Сергей Бирюзов - Когда гремели пушки

• Название: Когда гремели пушки
• Автор: Сергей Бирюзов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Так писал Гудериан спустя много лет в статье "Опыт войны с Россией". И это его вынужденное признание вполне соответствует действительности.

Глава третья. Под Орлом

1

В госпитале я пробыл недолго. Хотя раны еще и не зажили, мне не терпелось поскорее вернуться в родную дивизию. Так с костылем, прихрамывая, я и прибыл в Москву в один из январских дней 1942 года.

Начальник управления кадров генерал-майор А. Д. Румянцев принял меня очень хорошо. Но то ли мой вид вызвал у него сомнения, то ли действительно ощущалась острая нехватка в штабных работниках высшего звена, только вместо возвращения на старую должность он предложил мне совсем другое:

- Хотим назначить вас начальником штаба резервной армии.

В этом предложении был, конечно, резон. Я хорошо знал штабную работу (одно время служил в штабе Харьковского военного округа начальником оперативного отдела). Однако меня всегда влекло больше к непосредственной деятельности в войсках - казалось, что на посту командира принесу больше пользы.

Поблагодарив тов. Румянцева, я решительно отказался от нового назначения и попросил не разлучать меня со 132-й дивизией. Просьба моя была уважена.

Не теряя времени, выехал на фронт. Оттуда в последнее время шли радостные вести: наши войска нанесли сокрушительное поражение немецко-фашистским полчищам под Москвой и отбросили их на сотни километров от столицы. Наступление, в котором участвовали армии многих фронтов, продолжалось. О таком наступлении мечтали мы все с первых дней войны, и я не мог оставаться только свидетелем этих великих событий.

132-я стрелковая дивизия, как и прежде, входила в состав 13-й армии, которой командовал теперь уже шестой человек - генерал Н.П. Пухов. Наступательные Действия здесь к моему приезду успели закончиться. Весь Брянский фронт опять перешел к обороне.

Полоса, занимаемая нашей дивизией, простиралась с фланга на фланг до 40 км. Мне пришлось немало попутешествовать - где на машине, где на санях, а где и на лыжах или пешком, - чтобы побывать во всех частях, осмотреть оборонительные сооружения, приглядеться к людям. Личный состав по сравнению с осенью. обновился. Но встречалось еще немало старых бойцов, с которыми я вместе испил горькую чашу и прошел суровую школу первых месяцев войны. Да и те, что прибыли в дивизию после моего отъезда в госпиталь, успели уже понюхать пороху. Дивизия участвовала в зимнем наступлении, освобождала от противника Елец и Ливны. Люди гордились этим и рвались к новым боям. Разговоры в окопах велись только об одном - как бы Поскорее прогнать с нашей земли фашистских оккупантов. Это очень радовало.

Был и еще один приятный сюрприз. За участие в тяжелых оборонительных боях осенью 1941 года, когда наша 132-я стрелковая дивизия нанесла значительный урон врагу, Советское правительство наградило меня орденом Ленина. От имени Президиума Верховного Совета СССР награду вручил мне командующий армией.

Не обошлось, впрочем, и без огорчений.

Исчерпав свои возможности для наступления по всему фронту, 13-я армия продолжала наносить противнику отдельные удары с ограниченными целями. Но Даже такие бои местного значения становились для нее все труднее.

Гитлеровцы стали приходить в себя после первых сокрушительных ударов наших войск под Москвой и приняли ряд мер, обеспечивавших большую устойчивость их обороны. У них появились многочисленные минные поля, густая сеть проволочных заграждений, разветвленная система траншей и ходов сообщения, дзоты, контролирующие многослойным огнем все подступы к переднему краю. В занятых противником населенных пунктах почти все здания были приспособлены для длительного огневого сопротивления.

И вот однажды я получаю приказ: взять штурмом Красный хутор. Этот населенный пункт располагался против нашего левого фланга. Стоял он на обратных скатах поднимавшейся перед нами высоты, и как ни изощрялись наблюдатели, им не удавалось основательно просмотреть, какова там система обороны. А время шло уже к весне, глубокий снег стал совсем рыхлым. Наступать по такому снегу - чистое наказание.

Правда, нам придали лыжную бригаду, но и она не выручила. Лыжники попробовали стать на лыжи и тоже утопли в снегу. Использовать лыжи как средство передвижения оказалось невозможно, а потому организовать стремительный бросок по снежной целине для маневра в обход вражеского узла сопротивления мы не сумели.

