Джон Ле Карре - Секретный пилигрим

• Название: Секретный пилигрим
• Автор: Джон Ле Карре
• Жанр: Шпионский детектив

Берлинская стена разрушена, «железный занавес» ушел в историю. Цели и задачи разведки коренным образом изменились, но, чтобы новое поколение шпионов смогло успешно работать в непредсказуемом и изменчивом мире, необходимо, чтобы кто-то передал ему богатый опыт «холодной войны». Именно этим и занимается Нед, ветеран британской разведки. Именно для этого он приглашает в качестве инструктора для «новых шпионов» своего наставника, легендарного бойца невидимого фронта Джорджа Смайли.

---

У ног Смайли расположилась последняя группа моих студентов – девушки в вечерних туалетах, похожие на букет цветов, юноши с живыми и свежими лицами после напряженного учебного года в Аргайлле.

– Вот и все, – повторил Смайли.

Что подействовало на нас? Его ли внезапное молчание? Его изменившийся голос? Или сделанный им почти пасторский жест, или его коренастая фигура, напрягшаяся то ли от благочестия, то ли от решимости? Я тогда не смог бы ответить на это, не могу и сейчас. Но, ни на кого не глядя, я почувствовал, что все как-то насторожились, будто Смайли призвал нас к оружию. Хотя то, о чем он теперь рассказывал, в одинаковой мере звучало призывом как сложить его, так и взять его в руки.

– Все кончено, закончил и я. Совершенно категорически. Пора опустить занавес перед бывшим воином “холодной войны”. И, пожалуйста, не просите, никогда не просите меня вернуться. Новым временам нужны новые люди. Ни в коем случае не старайтесь подражать нам.

Я думал, что он на этом и закончит, но Джордж, как всегда, был непредсказуем. Насколько мне известно, он заранее заучил свою заключительную речь, он работал над ней, репетировал каждое слово. Как бы то ни было, на него подействовало наше молчание, как, впрочем, и наше желание быть участниками церемонии. И в самом деле, в тот момент мы так сильно полагались на него, что, повернись он и уйди прочь, не сказав нам ни слова, наше разочарование превратило бы любовь к нему в раздражение.

– Я всегда думал только о человеке, – заявил Смайли. В типичной для него манере он начал с загадки, сделал паузу и только потом объяснил, что имеет в виду. – Мне всегда было наплевать на идеологию, если только она не преследовала безумных или злонамеренных целей. Я всегда считал, что надстройка не стоит составляющих ее частей и что политика служит лишь оправданием безразличия. Человек, а не массы – вот наш девиз. Именно человек покончил с “холодной войной” – на случай, если вам это невдомек. Не оружие, не техника, не армии и не кампании. А просто человек. И, кстати, так уж случилось, не человек с Запада, а наш заклятый враг с Востока; это он вышел на улицы, подставляя себя под пули и дубинки, и заявил: с нас хватит. Именно у их короля, а не у нашего хватило мужества подняться на трибуну и признаться, что он голый. А идеология плелась за этими немыслимыми событиями как обреченный преступник, что характерно для идеологии, когда она отстает от жизни. А все потому, что у нее нет собственного сердца. Она – проститутка и ангел наших с вами устремлений. Когда-нибудь история назовет победителя. Если Россия станет страной демократии, тогда Россия будет победительницей. И если Запад захлебнется собственным материализмом, тогда Запад может оказаться побежденным. История хранит свои тайны дольше, чем большинство из нас. Но она обладает одной тайной, которой я поделюсь сегодня с вами при условии полной конфиденциальности. Иногда победителей не бывает вовсе. Иногда не нужно иметь и побежденных. Вы спросили меня: как сейчас следует относиться к России?

А спрашивали ли мы его об этом? Что побудило его сменить тему? Что верно, то верно, мы немного поговорили о развале Советской империи, мы рассуждали о неуклонном подъеме Японии и исторических сдвигах в области экономики. И во время непринужденной беседы после ужина, да, верно, кто-то коснулся моей службы в Русском Доме, кто-то поинтересовался ближневосточным вопросом и работой Смайли в комитете по правам рыболовства, что благодаря Тоби стало достоянием гласности. Но Джордж, кажется, счел нужным ответить на другой вопрос.

– Вы спрашиваете, – продолжал он, – можно ли доверять Медведю? Вам кажется забавным, вам немного не по себе от того, что с русскими можно говорить как с людьми и находить с ними много общего по ряду вопросов. Я дам вам сразу несколько ответов.

Первый – нет. Медведю нельзя доверять никогда. Прежде всего, Медведь сам себе не доверяет. Медведю грозит опасность, Медведь перепуган, и Медведь распадается на части. Медведь испытывает отвращение к своему прошлому, досадует по поводу настоящего и страшится будущего. Что с ним бывало не раз. Медведь разорен, ленив, капризен, некомпетентен, хитер, непомерно горд, опасно вооружен, порою блестящ, часто невежествен. Без своих когтей он превратится в еще одного безалаберного члена “третьего мира”. Но он отнюдь не потерял свои когти. И за один день он не может вывести свои войска из-за рубежа, хотя бы потому, что их негде расквартировать, нечем кормить, да и доверять им тоже нельзя. А поскольку наша Служба призвана не утрачивать бдительности, мы пренебрегли бы своим долгом, если бы на мгновение ослабили наблюдение за Медведем и его непокорными детенышами. Это мой первый ответ.

