Роберт Асприн - Смертоносная зима

• Название: Смертоносная зима
• Автор: Роберт Асприн
• Жанр: Фэнтези

Санктуарий — город искателей приключений и изгоев общества. Здесь люди и не люди живут по законам мужества и силы, подлости и коварства. Кажется, что все мыслимые и немыслимые пороки нашли себе пристанище в этой обители авантюристов, воинов и магов — Мире Воров.

Добро пожаловать в Санктуарий!

---

— Нет, — угрюмо произнес цербер, — но я знаю кое-кого, кто может сообщить это. Не ложитесь спать. Если я прав, много времени это не займет.

***

Иннос, один из конюхов гарнизонной конюшни, пробудился от глубокого сна и увидел острие меча у своего горла.

— Вспоминай, Иннос!

Это был Зэлбар. Иннос следил за деградацией цербера и его превращением в попрошайку, ищущего дармовую выпивку, без особого интереса: разве только ему придется убирать на одно стойло меньше. Однако сейчас глаза цербера пылали той дикой яростью, которая напоминала о старых временах. Взглянув в эти глаза, Иннос решил, что не будет лгать, какой бы вопрос ему не задали… точно так же, как ночной сторож не решился посмеяться над Зэлбаром, когда тот стремглав примчался от Ишад.

— Н… но Зэлбар! Я ничего не сделал!

— Вспоминай! — снова приказал тот. — Вспоминай, это было несколько лет назад. Я возвратился с приема у принца… такой расстроенный, что не ведал, что со мной происходит. Я вручил тебе нечто и сказал, чтобы ты распорядился этим надлежащим образом. Вспомнил?

Иннос вспомнил, и кровь в его жилах заледенела.

— Д… да. Это была голова вашего друга Рэзкьюли.

— Где она?

— Как где, конечно же, я похоронил ее. В точности, как вы приказали.

Острие меча подалось вперед, и по горлу Инноса потекла тоненькая струйка крови.

— Не лги мне! Я знаю, что она не была похоронена.

— Но… если вы знали…

— Я выяснил это только сегодня вечером. Итак, где она?

— Пожалуйста, не убивайте меня. Я бы ни за что…

— Где?!

— Я ее продал… в Дом Плеток и Кандалов. Там используют черепа для создания антуража.

Иннос отлетел назад и, закрыв глаза, стал покорно ждать, когда опустится занесенный для удара меч Зэлбара.

Через несколько секунд мучительного ожидания Иннос рискнул приоткрыть глаз. Цербер стоял, опустив меч.

— Нет. Я не могу убить тебя, Иннос, — тихо проговорил он. — Трудно было бы ожидать чего-либо иного от кого бы то ни было в этом городе. Если кто и виноват, так это я сам. Я должен был проследить за головой.

Он пристально оглядел Инноса, и конюх заметил, что Зэлбар улыбается.

— Однако, — дружелюбным тоном продолжил он, — хочу предложить тебе собрать свои вещи и покинуть город… сегодня же. Вдруг в следующий раз, когда я встречу тебя, я не буду настолько добрым.

Не потрудившись постучать, Зэлбар мощным ударом ноги вышиб дверь Дома Плеток и Кандалов. Это было его первое посещение публичного дома, ублажающего вкусы, редкие даже для Санктуария, но сегодня гнев перевесил любопытство. Когда хозяйка заведения, широко раскрыв глаза, попыталась, было остановить его, он был краток и сразу перешел к делу.

— У вас есть череп, являющийся частью обстановки. Он мне нужен.

— Но, господин военный, мы никогда не продаем предметы обстановки. Им слишком трудно найти замену…

— Я не говорил, что собираюсь покупать его, — отрезал Зэлбар. — Я просто заберу его с собой… и советую не спорить.

Он быстро обежал комнату взглядом, не обращая внимания на выглядывающих из дверей девиц.

— Что это? Жаровня?.. Как раскалилась кочерга! Может случиться пожар. Я могу закрыть ваше заведение прямо сейчас, мадам, и сомневаюсь, что вы сможете исправлять нарушения быстрее, чем я буду находить их, когда вы вздумаете открыть его заново.

— Но… ох, да заберите вы эту гадость. Заберите их все. Мне все равно.

— Все?

Зэлбар неожиданно осознал, что не меньше дюжины черепов таращатся на него с подставок и каминных полок.

— Вы очень добры, мадам, — тяжело вздохнул он. — А теперь не могу ли я попросить у вас мешок?

***

Остаток ночи, когда усталость и потрясения притупили чувства Зэлбара, прошел в милосердном забытьи. Ко времени его возвращения Ишад оживила Керда… что оказалось весьма кстати, ибо вивисектор оказал неоценимую помощь, когда встала мрачная задача сопоставления рассеченных шейных позвонков, чтобы определить, какой из целого мешка черепов принадлежал Рэзкьюли.

