду, из-за которой виднелись только головы матросов. Он стоял, недоумевая, куда ему пойти: идти к офицерам, которые любили и баловали его, он не решался вследствие присутствия капитана А., которого он заметно чуждался, пойти же к отцу и матросам не мог, так как койки и гамаки преграждали ему дорогу. Наконец, он сделал несколько шагов вперед и прислонился к одному из орудий, так что головка его находилась на уровне самого жерла. Адамс, заметив опасность, которой подвергался ребенок, выступил вперед и направился к баррикаде.

Это было против условия, поставленного бунтовщиками, поэтому Питерс крикнул ему:

— Эй, Адамс, ни шагу, не то мы будем стрелять! Адамс только махнул рукой и продолжал идти вперед.

— Вернись назад! Не то, клянусь небом, мы будем стрелять! — повторил Питерс.

— В старика, да еще безоружного? Нет, Питерс, вы не будете стрелять, я не стою этого заряда пороха… Во имя Бога, во имя вашего собственного душевного спокойствия, Питерс, не стреляйте! Не то вы никогда в жизни себе этого не простите! — крикнул старик.

— Задуй фитиль! — скомандовал Питерс. — Что может сделать против нас один человек!

В этот момент Адамс подошел к самому жерлу орудия и схватил ребенка на руки.

— Я пришел сюда, Питерс, только для того, чтобы спасти вашего ребенка, головка которого разлетелась вы вдребезги, если бы выстрелили из орудия! — сказал старик, повернувшись кругом и идя на свое прежнее место с ребенком на руках.

— Да благословит тебя Бог, Адамс! — воскликнул Питерс дрогнувшим, взволнованным голосом, любовно глядя на своего сына: нежное отцовское чувство смягчило на мгновение озлобленное и ожесточенное сердце бунтовщика.

Адамс отнес ребенка на корму и поставил его среди офицеров.

ГЛАВА III

Между людьми, как и между большинством стадных животных, очень не многие обладают способностью стать во главе движения, быть предводителями толпы: большинство создано, чтобы следовать по указанному пути, а не пролагать новый путь и вести других за собой. То же было и в данном возмущении, а на том судне, о котором идет речь, быть может, один Питерс был способен стать во главе движения и руководить остальными, потому-то он и стал душой бунта на своем судне, им он держался, им мог быть усмирен по желанию, и был момент, когда все лучшие чувства заговорили в нем при виде своего ребенка. Капитан, которому была знакома человеческая природа, капитан, обладающий решимостью и чутким сердцем, сумел бы воспользоваться этим моментом и, повлияв на Питерса, усмирить бунт в самом его начале. Но капитан А., заметив тревогу Питерса за своего ребенка, вздумал воспользоваться этим нежным родительским чувством и, видя в мальчике драгоценного заложника, выхватил его из рук Адамса в тот момент, когда тот готовился опустить его на пол. Капитан приказал двум солдатами направить на ребенка свои заряженные ружья, давая этим понять бунтовщикам, что при малейшем враждебном действии их он прикажет убить мальчика.

Оба солдата, которым было отдано это приказание, молча смотрели друг на друга, но ни тот, ни другой не исполнили приказания. Капитан повторил его еще раз с самодовольным видом, воображая, очевидно, что напал на гениальную мысль. Среди офицеров послышался ропот и протест. Лейтенант, командовавший пехотой, отвернулся с нескрываемым чувством негодования, но все было напрасно. Капитан с угрозой повторил свое приказание, — и вдруг вся рота пехоты с сержантом во главе, обступив сплошной стеной маленького Вилли, со штыками наперевес, перешла на сторону бунтовщиков с громким «ура!»

Когда мальчика передали через баррикаду прямо на руки отцу, старший лейтенант подошел к капитану и с мрачным, недовольным видом произнес:

— Теперь мы должны сдаться на их условия, сэр!

— Да, да, на все условия… На все, какие они только захотят! — заволновался капитан А. — Скажите им, Бога ради, что мы на все согласны… Скажите же, не то они будут стрелять!

Но это приказание оказалось совершенно излишним, так как бунтовщики, поняв, что теперь всякого рода сопротивление со стороны начальства уже совершенно немыслимо, сами разрушили баррикаду и двинулись с Питерсом во главе к командиру и офицерам.

— Вы согласитесь, конечно, господа, считать себя арестованными? — спросил Питерс, обращаясь прямо к старшему лейтенанту и офицерам и умышленно игнорируя капитана.

— Да, да, мы на все согласны! — заторопился капитан А., — Надеюсь, вы не захотите замарать свои руки кровью, мистер Питерс ? Ведь я не хотел сделать зла вашему ребенку!

— Если бы вы даже и убили его, то не сделали бы ему того зла, какое вы сделали мне, капитан, — отозвался Питерс, — но за жизнь свою вы можете быть спокойны: мы с личностями не воюем! — презрительно добавил он.

Это был момент торжества Питерса: он видел перед собой этого человека, трепещущего и заискивающего его милости. Это был момент отмщения, момент, когда Питерс мог выказать ему все свое презрение, имея власть казнить и миловать.

Как это видно из всех отчетов и документов того времени, бунтовщики вообще относились к своим офицерам и командиру с должным уважением, хотя и держали их под арестом, не признавая их власти. Нежелавших покориться им они отправляли на берег, но никакой грубости и насилия не было произведено по отношению к тем, кто сам своими действиями и поведением не вызывал на грубость.

Правда и то, что требования бунтовщиков на этот раз были менее благоразумны, чем во время возмущения в Спитхэде, но когда заговорят чувства, возмущенные несправедливостью, то трудно требовать умеренности и благоразумия.

В качестве делегата от своего судна Питерс отправился на следующий день на «Королеву Шарлотту», где Паркер, глава и вожак возмущения, ежедневно собирал вокруг себя всех делегатов, сообщал дальнейшую программу действий, отдавал распоряжения. Питерс вскоре стал одним из наиболее видных и деятельных участников в этом деле и, благодаря своему высшему развитию и образованию, выделялся даже среди главарей бунта.

Паркер, хотя, без сомнения, способный и талантливый человек, не обладал, однако, всеми теми качествами, какие необходимы для человека, стоящего во главе сильного движения.

Чтобы достигнуть в таком деле успеха, надо быть совершенно необычайным человеком, надо родиться для того, чтобы повелевать толпой, чтобы заставить ее слепо следовать за собой вопреки всему. Паркер же давал слишком много времени, чтобы одуматься, и этим погубил все дело, погиб сам и обрек на погибель всех своих ближайших и наиболее деятельных соучастников.

В числе других и Питерс был приговорен к смерти на эшафоте как бунтовщик и изменник.

Закованный в ножные кандалы в тесном судовом карцере с крепкими решетками сидел Питерс, тут же у его ног лежала его жена, пряча голову в его коленях, а немного дальше сидел на деревянной чурке старик Адамc и гладил по головке стоявшего подле него маленького Вилли. Все молчали, взоры всех были обращены на несчастную женщину, которая казалась самой безутешной из них всех.