Наталия Ларионова - Шестая печать

• Название: Шестая печать
• Автор: Наталия Ларионова
• Жанр: Исторические приключения

Уважаемые читатели!

Позвольте представить на ваш суд роман в силу стечения обстоятельств отправленный в «стол» издателями.

Роман этот был закончен как раз тогда, когда на российский книжный рынок был выброшен «Код да Винчи», и именно это обстоятельство, видимо, сыграло негативную роль в книжной жизни романа.

Хочу предупредить, что если вы ищете сюжет или героев созвучных героям Дэна Брауна, то в этой книге вы их не найдете.

Может вам будет интересно, что автор романа прожил больше пятнадцати лет на Западе и в основу своего произведения положил различные собственные наблюдения людей, образа жизни, и построения взаимоотношений.

---

— Конечно, хотя и не очень пристально.

— Ну, думаю, то о чем я вас спрошу, не прошло бы мимо вашего внимания. Скажите, сколько вам попалось на глаза разоблачений, связанных с сотрудничеством вашей бывшей партийной номенклатуры с орденом иезуитов или, если вам удобней, вы припомните подобные скандалы в странах бывшего соцлагеря,.

— А что были те, кто сотрудничал?

— Были и достаточно. Причем не просто делились информацией, а активно выполняли порученные им задания. Но мы немного отвлеклись. Оговорюсь сразу, что точно не знаю. Но еще со времен своего основателя Игнатия Лойолы иезуиты старательно хотят выяснить тайну, скрывающуюся Хранителями и думаю, не ошибусь, если предположу, что хотели бы иметь возможность распоряжаться ей по своему усмотрению.

— Так случившееся с Кьярой дело рук кого-то из них.

— Признаю что так. Причастность ее по роду службы к расследованию, ведущемуся в замке, некогда принадлежавшему одному их Хранителей. Наличие каких-то материалов, связанных с исследованиями и пара неосторожных высказываний, позволили им предложить, что она знает нечто представляющее для них интерес, но скрывает это. Результатом стала ее изоляция. Пришлось прибегнуть к помощи интриг, чтобы добиться отказа воздействий на нее. Тем более что по моему, они и сами пришли к выводу об ошибочности своих предположений. Вот только боюсь, не будь наших интриг, они решили бы проблему, увеличив число загадочных исчезновений на еще одно.

— Но Анджело, вы так спокойно обо всем этом говорите.

— А что вы мне прикажете делать Хранитель. Переделать мир, изменить принципы работы, складывавшиеся веками, разрушить те институты, которые действительно приносили пользу, да и сегодня приносят ее, только потому, что они испытывают нездоровый интерес к одной тайне, ужасно древней, да к тому же известной лишь людям умершим почти тысячу лет назад. Тайне, которую даже мы не сможем открыть, ведь Великая Печать, даже после возвращения Главного Хранителя и Главной Печати остается не полной.

— Простите меня Анджело, наверное, я погорячился. Я ни в малейшей мере не хотел обидеть вас. Просто здесь наложились личные чувства.

— Нет, это я должен попросить вас простить меня. Очень трудно становиться перед дилеммой выбора. Одно строить интриги внутри системы и совершенно другое выступить против институтов этой системы. Институтов продуктивно работающих на то во что ты веришь, сохранив свою веру и не ощущать себя при этом предателем.

Мы замолчали, погрузившись, каждый в свои размышления. Слова Анджело о вере и предательстве были очень близки мне пережившему распад Советского Союза. Я тоже не хотел выступать против институтов власти существовавшей в те времена. Хотя не хуже других знал, что в их истории существуют черные страницы, но это не делало меня их непримиримым врагом.

Наверно не в последнюю очередь я и пытался убежать от необходимости делать выбор между прошлым и будущим своей собственной страны. Так что требовать, от кого бы то ни было, совершать подобный выбор я просто не имел морального права.

Молчание наше нарушил Анджело.

— Прежде всего, позвольте мне вас поблагодарить.

— За что? За то, что я загнал вас в тупик.

— Нет, вы не загнали меня в тупик. Но то противоречие, существовавшее в моей душе, не могло быть оставлено не разрешенным. В результате все это привело бы к неверным действиям, в лучшем случае. Когда-то нужно было решить для себя, не противоречит ли вере все, что я делаю. И сегодня, как никогда ясно я представляю себе — не противоречит. Да я принес клятву оберегать доверенную мне тайну и ее Хранителей не взирая на их веру. Тайна эта доверена ее первыми Хранителями защите католической церкви и оберегая, ее я исполняю миссию своей веры. И верно, что господь ведя нас своими путями, именно этим дает мне исполнить свое предназначение.

Мы снова замолчали. Я сидел и думал: «Как хорошо иметь такую веру — веру, которую никто не отменял». И чтобы не зайти в своих рассуждениях дальше. Испугавшись самого себя, решил вернуться к причине нашей встречи.

