Дарья Истомина - Торговка

• Название: Торговка
• Автор: Дарья Истомина
• Издательство: АСТ, КРПА «Олимп»
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-003857-7, 5-8195-0388-0

Маше Корноуховой в жизни никогда ничего не доставалось просто так. За все приходилось бороться — за место на рынке для своей рыбной палатки, за своего покупателя, за любовь к Никите, водителю «газели», за право на независимость и возможность жить в достатке. Но Машка из породы людей непотопляемых. Она выстоит, даже если бочку отборной икры конкуренты зальют бензином, а менты перевернут все поддоны с рыбой в поисках наркотиков. Но жизнь поворачивается к ней совсем неожиданной стороной…

---

Парнишке, которого звали Гена Кондратюк, я приглянулась, и он начал намекать, как бы встретиться. Я никогда никому ничего не обещаю, но тут сделала глазки. Всегда выгодно иметь знакомого, который знает все уставы в монастыре, куда ты лезешь. Из предбанника офиса на уровень выше вела мраморная лестница с медными перилами, которая упиралась в белую дверь с табличкой «Гендиректор». Гена собрал анкеты, унес за дверь и выглянул оттуда почти через час, когда все девчонки уже дошли от ожидания.

— Прошу вас! Проходите, — сказал он.

Кабинет был здоровенный, с ковром на паркете и красивым гобеленом на стене, верхнее освещение было выключено, горела только рабочая лампа над столом, и в ее свете курился табачный дым. За столом сидела крупная женщина в обычной непрезентабельной и даже грязноватой торговой куртке, смолила беломорину и протирала платочком очки с толстыми стеклами. Ее было много, этой тетки, этакая оплывшая грузная бегемотиха, с плоским широким загривком, в серых седых кудельках, с прозрачно-ситцевыми глазками.

Гендиректорша рассматривала нас, выстроившихся в ряд перед ее столом, без особого интереса. Скользнула глазками и ухмыльнулась:

— Господи, откуда вы только беретесь, кривоногие?

Девахи кривоногими отнюдь не были, но возражать не осмелились.

Тетка полистала папку с нашими анкетами, помечая что-то карандашиком.

— Я генеральный директор этой шарашки, — представилась она. — Мерцалова Лидия Львовна. Всяких слов насчет того, что каждая из вас должна проникнуться и понять, как ей, возможно, повезет, говорить не буду. Информация к размышлению: сотни таких же писюх толкутся на улице и в подворотнях и занимаются черт знает чем, а мы вам даем шанс! Запомните! Я тут вам и царь, и бог, и воинский начальник… При первом намеке на воровство — вон! При первом намеке на употребление наркоты или выпивки — вон! За неряшливость в одежде и внешнем виде — вон! Никаких идиотских побрякушек, клипсов, колец в ноздре и всякого такого! Косметика — в пределах скромного наива. От вас должно нести юностью, весной и здоровьем. Такие школьницы-простушки. Теперь по порядку: вас всех прокачают на тестах наши аналитики, по результатам собеседования опытные специалисты определят, полные вы дуры или в мозгах хоть что-то шевелится. Каждая пройдет полную медкомиссию. Если кто беременная — сразу вон… В дальнейшем в случае беременности — тоже вон! Мы ваших шпротов кормить не обязаны, здесь не богадельня! Ну, более подробный инструктаж вам предстоит… Но то, что я тут на вас трачу мое драгоценное время, еще не значит, что вы будете приняты!

Мы обалдело молчали. Мерцалова орала так, словно мы уже были в чем-то виновны.

— И последнее… — вновь заговорила она, отпив чаю из стакана в массивном подстаканнике. — То, что вы тут нарисовали в анкетах, ничего не значит. У нас теперь есть ваши адреса, номера телефонов… У нас своя мощная служба безопасности, которая проверит ваши данные и выяснит, много ли вранья. В смысле биографий, приводов, судимостей и прочего… В течение двух недель вы получите извещение о том, что можете явиться на испытания. Или не получите ничего. Сообщать каждой о том, что она не подходит, мы не обязаны… Свободны!

Не скажу, чтобы я сразу заколыхалась в сомнениях, и, если бы не младший менеджер Генка Кондратюк, я бы, наверное, все-таки пробивалась в этот храм цивилизованной торговли. Я уже просто млела от удовольствия, предвкушая, как потрясу Полину, в скором времени заявившись домой в зеленой форме, с оранжевым жилетиком и пилоточкой и фирменным знаком на груди. Если честно, Генка меня просто спас.

Он отловил меня у выхода из маркета, уже переодетый в обычные куртку и брюки, и сказал:

— Слушай, чернявенькая, есть разговор… Просто жалко мне тебя, понимаешь? Давно из школы?

— Не очень!

— Оно и видно! У меня знакомая такая же… Еле отвадил ее! Господи, и откуда вы только беретесь, кретинки непуганые! Красиво ей тут…

У него было хорошее простецкое лицо с румянцем на пухловатых щеках и серьезными глазами, и я каким-то чутьем уловила, что он и впрямь хочет мне помочь. Знакомство могло стать полезным для моей будущей карьеры в супермаркете, и я согласилась:

— Если тащить на какую-нибудь хату не будешь, отчего же не потрепаться?

