Анна Антоновская - Город мелодичных колокольчиков

• Название: Город мелодичных колокольчиков
• Автор: Анна Антоновская
• Издательство: Мерани
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1981

---

К полудню, из предосторожности, Айша подала одно блюдо с отварной курицей, политой лимонным соком, и другое — с жареной бараниной. Зарема ловко подхватила курицу. Я отодвинул от себя баранину, ибо мне померещилось, что она от страха блеет. Хруст костей несчастной курицы, превращенной в несколько минут в ничто, вызвал во мне тошноту. Подали сласти. «О аллах, почему ты посмеялся надо мною? Разве я забыл сотворить ровно пять молитв?» Мать виновато смотрела на меня, потом, воспользовавшись уходом Заремы, шепнула: «Не огорчайся, мой сын, наверно, родные ее разводили не кур, а звезды. Когда ты был маленьким, ко мне привели проголодавшуюся служанку. О святой Измаил! Я думала, что она все стадо с копытами проглотит, — оказалось нет. Впоследствии кричать пришлось, чтобы кусочек лаваша в рот брала. Вот увидишь…»

Прошло три дня, и я ничего нового, кроме смеха старой Айши, не увидел. Ночью Зарема кудахтала мне о двадцати сортах пилава, о баранине, приправленной соусами, не имеющими счета, и о… ненавистной курице, начиненной фисташками, или грецкими орехами, или собственным жиром — пех! пех!.. с мукой. Я ждал, когда она устанет, чтобы предаться усладе из услад. И когда я счел время подходящим, я заключил ее в объятия. Но в самый трепетный миг, когда, по словам обманщиков-певцов, женщина замирает от счастья и слеза восторга скатывается с ее блестящих глаз, Зарема вдруг спросила: «О радость моей жизни, ты с чем больше любишь кебаб, с имбирем или с красным перцем?» Я, задыхаясь от… скажем, любви, простонал: «Сейчас я ни с чем не люблю, ибо занят охотой!» Она рассердилась: «Так что ж, что занят! Все равно не трудно ответить: язык же, слава бесхвостой звезде, у тебя свободен!» Я, проклиная сказителей за их выдумки о застенчивых гуриях, проворно сполз на спасительный ковер и на четвереньках пополз в «оду приятных встреч». Не смейтесь, мои гости, предосторожность была не лишней, ибо, как бы тихо я ни ступал, мать всегда слышала мои шаги, а я не хотел ее огорчать.

Но наутро я сурово спросил: «О моя предприимчивая мать, сколько времени ты насыщала служанку, пока ее пришлось уговаривать взять в рот кусочек лаваша?» Почувствовав подвох в моем вопросе, моя мать, помолчав, так ответила: «От пятницы до пятницы». Я живо спросил: «Значит, семь дней?» Мать вздохнула: «Восемь, мой сын». Я возликовал: «Прошло четыре! Сегодня я отсылаю звездочету его дочь, рожденную между шестым и седьмым небом. Пошли восемь кур, по две на день, и от себя я прибавлю двух жирных баранов, окку имбиря и две окки красного перца для кебаба».

Мать, плача, выполнила мое повеление, и до сих пор я не знаю, кур ей было жалко или меня, а спросить боюсь, чтобы вновь о женитьбе не начала разговор…

Так закончилась притча о трех женах.

Хитро смотрел Халил на гогочущих «барсов». Они в шутливой форме выражали сочувствие четочнику, хвалили его за твердый характер, и наконец, вытерев веселые слезы, Элизбар выкрикнул:

— Не сетуй, на меня, дорогой ага Халил, я сейчас пожалел, что не было у тебя четвертой жены, иначе ты бы продолжал занимательный рассказ.

— И радовались бы, — почувствовав неловкость, сказал вежливый Ростом, — что тебе было легко избавляться от них.

— О мои гурджи, ваша веселость и меня приводит в состояние опьянения, ибо у стоящего перед вами Халила, продавца четок, не было и одной жены.

«Барсы» оторопело уставились на прищурившегося Халила. Матарс вспылил:

— Выходит, ты потешался над нами, ага четочник?!

— О пророк, почему нигде не сказано: если многим можно смеяться над одним, то почему одному нельзя над многими? Но, видит Мухаммед, все здесь рассказанное чистая, как молитва, правда, — только случилось все это не со мной, а с другими неосторожными.

А вам не все равно с кем, благородные? Разве не известно: «Кто путешествует ради познания, тому аллах облегчает дорогу в рай». Не раз каразан-сарай, или чай-ханэ, или гостеприимный дом, где мы, путники, останавливались ради отдыха, оглашался смехом или учтивыми словами сочувствия, или запоздалыми советами попавшему в беду. И я, путешествуя ради познания добра и зла, чувствовал, что с каждым шагом приближаюсь к воротам рая, ибо тщательно записывал в толстую книгу с белыми листами, приобретенную в Индии, все то, что видел и слышал, — и не только от случайных спутников, но и от сказителей, поющих о времени, которое давно ушло и никогда не возвратится, о делах, окрашенных кровью и повернутых к красоте силою разума.

