Олег Ермаков - Знак Зверя

• Название: Знак Зверя
• Автор: Олег Ермаков
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-89178-183-2

---

Черепаха оторвал взгляд от города, залитого еще горячими лучами вечернего солнца.

— Говорю: фуражка.

Он наморщил мокрый лоб.

— Говорю: фуражку?.. Ты что? отключаешься?

— Жарко.

— Достал ты?

— Что?

— Фуражку, фуражку.

— Фу... жарко, голова трещит.

— Скоро поедем, а ты без...

— Трещит.

— ...фуражки. Но радуйся, у земляка есть лишняя. Двадцать пять.

— Нету.

— Скостим: двадцать.

— Ни чека.

— Он возьмет часы.

— Да мне уже выдали одну... На кой черт еще...

— Ты, артиллерист, собираешься ехать в помидорной фуражке?

— Что в помидорной?..

— Ехать! В Союз Советских Социалистических Республик!!

— Думаешь, мы... выберемся отсюда?

— Ну, Корректировщик совсем раскис.

7

Хлеб и вино, тихо сказала она.

Хлеб и вино для тебя, тихо повторила она и встала.

Он со страхом смотрел на нее, не хотел повиноваться, но шел на блеск винных глаз, на черноту волос и запах смуглого тела.

8

Операция, операция, — в городе вновь заговорили об операции. Старшина выдал дембелям парадную форму, и они ее ушили и подправили на свой вкус, но — операция, операция, все заговорили об операции. У дембелей уже все было готово: альбомы оформлены, погоны проклеены и пришиты, значки обтянуты для пущего блеска целлофаном и прикручены к кителям, подарки уложены в кожаные чемоданчики, но — операция, операция, полк готовился к новой операции, а в небе все не появлялись тяжелые и громоздкие Ми-6, груженные новобранцами.

— Я же говорил вам, — сказал Черепаха после того, как командир полка, собрав дембелей на плацу, произнес речь, смысл которой заключался в следующем: Родине, ребята, необходимо... и я даю вам слово, что это будет ваша последняя операция.

9

Ее лицо, глаза, волосы, руки уже вновь были легки и светлы, она была молода.

Одевшись, она взглянула на него. Пойдем? Я готова. Он недоверчиво смотрел на нее. Она улыбнулась. Как тебя зовут? Меня?.. Он пожал плечами. Не знаю... А тебя? Утренняя Корова. Нравится мое имя? Он подумал и кивнул. Пойдем? Он поднялся с земли.

Они шагали рядом. Его тело лоснилось, на ногах переливались мускулы. Утренняя Корова шла босиком, но в какой-то одежде.

Он немного отстал. Что ты отстаешь? Он нагнал ее. И снова начал отставать.

— Зачем ты отстаешь?

Он смущенно молчал.

— Я тебе мешаю?

— Нет, — судорожно вздохнул он.

— Ах, ты следишь за мной, да? да? Я угадала?

Он кивнул, и она лизнула длинным мягким языком его в нос и потерлась щекой о его грязное плечо, щекоча шею концами волос, и его кожа стала пупырчатой.

— Я никуда не исчезну, — сказала она.

Он отвернулся.

— Почему ты отворачиваешься?

Он влажно засмеялся.

Они долго шагали.

— Отдохнем?

— Жаль, здесь нет деревьев, — сказал он, усаживаясь рядом с нею.

— Деревьев? — Она отерла ладонями лицо. — Деревья дают тень, но здесь нет солнца. Зачем тебе тень?

— Деревья дают ветер.

— Ах, да, я забыла: ветер дует потому, что деревья качаются.

— Росли бы они на севере равнины, и тогда дул бы северный ветер. Я люблю северный ветер.

— Да, — согласилась она, — это было бы замечательно. А еще лучше озеро или море впереди, и мы бы искупались. Я ужасно люблю купаться. Я купалась в озерах и реках и в нескольких морях. Но еще ни разу в океане. Наверное, страшно?

— В океане?

— Да, ведь ты не только лежал на песке и играл с крабом?

— Где?

— На берегу Восточного океана.

Он подумал и кивнул, устало опустил голову на скрещенные руки.

— Интересно, а мы идем на юг? на север? на запад?.. Или на восток?

— Не знаю, — откликнулся он, не поднимая головы. — Да и какая разница... грязи и лужам не будет конца.

— На востоке ты лежал на песке. Лежал на песке, играя с крабом.

Ее голос был странен, незнаком. Он оторвал голову от рук и взглянул на нее. Рядом с ним сидела совсем другая женщина.

— Это ты?.. Утренняя Корова?

Плавная улыбка растянула янтарные губы.

— У меня много имен... — Она выгнула гибкую спину, покосилась на него золотистым глазом. — Ну так что же? Идем? На восток.

— Да, пойдем... Откуда ты знаешь, где восток?

— У меня хорошее чутье, — ответила она, — хорошее чутье на большую воду.

— Хорошее чутье? — переспросил он.

— Да! хорошее, тонкое, — ответила она радостно.