Все это чрезвычайно осложняло выполнение поставленной перед нами задачи. Да и в случае удачного ее решения захват Красного хутора не сулил нам ничего хорошего. Заняв его, наши выдвинувшиеся вперед подразделения очутились бы в своеобразной западне: со стороны противника хутор отлично просматривался и простреливался прицельным огнем.

Оценив должным образом обстановку и прикинув наши возможности, я поделился своими сомнениями с командующим армией. Выслушав меня, Н. П. Пухов заявил:

- Ничего не могу сделать, это приказ фронта.

Пришлось отбросить все сомнениями приступать к делу. Мы произвели тщательную рекогносцировку, выделили необходимые силы. Захват Красного хутора решено было осуществить силами 498-го стрелкового полка (им командовал теперь майор Б. Д. Маркин) и лыжной бригады. Для поддержки их на участок прорыва выдвигались гаубичный полк и один дивизион пушечного полка. Дать сюда больше артиллерии я не мог, так как это сделало бы уязвимой оборону дивизии в центре и на правом фланге. Использовать имевшиеся у нас танки тоже оказалось невозможным: снежный покров был настолько обилен и рыхл, что они сразу же останавливались.

В течение ночи предназначенные для атаки подразделения сосредоточились на исходном рубеже. На рассвете был произведен огневой налет, и лыжники двинулись в обход вражеского узла сопротивления с левого фланга. Роты 498-го стрелкового полка под прикрытием огня поддерживающей артиллерийской группы повели наступление на позиции противника в лоб.

В бинокль хорошо было видно, с каким неимоверным трудом бойцы метр за метром продвигались вперед, преодолевая тяжелый мокрый снег, увязая в нем буквально по грудь. Противник открыл по ним огонь из всех видов оружия. Появились раненые и убитые, а до рубежа атаки было еще далеко.

Стало ясно, что в этих условиях и лыжная бригада, и 498-й стрелковый полк будут просто истреблены еще до броска в атаку. Не было никакого смысла продолжать это заранее обреченное на неудачу наступление. И, посоветовавшись с комиссаром дивизии Н. П. Петровым, я приказал прекратить дальнейшее продвижение, окопаться в снегу, а с наступлением сумерек отойти всем на свои исходные позиции.

По возвращении на свой КП немедленно связался у с начальником штаба армии и доложил, что наступление было неудачным. Генерал Петрушевский ответил на это очень лаконично:

- Для вас, видимо, будут большие неприятности - вы самовольно отменили боевой приказ...

И уже самый тон, каким были сказаны эти слова, не предвещал ничего хорошего.

2

В предчувствии обещанных неприятностей я сел с комиссаром за стол, чтобы впервые за целый день поесть. Это был для нас и завтрак, и обед, и ужин.

Только успели мы попробовать наваристых солдатских щей, как раздался телефонный звонок. Я подошел к аппарату, взял трубку:

- Сто двадцать пятый слушает...

В ответ слышу голос командарма:

- Товарищ Бирюзов, сдайте хозяйство начальнику штаба, а сами незамедлительно явитесь к нам.

Недавним разговором с тов. Петрушевским я уже был подготовлен к такому обороту дел и потому не стал задавать командующему никаких вопросов. Молча повесив трубку, повернулся к комиссару:

- Вот, Николай Петрович, и довоевались. Приказано явиться в штаб армии, а дивизию сдать.

Тут же вызвал начальника штаба подполковника М. А. Дудкина и объявил ему, что с этой минуты он вступает в командование. Потом простился со всеми, кто был на КП, и в сопровождении своего адъютанта двинулся в путь.

Но прибыть в штаб армии к сроку оказалось не простым делом. В который уже раз я снова убедился, что на войне всегда нужно быть готовым к любой неожиданности.

На нашем пути была река Сосна. За ней, в городе Ливны, располагались тылы дивизии.

К переправе мы подъехали часам к восьми вечера, когда уже совсем стемнело.

Сосна, в обычном своем состоянии неширокая и спокойная, в половодье казалась грозной. Она разлилась, затопив берега. По ней плыли льдины, с треском ломавшиеся у опор железнодорожного моста. Там берега реки сходились ближе, течение было сильнее и льдины громоздились одна на другую, кружились в водовороте.

И вот через такую-то реку нам предстояло переправляться впотьмах на легкой надувной лодке А-3.

Лодкой управляли саперы, и держались они очень уверенно. Но едва мы достигли середины реки, как мотор заглох. Нас понесло вниз, к мосту. Крупная льдина сильно ударила в борт лодки, отчего один сапер, лихо восседавший на нем, потерял равновесие и свалился в воду. Течением сразу подхватило его, и он быстро исчез из виду.