* * *

Вернувшись домой я долго не мог начать разговор обо всем этом. Закончив все дела, мы уже собирались лечь спать, когда я все же решился не откладывать разговор.

— Кьяра, мой чудесный человек, а что если вместо того, чтобы лечь спать мы выпьем по чашке кофе и я тебе расскажу одну историю.

— Сережа, а ты точно хочешь ее рассказать прямо сейчас, а не завтра утром? Прости меня, но не получится ли, то завтра ты будешь сожалеть о таком решении.

— Единственно о чем я могу сожалеть завтра так это о том, что не дал тебе нормально отдохнуть в сегодняшнюю ночь.

Мы перебрались на кухню, где за чашкой кофе я начал свой рассказ. Надо сказать, одной чашкой дело не ограничилось. Все мои заготовки рассыпались вдребезги, я перескакивал с одного на другое, и только безграничное терпение Кьяры позволило хоть как-то осмысленно передать все события.

Потом мы долго молчали. Главная печать лежала на столе между нами.

— Неужели этот кусок серебра стал причиной такого количества событий? — этот вопрос Кьяра произнесла вслух, но не обращая ко мне.

Скорее это выглядело даже не как вопрос, а как констатация факта.

— Сережа, — после некоторого молчания продолжила она, — а может нам поехать в Россию вместе.

— Любимая я думаю, вся поездка займет несколько дней, ну от силы неделю. Мне и хотелось бы, но мне все же будет спокойней, если я полечу один и к тому же не придется ломать голову с оформлением бумаг на Стена. Он у нас хоть и русский терьер, родившийся в России, но боюсь, для поездки придется потратить столько времени и нервов на его оформление, что… — я запнулся, не зная какие доводы привести.

— Хорошо, хорошо Сережа. Мы очень будем ждать тебя, а ты пообещаешь быть осторожным.

— Кьяра, Россия страна, где я родился и вырос и уж кто-кто, а я там не пропаду.

— Ну, во-первых, родился и вырос ты в Советском Союзе, о котором говорили все что угодно, но только не то, что он переполнен бандитами, как сейчас Россия.

— Любимая, бандиты в России сегодня это как некогда медведи в Советском Союзе, о котором говорили все что угодно, но только не то, что он переполнен бандитами, как сейчас Россия.

* * *

Я летел в Москву полный самых радужных надеж.

Документы найденные профессором Ивановым в английских архивах и обещание Анджело, что поддержку в моих архивных изысканиях мне окажут в руководстве федеральной службы безопасности и Госдумы позволяли надеяться, что я смогу найти следы Аристотеля Фиораванти и проследить судьбу его и его приемников.

Задумавшись о судье Хранителя, искавшего защиту в России мои мысли невольно переключить на нас с Кьярой.

* * *

— Пан министр, мы уже договаривались на время заседания кабинета отключать мобильные телефоны.

Ему пришлось повернуться к премьеру всем телом. Корсет не позволял двигать головой.

— Но пан премьер, я долечиваюсь амбулаторно, и это звонок моего лечащего врача, который, по своим показаниям требует, чтобы я срочно подъехал к нему. Кстати, с вашего позволения, я покину заседание, а с оставшееся его частью ознакомлюсь по стенограмме.

— Что же с врачами не спорят. Идите. Хотя сегодня обсуждается вопрос напрямую затрагивающий деятельность вашего министерства.

— Не думаю, что в моем присутствии было бы принято нечто революционное. Моя позиция вам известна, а менять ее в ходе заседания я не собирался.

Распрощавшись, он вышел. Возле здания правительства его дожидался служебный автомобиль, как две капли похожий на предыдущий. Сев на заднее сиденье он первым делом застегнул ремни безопасности. После аварии, если даже необходимо было проехать и один квартал, он обязательно их застегивал.

— Отвези меня к собору… Мне необходимо побыть в тишине, подумать.

Внутри собора ничего не менялось. Впервые ему подумалось, сколько человеческих жизней прошло под вот этими каменными сводами, неизменными и равнодушными по всему происходящему.

— Садись сын мой, тебе тяжело стоять да и здоровье нужно беречь, без него очень трудно, хоть что-нибудь сделать.

— Не беспокойтесь Наставник, у меня со здоровьем все уже наладилось. Я внимательно вас слушаю.

— Нам стало известно, что не безызвестный вам пан Попов собирается отправиться в Россию. Так вот было бы весьма желательно, чтобы он из этой поездки не вернулся. Россия, как вы знаете, дикая страна и если там с ним, что-нибудь произойдет, то ни кого это не удивит.

— Я подумаю, как это лучше сделать.

— А вы воспользуйтесь вашими контактами с русскими бизнесменами, думаю, они не откажутся вам помочь в этом деле. И главное себя берегите. Вы нам очень нужны.

Сема Гробович кажется, ждал его звонка и согласился встретиться немедленно.