Наталья Александрова - Макияж для гадюки

• Название: Макияж для гадюки
• Автор: Наталья Александрова
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-7654-3684-6

Любительница криминальных загадок Надежда Лебедева сталкивается с необычным делом: две женщины умерли безо всяких видимых причин. Единственное, что связывает жертвы, — они все получили в подарок крем одной и той же фирмы. Дальше — больше. Сотрудница этой фирмы исчезает при невыясненных обстоятельствах, а ее лучшая подруга выбросилась из окна. На карту поставлена честь солидного парфюмерного производства, могут погибнуть ни в чем неповинные женщины.

Чтобы разобраться в происходящем. Надежде придется проникнуть в святая святых косметического бизнеса и найти злоумышленника!

---

Однако она увидела совсем другое.

Павел Петрович сидел посреди кухни на табуретке, красный как рак. Под левым глазом у него наливался изумительный живописный синяк. Правое ухо распухло и горело, как вечный огонь на Марсовом поле. Руки он сложил на коленях, а взгляд опустил в пол, как будто изучая узор линолеума. Рядом с ним сидел унылый коренастый милиционер лет тридцати с отчетливо намечающейся лысиной. Он разложил на кухонном столе какие-то бумаги и заполнял их, от усердия высунув кончик языка и покачивая ногой.

— Паша! — воскликнула Надежда, подбегая к Соколову. — Ты жив!

— Понимаешь, Надя, — проговорил тот виновато, — я выходил утром по делам, а когда вернулся, забыл отключить сигнализацию… ну, тут вдруг эти.., ребята ворвались и повалили меня на пол…

— А гражданин Соколов попытался оказать сопротивление, — вредным голосом сообщил милиционер, не отрываясь от бумаг.

— Понимаешь, Надя, я подумал, что это… злоумышленники, — признался Павел Петрович, — ну, после вчерашней истории…

— Что за история? — заинтересовался милиционер и поднял глаза. — С вами вчера что-то произошло?

— Ничего-ничего! — хором воскликнули Надежда Николаевна и Павел Петрович. — Совершенно ничего!

Милиционер окинул их долгим подозрительным взглядом и хмыкнул:

— Допустим.., значит, гражданка Лебедева, я так понимаю, что вы опознаете находящегося здесь гражданина Соколова?

— Опознаю, — с тяжелым вздохом согласилась Надежда.

— Тогда распишитесь вот здесь, — он ткнул кончиком ручки в пустую графу, — и очень вас прошу, предупреждайте своих гостей, чтобы они своевременно отключали сигнализацию…

— Конечно, — энергично кивнула Надежда, расписываясь в клеточке.

— Так и быть, мы не станем возбуждать дело по факту сопротивления при исполнении обязанностей.., не станем, Малинин?

— Не станем, — отозвался из коридора лопоухий милиционер и появился на пороге кухни.

— Спасибо… — пробормотала Надежда. Может быть, чаю? Или кофе? У меня печенье есть, домашнее…

— Мы вообще-то торопимся… — задумался старший сержант Огурцов, — но если уж домашнее…

Через полчаса Надежда Николаевна проводила Малинина и Огурцова и закрыла за ними дверь. При этом она заметила выглянувшую на площадку соседку Марью Петровну. Вид у соседки был весьма заинтересованный, но Надежда сделала вид, что не понимает намеков, и захлопнула дверь своей квартиры.

Когда Надежда вернулась на кухню, Павел Петрович обиженно проговорил:

— Еще печеньем домашним их угощать.., а они меня, между прочим, на пол, и руки за спит ну…

— Я же тебе говорила, что, приходя, надо в первую очередь отключить сигнализацию! — проговорила Надежда Николаевна голосом занудной учительницы младших классов.

— Ну да.., а я забыл, задумался, — покаянно признался Павел Петрович, — а они сразу на пол и руки за спину…

— Ну, конечно, ты, как всякий профессор, очень рассеянный, — подначила его Надежда, — все время думаешь о чем-нибудь умном.., а простые житейские вещи забываешь. Поэтому и папочку перепутал…

— Да не я перепутал, а девица эта! — воскликнул в сердцах Павел Петрович.

— Ну ладно, — сжалилась над ним Надежда, после драки кулаками не машут.

Она намочила полотенце холодной водой и приложила к горящему уху Павла Петровича. С синяком уже ничего нельзя было сделать, теперь он пройдет все стадии — сначала станет фиолетовым, потом с прозеленью и через несколько дней начнет желтеть. Полностью же желтизна спадет только через неделю, так что можно надеяться, что в Париж Павел Петрович попадет с обычным лицом, и французы не испугаются. Однако на всякий случай Надежда все же смазала синяк рассасывающей мазью и нашла в ящике стола темные очки.

— Скажи, Паша, — спросила она с обманчивой лаской в голосе, — будешь ли ты меня слушаться?

— А у меня есть выбор? — ответно спросил несчастный профессор Соколов.

— Вообще-то нет, — честно ответила Надежда. — Так что теперь нам точно ничего не остается, кроме как идти по тому списку. Кто там у нас первый — Севрюгина?