Второй ответ – да, мы можем целиком доверять Медведю. Медведь никогда прежде не заслуживал такого доверия. Медведь просится к нам, он жаждет переложить на нас свои беды, открыть у нас свой банковский счет, ходить по магазинам у нас на Главной улице и стать уважаемым членом нашего леса, так же как и своего, – и все потому, что его общество и экономика в состоянии развала, его природные богатства растаскиваются, а его руководители некомпетентны сверх всякой меры. Медведь так отчаянно нуждается в нас, что мы можем спокойно позволить ему в нас нуждаться. Медведь страстно желает покончить со своей страшной историей и выйти из мрака последних семидесяти или семисот лет. Мы для него и есть дневной свет.

Беда в том, что мы на Западе традиционно не доверяем Медведю, будь то Белому или Бурому, или Бело-Бурому, каким он сейчас и является. Без нас Медведь может попасть в беду, но многие полагают, что он именно это и заслужил. Точно так же было в 1945 году, когда находились люди, считавшие, что поверженная Германия должна оставаться в руинах до конца света.

Смайли замолчал и, казалось, раздумывал, все ли он сказал. Он взглянул на меня, но я предпочел отвести глаза в сторону. Вопрошающее молчание побудило его продолжить.

– Медведь будущего станет таким, каким мы его сделаем, а причин для того, чтобы сделать его каким-то, несколько. Первая – это обычное чувство приличия. Если ты помог невиновному человеку избежать тюрьмы, то самое малое, что ты можешь для него сделать, – это дать ему миску супа и возможность занять свое место в свободном мире. Вторая причина настолько очевидна, что, наверное, излишне ее упоминать. Россия, даже собственно Россия, без ее владений, – огромная страна с огромным населением, находящаяся в сердце земного шара. Бросить Медведя на произвол судьбы? Сделать так, чтобы он стал обиженной, отсталой, набитой вооружениями страной вне нашего лагеря? Или превратить его в партнера в ежедневно меняющемся мире?

Он взял свой шаровидный бокал и задумчиво уставился на него, вращая оставшееся в нем бренди. У меня возникло ощущение, что расставание дается ему тяжелее, чем он предполагал.

– Да. Хорошо, – пробормотал он, будто отвечая на собственные мысли. – Но вам придется не только свои головы переделывать, а сверхмощное современное Государство, сооруженное нами для защиты от того, чего уже не существует. Во имя свободы мы пожертвовали слишком многими свободами. А теперь нам нужно вернуть их.

Он застенчиво улыбнулся, и я понял, что он пытается рассеять собственные чары, под которыми мы оказались.

– Так что, прилежно исполняя свой долг перед Государством, сделайте мне небольшое одолжение: время от времени налегайте на его устои. В последнее время Государство несколько выросло из своей одежды. Было бы хорошо, если бы вам удалось подогнать его по ее размеру. Нед, я – зануда. Пора отправлять меня домой.

Он резко встал на ноги, будто стряхивая с себя что-то такое, что угрожало его свободе. Затем он нарочито медленно обвел комнату взглядом – не студентов, а старые фотографии и трофеи его времени, по-видимому, запоминая их. Он прощался со своим домом после того, как завещал его наследникам. Затем он вдруг принялся суетливо искать свои очки, пока не обнаружил их у себя на носу. Потом он расправил плечи и зашагал целеустремленно к двери, которую два студента бросились открывать перед ним.

– Так. Хорошо. Доброй ночи. И спасибо. Да, напомни им, чтобы приглядывали за озоновым слоем, хорошо, Нед? Для этого времени года в Сент-Эгнес что-то уж слишком жарко.

И он вышел, не оборачиваясь.

Глава 13

Ритуал выхода на пенсию в Службе, вероятно, не более мучителен, чем в любом другом ведомстве, но он по-своему пикантен. Здесь нет ностальгических церемоний: обедов со старыми знакомыми, приемов для сотрудников, обмена крепкими рукопожатиями с секретаршами старшего возраста со слезами на глазах, визитов вежливости в родственные учреждения. А вместо этого – процедура забвения, при которой вы мало-помалу освобождаетесь от специальных сведений, недоступных простым смертным. Для того, кто всю жизнь работал на Службу, включая три года во внутреннем секретариате Барра, эта процедура может быть тягостной и многоступенчатой, даже если сами секреты ушли в отставку гораздо раньше вас. Запертый наедине с Палфри в его затхлой юридической конторе, к счастью, нередко после вкусного обеда, я подписывал один эпизод своего прошлого за другим, покорно бормоча за ним одну и ту же скромную английскую клятву и каждый раз выслушивая его неискреннюю угрозу кары на случай, если тщеславие или деньги побудят меня эту клятву нарушить.