Анна Антоновская - Город мелодичных колокольчиков

• Название: Город мелодичных колокольчиков
• Автор: Анна Антоновская
• Издательство: Мерани
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1981

---

— Кстати, не по турецкой, а по персидской мудрости: «Беседа, приносящая тебе вред, будь то серьезная или веселая, стоит дешевле ослиного крика». Посол во вред себе открыл моим птицам больше, чем мог бы сделать лучший мой лазутчик. А что выторговал взамен? Птичье молоко?

— И вы наивно полагаете, что этого мало? Вам, дьявол возьми, не молоко, а сера нужна, и вы найдете ее у Габсбургов. В поход! В поход! В преисподнюю! В ад! Счастливого пути! О дева Мария! Есть ли еще на земле подобный птицелов?!

— К слову, посол: я своих птиц в саду держу, а вы свою летучую мышь где? Не в сундуке ли Иоанна — не Крестителя, а купца?

— Сундук? Что еще за фантазия! Ха-ха!.. — Граф, казалось, сохранял полное спокойствие. — После птиц — саквояж! Ваши слова меня поражают. Да, кстати, прошу помнить, что вы находитесь в посольстве короля Франции.

Повернувшись в сторону портрета Людовика XIII, Моурави почтительно поклонился:

— Очень жаль, что посол короля сам так мало помнит о короле и путает обязанности посла и грабителя.

— Что? Как вы посмели! Вы пришли испытывать мое терпение? Извольте! — Де Сези выхватил из ножен шпагу. — Знайте, я отлично владею этой служанкой смерти! Не медля ни минуты, ни ми-ну-ты!

Саакадзе снисходительно посмотрел на шпагу, как на мотылька.

— Я преподал послу науку дипломатии. И еще: государственному мужу никогда не следует терять терпение. Так вот, придется отложить поединок — скажем, на час, — ибо впереди серьезный разговор, который должен быть начат и закончен.

Осторожно отодвинув фаянсовую вазу, на белой глине которой под прозрачной свинцовой глазурью чернел графский герб, Саакадзе оперся обеими руками на полированную тумбу.

— Так вот, посол, сундук — это мелочь, но я обещал вернуть его купцу, дабы он смог выехать на родину не совсем обнищавшим по воле посла, иезуита Клода и…

— Не сочтите за труд объяснить, кто донес вам о каком-то мифическом сундуке?

— Арсана.

— Кто?! — Сези несколько секунд оторопело смотрел на Саакадзе, потом звучно расхохотался. — Восхитительно! А я слышал, что ее утопили. Мой бог! Такую красавицу!

— Она воскресла. Посол может не огорчаться.

— Вот как?! — Какие-то желтые круги поплыли перед глазами графа. «Но… осторожней! Только самообладание спасет». — Значит, воскресла?

— И после нежданного вторичного крещения еще больше похорошела. Я хотел сказать рассвирепела. Она готова, положа руку на евангелие, назвать своих крестных отцов, которые ее трудами прибрали к своим рукам не только все богатство Эракле Афендули, но и ее личные драгоценности, содранные с ее прекрасных плеч и рук вместе с одеждой.

Де Сези почувствовал себя в центре белого круга и вспомнил о планете Сатурн, которую считал своей путеводительницей. «Спокойствие, граф! — он силился овладеть собою. — Спокойствие! В этом твое спасение». И он с нарочитой беспечностью вынул из фаянсовой вазы цветок и, поднеся его к носу, насмешливо произнес:

— Если это дитя каким-то чудом спаслось, я должен лично принести мои поздравления.

— Она тоже на этом настаивает и ставит условием, чтобы присутствовали патриарх Кирилл, Фома Кантакузин и Осман-паша.

Теперь де Сези почувствовал себя в центре красного круга. Сфера иной планеты напоминала о войне: «Осторожнее, граф! Постарайтесь отступить от Марса».

— И вы всерьез полагаете, что клеветнице больше поверят, чем моему слову?

— Посол прав, без доказательств не поверят.

— А какие доказательства у этого «ангела»? Я был с нею безупречно любезен, и только.

— Обманутая оказалась хитрее, чем предполагали некоторые. — Саакадзе провел пальцем по колечкам усов. — Она в кожаном поясе, надетом прямо на тело, хранила письмо, в котором посол де Сези просил одну знатную госпожу оказать гостеприимство юной гречанке. Там же оказался дар щедрого посла франков: медальон, — так, кажется, называется вещица в виде раскрывающегося сердца с изображением посла и надписью: «Прекрасной Арсане Афендули от восхищенного ею графа де Сези». Арабские цифры отметили внутри золотого сердца год и день восторга высокочтимого посла.

Де Сези, чтобы скрыть замешательство, охватившее его, подбросил в курильницу ароматические травы и постарался окутаться дымом. Он вспомнил день, когда Арсана потребовала именно эти доказательства. Он уступил, зная, что… концы в воду. Выплыла ли она сама, или только пояс нашли? Де Сези хотел спросить об этом, но язык его словно прилип к гортани.