— Севрюгина Л. Б., — с выражением прочитал Павел Петрович, достав из ящика стола злополучный список, — улица Сверхсрочников, дом семь, квартира двадцать восемь…

— Ну, вот и хорошо, — удовлетворенно кивнула Надежда, — улица Сверхсрочников отсюда недалеко, так что с нее и начнем.

* * *

— Ну, и как ты собираешься войти к незнакомым людям? — скрипел Павел Петрович, карабкаясь вслед за Надеждой по лестнице. Он и без того чувствовал себя утомленным и разбитым после столкновения с милицией.

Лифт в доме номер семь по улице Сверхсрочников не работал, к счастью, подниматься пришлось не очень высоко — на пятый этаж.

— Я полагаюсь на интуицию, — отмахнулась Надежда Николаевна, — в общем, буду действовать по обстоятельствам…

Едва она прикоснулась к кнопке звонка, дверь двадцать восьмой квартиры открылась, и перед Надеждой возникла дама, как принято говорить, бальзаковского возраста, то есть то ли прилично за сорок, то ли около пятидесяти. На самом деле Бальзак писал о тридцатилетних женщинах, но с тех пор представления о возрасте значительно изменились.

Дама была весьма солидной комплекции.

На ней был синий шелковый халат, расписанный золотыми иероглифами, из-под которого некрасиво выпирала обильная рыхлая плоть.

Только Надежда открыла рот, чтобы выдать какую-нибудь домашнюю заготовку, как хозяйка перехватила у нее инициативу и выпалила:

— Как вы быстро! Я вас еще и не жду! Ой, а вы с мужем? А я не одета! — и она не без кокетства поплотнее запахнула халат.

Павел Петрович скроил на лице самую свою приветливую улыбку и на всякий случай спрятался за Надежду. Надежда пыталась что-то сказать, но хозяйка говорила без умолку, не давая ей вставить ни слова.

— Анджелочка мне так вас и описывала!

Нет, ну она же мне просто как родная! Это такая женщина, что поискать. Но только ведь вы совсем худенькая, так вам и не обязательно что-то делать, вам можно все себе позволять.., как я вам завидую! Это же просто мечта…

— Это я-то худенькая? — с грустью проговорила Надежда Николаевна.

Она уже много лет неустанно боролась с лишним весом, и борьба эта шла с переменным успехом. Сейчас Надежда находилась на такой стадии, когда вес временно победил. Конечно, по сравнению с мадам Севрюгиной — а Надежда надеялась, что видит перед собой именно ее, — она была еще очень даже в форме, но никогда нельзя сравнивать себя с худшими образцами. Это приведет к уступкам и ослаблению позиций, а в конечном счете — к неизбежной капитуляции перед надвигающейся полнотой. Перед собой нужно поставить какой-то лучший образец, положительный пример, можно даже сказать — недостижимый идеал.

Надежда Николаевна в качестве такого идеала выбрала французскую актрису Катрин Денев.

Но мадам Севрюгина и слушать ее не хотела.

— Вы худенькая! — воскликнула она с жаром. — Вы просто тростиночка!

— А вы мне льстите… — грустно проговорила Надежда.

Тем временем хозяйка провела гостей на кухню и показала Надежде Николаевне поллитровую банку, в которой пузырилась какая-то отвратительная светло-коричневая жидкость. Банка испускала такое зловоние, что у Надежды запершило в горле и слегка закружилась голова.

— Вот он, — проговорила хозяйка с глубоким, но каким-то странным чувством, — я вам уже отсадила порцию. Как Анджелочка мне позвонила, так я его для вас и приготовила.

Надежда смотрела на банку в растерянности. Мадам Севрюгина перехватила ее взгляд и трактовала его по-своему.

— Вы не волнуйтесь, что он такой светленький, он просто еще молоденький. Это он поначалу всегда такой, когда его отсадишь. А он у вас поживет и станет темненький, как у Анджелочки.

— А как его… — неуверенно начала Надежда, и ее посетила ужасная мысль:

— неужели это принимают внутрь?

— Ну конечно! — мадам Севрюгина выразительно округлила брови. — Ой, так я же вам сейчас дам бумажку, там все написано! — И хозяйка вытащила из стенного шкафа листок бумаги.

«Инструкция по применению древнего священного тибетского гриба», — прочитала Надежда. Ниже шла целая страница мелкого убористого текста. Читать все подряд не хотелось, но сразу же попался на глаза абзац, в котором утверждалось, что применение «древнего священного тибетского гриба» помогает похудеть за месяц на десять килограмм.

«Неудивительно, — подумала Надежда, — такой запах надолго отобьет аппетит. Достаточно просто поставить его на кухне, и есть уже точно не захочешь. Однако странно, на саму Севрюгину этот гриб почему-то не подействовал. Или она была раньше еще толще?»

— Ой, что же я вас ничем не угощаю? — спохватилась хозяйка и принялась выставлять из холодильника тарелки и тарелочки — ветчину, колбасу, сыр, масло, сливки. Рядом тут же возникли вазочки с конфетами и печеньем, большая коробка зефира в шоколаде.