10

Машины были загружены ящиками со снарядами, оружие вычищено, рожки и кассеты набиты патронами, баки грузовиков и тягачей наполнены бензином и соляркой, — батарея была готова к операции. Закончились приготовления и проверки и в других подразделениях, и однажды состоялся общий смотр. После смотра солдаты бездельничали. Дембеля, как всегда, прятались от зноя и мушиных роев в бане. Босые, по пояс голые, они сидели и лежали на длинных скамьях. Молчали. В сумраке висели тонкие табачные волны. Поскрипывало дерево, когда кто-нибудь вставал, гремела крышка, кружка с бульканьем опускалась в бачок, и затем вода звучно вливалась в пересохшее горло.

— Сколько времени?

— Пять.

Чирк! — вспыхнула спичка.

Молчание.

— Скоро ужин.

Молчание.

— Сколько там уже?

— Две минуты шестого.

Звенит крышка.

— Черт, упала.

Бульканье. Скрип лавки. Зевок.

— Сколько там?

— Там-там-тарам-па-па.

— Трудно на часы посмотреть?

— Волшебное слово.

— Па-шшел ты...

Молчание.

Чирк! Клуб дыма. Звон упавшей крышки.

— Черт, упала.

— Ты ее ногами снимаешь?

— Нет...

— Сколько там натикало?

— Волшебное слово.

— Па-шшел ты... Череп! Корректировщик!

— Чего?

— Не спи, дембель проспишь. Сколько на твоих музыкальных гонконгских?

— С вами поспишь... Четыре минуты шестого.

Молчание. Скрип. Шаги. Корректировщик-Черепаха постоял на пороге, щурясь. Ступил на землю. Горячая. Завернул за угол бани. Мраморно-брезентовый зыбкий город в желтом мареве. Застегиваясь, посмотрел на Мраморную, опустил глаза: свинарник, среди кустов верблюжьей колючки бродят свиньи, мощная волосатая гора, изукрашенная черными яблоками, — хряк лежит, отдыхает; у задней стены свинопас в ветхой выгоревшей одежде, панама надвинута на глаза. Корректировщик-Черепаха осторожно пошел, внимательно глядя под босые ноги — не наступить на ветку с колючками, на ржавый гвоздь, на скорпиона или фалангу.

— Под ним, наверно, уже лужа жира.

В заплывшей волнистой морде прорезались острые щелки, хряк посмотрел на него, и щелки слиплись.

Тонкая смуглая рука сдвинула потрепанную панаму: узкое темное лицо, белые брови, синие глаза, — свинопас улыбнулся расслабленно. Корректировщик-Черепаха сел рядом, предложил сигарету, свинопас отказался: бросил, — чтоб домой некурящим вернуться. Свиньи, мирно похрюкивая, бродили среди солнечных кустиков верблюжьей колючки. У нас, добавил свинопас, никто не курит.

Они долго молчали, глядя на город. Корректировщик-Черепаха курил.

Однажды, прервал молчание свинопас, меня засек старший брат, у соседа взял махры и заставил три цигары высмолить, — так я изблевался, вывернулся весь... Хорошо, еще брат засек, не дядья — те б шкуру спустили. Крутая у тебя родня. Да, строгая, согласился свинопас. И все здоровы, как не знаю кто... как буйволы, не то, что я. Охотники. Дуреют, как сезон открывается, на выходные с гончаками — пош-ли. Бегай по тем болотам. Другое дело с удочкой на Светлояре, сиди, поплевывай, жди поклевки... кто клюнет? щука или святой?

Хряк шевельнулся, тяжело поднялся, постоял, глядя на стадо, взглянул на людей акульими глазками и медленно пошел, скрылся за углом свинарника. Пить, видно, захотел, сказал, проводив его взглядом, свинопас. Корректировщик-Черепаха отщелкнул окурок. Но теперь они тебе что? Родня, что ли, моя? Ну да, ты же не школьник, солдат. Солда-а-т, свинопас, улыбаясь, постучал гладкой длинной палкой о стенку, — мое ружье, а вон — отделение, ххы. Ты сам это выбрал, заметил Корректировщик-Черепаха. Са-а-м? — переспросил свинопас. Зачем сам, не сам — Енохов заставил. Корректировщик-Черепаха взглянул на обожженное лицо с белыми бровями. Енохов? Свинопас кивнул: конечно, Енохов, а то б я разве?.. Да? А я все время думал... Свиней ведь привезли после той операции? когда мы деревню накрыли? — спросил Корректировщик-Черепаха. Ну, после той, откликнулся свинопас, подозрительно глядя на него. А чего мне та операция? Да я подумал... Думаешь, испугался? Да нет, просто показалось... Что тебе показалось? Что тебе не по нутру пришлось... Чегой-то мне не по нутру, мне все по нутру, правда, сперва с этими хрушками не хотелось возиться, а потом смотрю: чем плохо? смены, наряды побоку, сапоги месяцами не чисти... Свинопас вдруг осекся, повернул лицо к горе.

Две темные, почти черные в горящем небе, громоздкие машины вывалились из-за рогов Мраморной.

11

Ты ничего не слышала? Нет, ответила она. Ее голос был глух. Почудилось, пробормотал он. Я ничего не слышала, сказала она. Ее голос был густ и пахуч. Он взглянул на нее. По ее сумеречному лицу плыл пот, на губах мерцала улыбка, под мокрой материей грузно подрагивало, глаза были темны... Она шагала все медленней. Обернулась к нему, поправила спутанные жирно-черные волосы.