Собранное тело друга Зэлбар похоронил сам, не доверив это дело некромантке и выкопав могилу вдалеке от кладбища, под деревом, которое они оба любили. Завершив наконец это дело, Зэлбар, шатаясь, вернулся в Дом Сладострастия и проспал непотревоженным больше суток.

Когда он проснулся, прошедшие события показались такими далекими и смутными, что от них можно было бы отмахнуться, как от бредового сна, если бы не два обстоятельства. Во-первых, дух Рэзкьюли не являлся больше, чтобы тревожить его сон, а во-вторых, Миртис выгнала его из Дома Сладострастия, услыхав, что он посещал Дом Плеток и Кандалов. (Скоро она простила его, так было всегда — гнев ее на него таял словно по волшебству.)

Другим следствием всего случившегося было то, что неделю спустя Зэлбар получил официальный выговор. Дело было в том, что, упражняясь на мечах вместе с другими церберами, он вдруг прервал тренировку и жестоко избил одного из зевак. Внушающие доверие свидетели заявили, что единственным оскорблением, которое сделала жертва, было небрежное замечание: «Ну, церберы сделают все, чтобы быть первыми!»

Диана Л. Пакссон ЦВЕТ ВОЛШЕБСТВА

Небо плакало, словно какой-то художник, смешав краски, раскрасил мир серым, а теперь пытался все смыть. Вода с помятой шляпы капнула Лало за шиворот, и он, выругавшись, попытался плотнее закутаться в плащ. Считалось, что погода в Санктуарии делится на два сезона — жаркий и нет. Второй как раз и стоял на дворе. Дождь был несильный — скорее настойчивая изморось, окутавшая город обманчивой умиротворенностью, — в такую погоду сотни боевиков десятка с лишним группировок не имели желания бродить по улицам.

«Мне тоже следовало остаться дома», — подумал Лало. Но еще один час в комнатах, кишащих детьми и наполненных запахом промокшей одежды и готовящейся пищи, привел бы к ссоре с Джиллой, а художник поклялся никогда больше не делать этого. «Распутный Единорог» для него закрыт, но, насколько он слышал, «Зеленая гроздь» все еще стояла на углу, где Губернаторская Аллея пересекалась с Крестьянской улицей. Там можно будет спокойно выпить стаканчик-другой и решить, что делать…

***

Лало нырнул под навес, рядом с которым сиротливо билась о стену потемневшая от непогоды вывеска с изображенными на ней очищенными фруктами. Единственным свидетельством жизни здесь был облезлый серый пес, дрожащий у двери. Лало толчком распахнул дверь, и приветливый аромат подогретого вина заглушил обычные запахи плесени и затхлости.

Сбросив с плеч плащ, Лало встряхнул его. У пса, который тоже встряхнулся, затряслись уши и зазвенел ошейник. Чихнув, он последовал за художником в таверну.

Усевшись рядом с камином, Лало перебросил свой уже источающий пар плащ через спинку стула. Тощий мальчишка-слуга принес подогретого вина с пряностями, и Лало перед тем, как позволить сладкому горячему напитку обжечь ему горло, стиснул перепачканными краской пальцами кружку, чтобы согреть руки. Опустив кружку на стол, он посмотрел на свое не очень-то симпатичное отражение в загаженном зеркале и поспешно отвернулся.

Однажды Лало глянул в зеркало и увидел там бога. Был ли это сон? Нет, но как могло тогда ожить все его спрятанное в душе зло на стене «Распутного Единорога»? Кошмар, который унес жизни многих.

Дар изображать на холсте правду о человеке изначально исходил от Иноса Йорла. Теперь художник почти жалел, что не принял предложение чародея забрать этот дар назад. А в настоящее время Инас Йорл был полностью поглощен своими постоянными превращениями — похоже, мутации чародея отражали происходящее в Санктуарии.

Теперь, когда Инасу Йорлу не до него, а Литанде не было в городе, кто научит Лало пользоваться его силой? От жрецов никакого проку, а Гильдия магов вызывала у него тошноту.

Рядом с художником кто-то чихнул. Лало вздрогнул, поставил кружку на самый край стола, затем опять схватил ее.

— Вы ничего не будете иметь против, если я возьму ваш плащ?

Лало поморгал и только потом сосредоточенно посмотрел на молодого человека, одетого только в железный собачий ошейник, который тянулся за плащом художника, висевшим на спинке стула.

— Он еще влажный, — беспомощно пробормотал Лало.

— Единственная неприятность с этими превращениями, — дрожал незнакомец, кутаясь в плащ, — особенно в такую погоду.. Но иногда передвигаться замаскированным безопаснее.

Подключив свои сверхъестественные чувства, Лало увидел голубое свечение волшебства. Гордость на лице незнакомца смягчилась почти щенячьей настырностью и намеком на хитрость. Было похоже, что все его колдовство не могло дать ему того, чего он хотел.

— Что вам от меня нужно, колдун?

— О, можете называть меня Рэндал, господин живописец… — усмехнулся тот. Он пригладил свои влажные волосы, пытаясь скрыть уши. — А нужны мне вы, точнее, нужны Санктуарию…