— Все это так, но при чем тут старая ханым, твоя благородная мать, или Айша, ловящая кур?

— Твое недоумение, ага Ростом, понятно. Свидетель пророк, ни Айша, ни моя мать — да живет она вечно! — ни при чем.

У пострадавших были свои Айши и матери. А принял я смешное и печальное на свой счет, чтобы предостеречь самого себя. Машаллах, я так укрепился в вере, что все это случилось не с кем другим, а только со мною, что невольно уподобился оленю. И теперь не успеет сваха или доброжелатель заговорить о невесте, я кричу: прими благодарность, я уже три раза наслаждался райскими усладами из услад.

— Выходит, никогда не женишься?

Глаза Халила заискрились каким-то лукавством:

— О ага Пануш, женюсь непременно, но лишь на той, которую сам выну из-за пазухи судьбы. У вас это легче, вы можете сколько душе угодно лицезреть свою ханым, кружиться с нею под удары барабана, напевать приятные слова. А у нас даже певцы воспевают красоту вслепую, ибо Мухаммед повелел завешивать ее покрывалом. И когда кади произносит определение, закрепляющее женщину навсегда или временно, как пожелал муж, мы думаем об одном: не обманула ли сваха, хорошо ли рассмотрела мать в бане девушку? А моя мать, хоть с нетерпением и ожидает мою жену, так говорит: «Пусть аллах хранит тебя от ошибок, ибо у тебя будет одна жена, как у твоего отца, и ты никогда не оскорбишь женщину словами: „Жена, уйди от меня!“ Если возлюбленные захотят, обманут не только сторожевую собаку, но и шайтана и найдут способ встретиться. Говори ей загадочные слова, и если ее ответ будет подобен меду, поспеши отправить сваху к ее отцу».

— Скажи, остроумный ага Халил, видел ли ты своими глазами «счастливчика», обладавшего тремя женами, о которых ты рассказывал?

— О ага Матарс, я видел трех мужей, обладавших тремя женами, о которых я рассказывал, но это не все, я сочувствовал многим, обладавшим многими. И когда я запишу все виденное и слышанное, назову свою книгу: «Веселые преподношения своевольной жизни», ибо не об одних женах мои слова. Если аллаху будет угодно, я напишу и о вас, благородные. Пока не пишу, ибо не знаю, удастся ли мне хоть на один локоть повернуть в лучшую сторону колесницу вашей судьбы.

— Э-э, дорогой Халил, о нас не стоит заботиться, ведь судьба часто выскакивает из своей колесницы, чтобы повернуть к нам зад.

— Элизбар прав, — невесело усмехнулся Пануш, — но надо помнить: ятаган одного взял в плен, а язык — тысячу. Открой, кто был мужем дочери звездочета?

— Сам улыбчивый див подсказал тебе, ага Пануш, спросить об этом в конце поучительной беседы, ибо, выслушав потерпевшего, я всю ночь, как уверял мой слуга, кудахтал, тревожа петухов под окном. Опрометчивый правоверный был молодой и страстный охотник за ископаемыми. Он нырял за костями давно исчезнувших рыб на дно моря, рылся в земле, выуживая черепа, долбил меловые горы, выскребая раковины, разрывал песок в поиске слонов. Он клялся, что большой дом занят у него остатками древних жителей земли. И погоня за — скажем вежливо — трухой так увлекла его, что он целыми неделями лежал, уткнувшись в землю, что не укрылось от мстительных звезд.

Вошел Ибрагим. Он пытливо оглядел гостей: каждый из них мог одной рукой удержать две дыни, а каждая дыня перетягивает чашу весов, наполненную четками. Ростом перехватил взгляд молодого торговца и поспешил сказать:

— Ага Халил, ты усладил наш слух беседой, и мы не успели сказать, что пришли к тебе за четками для наших ханым. И к месту будет, ага Халил, заплатить и за те, что ты прислал с Ибрагимом в день…

— Аллах видит, в подходящий день. А чтобы выбрать четки для изысканных ханым, многое на своем пути видевших, и почти все удивительное, нужно большое внимание и раздумье. Удостойте меня посещением в первый день после ближайшей пятницы, и я подберу то, что удивит ханым и вызовет восхищение царства гор.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Ничто не предвещало то бедствие, что так внезапно обрушилось на Эракле. Уже с утра не было удачи: он хотел проверить список антиков, но цифры как-то странно путались, хотел переставить Венеру ближе к свету, но слуги едва не уронили постамент; а когда решил сосчитать содержимое посеребренного сундука, крышка, обычно устойчивая, упала, придавив ему палец. Пока он холодной водой старался унять жар, слуга доложил о приезде верховного везира Хозрева. «Что за несчастный день!» — едва не вскрикнул Эракле, идя навстречу непрошеному гостю.