Мы присели за столик в какой-то тротуарной точке неподалеку от супермаркета, Генка взял пиво, мне поставил пепси и вазочку пломбира.

— Ты видела, сколько у нас понатыкано телекамер наблюдения? А зачем — соображаешь?

Верно, этих коробочек с глазками было в магазине много и всюду. Над каждым прилавком, над кассами, входами и выходами. Оказалось, под недреманным оком целой службы, сидящей где-то за центральным пультом, находится все и вся. Считается, что это защита от магазинных воров, но все нацелено на наблюдение за персоналом. Треп за прилавком строго воспрещен, даже в ночную смену, когда в торговом зале никого из покупателей не бывает. Всю смену положено стоять и не присаживаться. И не дай господь прилечь грудью на прилавок, когда ноги немеют! Или огрызнуться на какую-нибудь корову, которая никак не может выбрать, что ей взять — готовые телячьи отбивные, принесенные из цеха полуфабрикатов, или парную говядину. Даже если этого не засекает старшая по смене или бригадирша, все равно каждое отступление от правил фиксируется с пульта.

Зарплату выдают по-западному, каждую неделю, в конвертиках. Но почти каждая из младших продавщиц-стажеров постоянно обнаруживает в нем желтый бланк штрафа. За что тебя греют, не указывается. Но если ты такая любопытная, можешь подняться к менеджеру по трудовым конфликтам, и он объяснит за что и даже видеозапись прокрутит, на которой ты треплешься с каким-нибудь парнишкой из покупателей, в носу ковыряешь, причесываешься или маникюришься втихаря или трескаешь что-то, присев на корточки, чтобы никто не видел.

Я Генку не перебивала, видела, что ему и самому, кажется, у них достается.

— Вот сообрази, глупенькая, — продолжал он, — зачем тут такой мощный учебный центр, такое количество инструкторов и почему прием и отбор новых девчонок идет почти беспрерывно? В одну трубу вливается, в другую выливается… Как в задачке с бассейном? Не понимаешь?

— Кому-то так выгодней? Начальникам?

Контракт с каждой такой же нетерпеливой дурехой, как и я, заключается только временный — не более чем на два месяца, после чего он может быть продлен, но может и аннулироваться. Это означает, что ты не прошла испытательный срок. Ну и под зад — и за ворота…

Поначалу девчонки от всего тащутся, им здесь все нравится — и бесплатная кормежка, и красивая форма, почти как у стюардесс, и то, что каждый день начинается с веселого приветствия по громкой связи всему экипажу и пожелания счастливого дня. Гордясь тем, что уже принадлежат раскрученной и именитой фирме с иноземным и отечественным капиталом, юницы выкладываются, пуп рвут и стараются изо всех силенок, как никогда бы не стала выкладываться все повидавшая, знающая себе цену, расчетливая торгашка в возрасте. Но очень скоро каждая из молоденьких дурочек начинала понимать, что от обещанной большой зарплаты на руки капают копейки и от нее реально ни фига не остается, что и за форму и за питание идут вычеты и что, несмотря на все эти фирменные флаги и стяги, гимны во славу и прочую шумно-пеструю труху, ее просто беспощадно отжимают. Но тут как раз и объявляют, что в ее услугах более не нуждаются.

Следующая!

И этих следующих уже вагон и маленькая тележка. Молоденьких, тупо-восторженных и визжащих от удовольствия: «Ох, Зин, глянь, как мне идет эта пи-лоточка!»

— Рви когти, подруга! Пока не поздно, — посоветовал мне Генка. — Отожмут тебя, как тряпку, ноги вытрут — и с приветом! Это галера каторжная… Двести человек гребут, с десяток едут…

— А ты почему не рвешь?

— А я пока из тех, кто едет, — ухмыльнулся он.

— За какие заслуги?

— Ну все-таки в Плехановке учился, пока за академическую неуспеваемость не вышибли, — пояснил он.

— Что-то ты темнишь…

— Ладно… Мерцалова Лидия Львовна, которая вас просматривала, — моя бабушка. Так что я под ее мохнатой лапой отсиживаюсь…

Потом, конечно, выяснилось, что за всей этой заботой о моей юной судьбе стоит элементарный клей. Мне пришлось дать ему номер телефона, один раз он меня сводил в цирк на Цветном, раз на дискотеку в Олимпийском. Но когда начал лезть лапами куда не надо, я его отшила. И он не особенно возникал, потому что у него таких, как я, был целый супермаркет, и каждая мечтала подцепить бабушкина внука.

Однако я ему до сих пор благодарна за то, что он меня вовремя удержал от пополнения рядов тружениц супермаркета.

Замкнулись мы с ним снова, когда я уже освоилась на ярмарке, совершенно случайно.

Галилей, как всегда, проявил свою удивительную информированность и как-то сказал мне, что, по его сведениям, склад в супермаркете затарился не находящими сбыта в центре рыбными консервами, и один знакомый ему человечек втихаря распихивает их на реализацию по мелким торговым точкам. Очень выгодно, между прочим.