Анна Антоновская - Ходи невредимым!

• Название: Ходи невредимым!
• Автор: Анна Антоновская
• Издательство: Мерани
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1979

---

Но Моурави, освежившийся ледяной ключевой водой и уже чисто побритый, сидел на тахте, поджав ноги, и что-то чертил. Услышав выкрик Эрасти: «Гонец от Мухран-батони!», он повелел ввести гонца в дом.

Поднявшуюся суету Дареджан услыхала из кухни. Как раз, склонясь над грудой битой птицы, она решала с главным поваром, блиставшим белоснежным колпаком, важный вопрос: хватит ли каплунов, или еще с десяток подрезать? И, может, совсем не лишне зажарить еще пять-шесть баранов? Ведь, кроме обычной еды, вечером прощальная скатерть для всех «барсов».

В кухню вбежала прислужница.

– Батоно Дареджан, дружинники коней седлают! Моурави уезжает, Дато тоже, Даутбек тоже, Папуна, Гиви, батоно Ростом, Эрасти непременно… все без утренней еды выезжают.

Всплеснув руками, Дареджан поспешила во двор.

– Ты что, чанчур, коню живот перетянул! – рассердился Папуна и, вырвав у молодого дружинника подпругу, сам принялся седлать своего коня. – Всегда помни: коню должно быть удобно, как тебе в бане… Э, э, Дареджан, почему прячешься?

– Дорогой Папуна, все без еды выезжают, хотела в хурджини Эрасти хоть баранью ногу положить.

– В другой хурджини бурдюк спрячь.

– Боюсь, Эрасти рассердится, еще скажет: не на праздник едем!

– Еще не родился такой грузин, который за вино сердился бы. Вот конь не человек, а если устанет, должен остановиться у источника, попить, поесть. Тут-то и всадник за бурдюк примется. Где-то на пригорке солнце нас ожидает, и, чтобы Эрасти перед ним стыдно не было, сыр в хурджини положи. А перец? Соль? Подкинь еще вареную курицу…

Первым из ворот выехали Дато и Гиви, они торопились к Ксанскому Эристави. С теплой улыбкой взглянул Папуна на тугой хурджини, перекинутый Гиви через седло: молодец Хорешани, знает азнаурский аппетит. Папуна пробовал шутить, но сегодня веселость бежала от него. И даже вслед умчавшимся в далекие замки Даутбеку и Димитрию он ничего не крикнул. Молча обошел он коней, поглаживая лоснящиеся бока. Особенно долго стоял около молодого Джамбаза: «Э, э, друг, не слишком ли много тебе хлопот предстоит?..»

В дальних покоях Георгий, привешивая к кольчатому поясу шашку в черных ножнах, прощался с припавшей к его плечу Русудан.

– Значит, дорогая, поможешь?

– Пусть влахернская богородица вразумит меня.

– Отъезд твой придется отложить… И еще неизвестно, куда выедете…

– Напрасно так тревожишься, дорогой. Разве не было хуже? Пусть защитит тебя в пути святой Георгий.

Вынув двухцветный платок, Русудан поцеловала его и положила за отворот куладжи Георгия, затем твердо направилась к дверям.

Вскоре двор опустел, пожилой дружинник соединил железные створы и накинул засов. В доме водворилась тишина, хотя молодежь уже покинула комнаты сна, и Бежан, вчера прибывший с настоятелем Трифилием, уже о чем-то вполголоса спорил с Автандилом.

Придвинув Магдане чашу с пряным соусом, Хорешани продолжала разговор:

– Выходит, князь Шадиман вспомнил о тебе все же?

– О моя Хорешани, ты угадала.

– Но княгиня Цицишвили ведь обещала защитить. Или слово княгини легче пуха?

– Крестная уговаривает подчиниться воле отца… думаю, боится ссориться, – ведь неизвестно, может, опять царь Симон в Метехи вернется. Тогда князь Шадиман снова всесильным станет. На это в изысканно начертанном письме намекает отец. «Пора, – пишет, – моей дочери поблагодарить прекрасную княгиню за гостеприимство. Скоро Магдане предстоит блистать в царском дворце… где… все может случиться… Муж, которого я наметил для наследницы Сабаратиано, да окажет честь нашему роду…» О дорогая Хорешани, крестная уверяет: о царе Симоне думает надменный князь Шадиман…

Некоторое время Хорешани задумчиво смотрела на серебряный кувшинчик, в котором отражалось бледное лицо Магданы, потом просто спросила:

– А тебе, моя Магдана, разве не хочется стать царицей Картли?

– Нет, если бы даже царь удостоил меня…

– Почему же не удостоит? Ты знатного рода… Ведь царь Луарсаб на простой азнаурке женился.

– Да приснится мне в светлом сне такой царь! Я не забыла, как отец высмеивал Симона Второго. И потом… ты знаешь, моя Хорешани… сердце занято, другому не отдам себя.

– Это дело тонкое, дорогая Магдана. – и крепко любить можно, а корона притягательную силу имеет… И еще… ради блага ближнего можно другому сердце отдать.