Саакадзе насмешливо следил за струями фиолетового дыма.

— Опрометчивые поступки не похожи на дым курильницы, они оставляют след. Разве не мог за графа написать слуга? Боно? Посол может писать даже о том, что настал час, когда одно государство может ограбить другое, но грабителю опасно доверяться медальону. — Заметив нервное движение руки де Сези, Моурави услужливо подал ему шпагу и хладнокровно продолжал: — Так вот, говорить все можно, особенно красивым женщинам, но писать опасно.

— Сколько?

— Все!

— Все! Все! — теряя самообладание, взревел де Сези. — И Серого монаха? И кардинала Ришелье?

— Нет, они мне ни к чему. А вот послу нужны сдержанность и улыбка, а не НИЧЕГО на птичьем молоке.

— Вы… Вы надеетесь играть со мною, как с голубком коршун?

— Вернее, как барс с лисицей.

— Сколько? — прохрипел де Сези. — Сколько?!

— За что?

— За письмо и медальон?

— Жизнь Эракле Афендули неприкосновенна.

— Согласен!

— Не верю!

— Отлично! Что в залог? Сундук?

— Э-э, посол так дешево ценит бесценную жизнь Эракле?

— Но, мой бог! Я уже расплатился с вами, и довольно щедро! Вы раньше срока узнали о тайном решении Дивана.

— Я тоже умею расплачиваться щедро, потому продолжаю разговор с послом, а не… скажем, с Фомой Кантакузином. Сундук должен быть прислан ко мне с Клодом Жерменом, а также все драгоценности, что были на Арсане, — «дитя» этого требует и не отступит ни на шаг. Кстати, иезуит погостит у меня, пока Эракле не покинет Турцию. Но если…

— У вас, монсеньер, хороший аппетит. А куда так спешит богач? На Кипр, к веселому завтраку?

— На скучный пост в свое последнее поместье. Благодаря бесстыдным грабителям он больше не богач. — Саакадзе пристально следил за обрадованным де Сези. — И еще в залог ожерелье ханым-везир Фатимы на… скажем, три пятницы… потом…

— Вы его вернете мне вместе с письмом?

— Почему я? Эракле Афендули оставляет верного человека для охраны разрушенного Белого дворца. Ведь послу известно, как он ценит руины. И хотя они не древние, все же немало ему стоили. Так вот, как только фанариот уедет, этот человек отнесет ожерелье Хозрев-паше. Его добыча — его право. А посол получит свое. Но пока Эракле здесь, я не спокоен, потому не позже как через три дня — Клод и сундук, или ожерелье и сундук, и ценности Арсаны у меня… или на четвертый день Фома Кантакузин расскажет обо всем султану. Итак — три дня!

— Фантазия не сильнее разума. Это невозможно! Клод бежал, захватив все безделушки, облюбованные им в Белом дворце. Ведь это он устроил нападение, иначе зачем бы ему бежать?

— О-о! Как неосторожен Хозрев-паша!

— Непостижимо! При чем тут Хозрев-паша?!

— После присвоения владения Афендули на Принцевых островах он не должен пренебрегать опытом.

«Проклятая дрожь!» Де Сези посмотрел на плотно задвинутые шторы.

— Заверяю, Клод Жермен бежал.

— Оставив высокочтимому послу все ценности? Говорят, инквизицию придумали иезуиты, но к себе они не любят применять ее забавы — скажем, вгонять иголки под ногти, — и тут же выдают своих сообщников. А как…

— Клянусь, он бежал! Но жизнь Эракле Афендули неприкосновенна, готов поклясться на кресте.

— Не верю.

— Что в залог?

— Клод Жермен.

— Он бежал.

— Тогда все, что перечислил я, и ожерелье, которое Хозрев-паша выудил из антиков Афендули.

— Это неосуществимо! Ханым-везир Фатима не отдаст. И не следует забывать, что она сестра султана.

— Сестра султана? Святая дева! Я об этом чуть не забыл! Посол должен передать Хозреву, что нехорошо знатной даме уподобляться воробью и из-под чужого клюва тащить зерно. Говорят, султан восхищался ожерельем, но, узнав, что его купил Хозрев-паша у прибывшего из Египта купца, поморщился, ибо не доверяет вкусу везира. Потом, зная скупость Хозрева, усомнился в ценности ожерелья. Думаю, «падишах вселенной» будет приятно удивлен, узнав — скажем, от Фомы Кантакузина, — откуда у царственной сестры ожерелье.

Хорошо, если не рассвирепеет, ибо египетский купец тут ни при чем.

— Советую, мой друг…

— Прошу не называть меня другом, ибо придаю чувству дружбы священное значение. Так что мне советует де Сези?

— Покориться решению Дивана и ни в коем случае не восстанавливать против себя первого везира.

— Ни первого, ни последнего не устрашаюсь. И если через три дня я не получу сундук, ценности и ожерелье, то…