– Не скрою стыда от тебя, любимая Хорешани, не сильная я… только немножко, совсем немножко счастья для себя хочу, о другом не думаю… Откуда сильной быть? Мать робкая, запуганная, на птичку была похожа, подхваченную ураганом. Обессилели крылья, и задохнулась в каменной клетке, прикрытой турецко-персидской парчой. Братья себялюбцы рано бросили нас. На золото, неизвестно откуда добытое, купили корабль. И первая волна смыла у них память о покинутой сестре. Я не познала тоски, ибо никогда не знала радости. Росла каким-то одиноким цветком на скале, окутанной, туманом. А внизу бесшумно скользили слуги, приниженные враги. Запах лимона и стук шахмат стали ненавистны, как яд. И надо всем возвышался отец, изысканный тиран… В твоем благословенном доме, в доме благородной Русудан я узнала, что человек может обрести счастье… Нет, не гони меня, не бери на душу тяжелый грех; не вернусь я в Марабду. Я обманула крестную: сказала, заеду лишь проститься с тобой.

– Ночь напролет молилась я о тебе, моя Магдана. Знай, если бы все как раньше было у меня, осталась бы. Но другое время сейчас, в Носте уезжаем… Не могу я подвергнуть опасности очаг Русудан… Скоро враг станет на рубеже Картли. Твой отец притаился, в глуши гор нетерпеливо ждет врага… Никто не знает, что может случиться, ведь не Моурави возглавит войско, а царь-шаирописец.

– Значит, покидаешь меня? – с отчаянием вскрикнула Магдана.

– Как могла такое подумать? Ведь ты любишь Даутбека и любима им.

Магдана застонала и повисла на шее Хорешани.

– Лю… лю…

– Еще как любима!

– Тогда зачем, зачем томить?!

– Боится, что не достоин тебя.

– Он?! Он не достоин?! Тогда кто же, кто достоин? Нет, не поеду я, лучше в Куру!

– Я другое придумала: на срок войны Димитрий отвезет тебя в монастырь святой Нины… там игуменья…

– Знаю, знаю! Гиви все рассказал… Димитрий любил… Димитрий как брат Даутбеку. О моя Хорешани! Я поеду, там пережду войну, там буду молиться о ниспослании победы и здоровья всем… всем…

Не прошло и часа, как письмо к Шадиману было готово, так писать умела только Хорешани:

"Князь Шадиман Бараташвили, доблестный владетель Сабаратиано, благородный и разумный, великодушный и незлопамятный! К тебе мое скромное послание!

Твоя дочь, княжне Магдана, больше, чем злых духов, боится змей, потому и решила не возвращаться в Марабду. Но запомни: если ты задумаешь повторить свою «добросердечную» прогулку в Носте, воспользовавшись отсутствием Моурави, обороняющего Картли от твоих друзей, то тебя постигнут два разочарования: там ты Магдану не найдешь, и там немало твоих дружинников, а возможно, и ты сам, укоротятся в росте на голову. К слову напоминаю: Георгий Саакадзе ни разу не покушался на твой замок, вызывая этим недоумение врагов и друзей.

Если богу будет угодно допустить несправедливость и ты вновь увидишь Одноусого, передай ему от меня: в Метехи очень скользкие ступени, и даже при помощи твоей сильной руки ему вряд ли удастся не поскользнуться…

Об этом все.

Продолжаю пребывать в счастливом азнаурстве.

Хорешани Кавтарадзе, дочь князя Газнели,

так чтимого когда-то тобою".

Позвав закованного в броню гонца княгини Цицишвили, Хорешани приказала ему немедля скакать в Марабду и передать свиток князю Шадиману. Потом отправила своего одетого в светлую чоху гонца с любезным посланием к княгине Цицишвили, убеждая ее не волноваться, ибо Шадиман будет немедленно извещен о согласии Магданы погостить еще у ностевских друзей…

Русудан послала Автандила в дом к Хорешани. Сегодня будет приятно навестить в Метехи старого князя, и если намерение Русудан совпадает с намерением Хорешани, пусть предупредит отца об их желании за полуденной едой видеть настоятеля Трифилия и светлейшего Липарита, еще не успевшего выехать в свой замок…

Внимательно выслушав Автандила, Хорешани сказала, что дорогая подруга опередила ее ровно на минуту… потом спросила: не хотят ли Автандил и Бежан провести у нее скромный вечер, дабы не дать в ее отсутствие скучать Магдане?

Улыбнувшись, Автандил рассыпался в благодарностях. Хорешани тут же позвала старшего повара и, к удовольствию Автандила, приказала устроить приятный пир для молодежи. Управительнице она мимоходом шепнула: «Не забудь позвать сыновей Ростома и соседку-хохотушку, которая, несмотря на веснушки и широченные бедра, ухитрилась понравиться Автандилу…»

Когда Русудан и Хорешани, накинув легкие покрывала, в сопровождении старого Отара вышли из дома, было уже за полдень. Необычайная тишина на улицах еще недавно веселого города щемила сердце… Понимая друг друга без лишних слов, подруги шли молча, да и предстоящее дело требовало большой сосредоточенности мыслей.