Анатолий Афанасьев - На службе у олигарха

• Название: На службе у олигарха
• Автор: Анатолий Афанасьев
• Издательство: М.,Роман-газета №22-23
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004

Последний завершённый роман безвременно ушедшего прозаика Анатолия Афанасьева, знакомого читателю по остросюжетным, сатирическим произведеним. Новый роман Анатолия Афанасьева рассказывает о том, что будет с Россией, если народ и впредь будет покорно нести свой крест, не вмешиваться в происходящее, всецело доверяя власти и политикам. В центре повествования — судьба литератора, волею случая приближенного к одному из нынешних олигархов. Он нанят, чтобы воспеть «подвиги» своего работодателя, но в размеренное течение его жизни вмешивается судьба в образе дочери олигарха…

---

— Кажется, нас ведут, — произнёс он, без сил опустившись на земляной пол.

— Кто ведёт? Куда? — обеспокоилась Даша. — Митенька, что с тобой?

— Со мной ничего. — Он разглядывал её с тяжёлым подозрением. — А с тобой?

— Митенька, — Даша присела рядом на корточки, — давай попьём водички, тебе сразу полегчает. У тебя мозги прочистятся.

Митя открыл бутылку, понюхал, налил каплю на ладонь, слизнул и вылил воду на пол. На нежном Дашином личике отразилось такое горе, словно у неё оторвали ноги, лишив тем самым возможности существования.

— Зачем? — спросила она с тоской.

— Ни цвета, ни запаха, — ответил Митя. — Универсальный модификатор.

— Не знаю, что это такое, но, по-моему, Митенька, ты спятил.

Митя поднялся, подошёл к столу, потянулся к компьютеру, но в то же мгновение вспыхнул монитор и на экране возникла предостерегающая надпись: «Не трогай, придурок. Изувечу».

Митя, помешкав, отстучал на клавишах: «Кто ты?»

Ответ не заставил себя ждать: «Не твоё собачье дело. Сам-то ты кто?» Митя отщёлкал: «Мы бродячие. Идём куда глаза глядят. Никого не трогаем. Помогите нам».

Дальше разговор с компьютером пошёл в убыстрённом темпе, и почему-то Митя знал, что его нельзя замедлять.

Компьютер: «Помочь можно, почему не помочь. На халяву не надейся, придурок».

Митя: «Что вам нужно? У нас ничего нет».

Компьютер: «Сколько у вас крови на двоих?»

Митя: «Литров десять. Мы недоенные».

Компьютер: «Сольёшь половину — столкуемся».

Митя оглянулся на рыжую, которая стояла за его спиной с открытым ртом и вытаращенными глазами.

— Закрой рот, — посоветовал он. — Воробья проглотишь.

— Митенька, что это?

Митя пробежал по клавишам: «Предложение бессмысленное. Без крови сдохнем».

Компьютер: «Вольёшь плазму. Посмотри направо».

Митя глянул и заморгал, протёр глаза ладонями: нет, не мерещится. В углу образовался стеклянный сосуд с пузатыми боками, наполненный тёмно-коричневой жидкостью. Только что его не было. Подумал: что-то тут опять не вяжется. Те, кто разговаривает с ним через компьютер, по всей видимости, всемогущи, раз способны на такие штуки, как фантомная материализация. Зачем им торговаться? Они и так могут сделать с ним что захотят.

«Я согласен, — написал он. — Как обменяемся?»

Компьютер: «Ещё условие. Девка лишняя. Ей плазмы нет. Дальше пойдёшь один. Понял, придурок?»

Его внезапно озарило: это тест. Безусловно тест. Медведь наверху, поскрёбывание землероек, конус-ловушка — всё это условия психотропного теста. Его испытывают, но кто и с какой целью? Вряд ли миротворцы, с какой стати им забираться в такую глушь? А возможно, и они. Возможно, тест предполагает погружение бывшего гомо советикуса в природные условия.

Митя обернулся. Даша смотрела на него почти как мёртвая, почти как свинченная.

— Соглашайся, Митенька. Спасайся один.

Митя потрогал её плечо, шею. Живая, дышит. Но он уже не доверял своим ощущениям. На монитор вывел: «Подавитесь своей плазмой, подонки».

Компьютер(с недовольным урчанием): «Не дури, парень. Не заставляй идти на крайние меры. Нужно, чтобы отдал кровь добровольно. Кислая не годится».

Митя: «Или отпускаете обоих, или никого».

Компьютер: «Твоё последнее слово, придурок?»

Митя: «Да, умники. Последнее».

Компьютер: «Ты ещё не знаешь, что такое боль».

В ответ Митя отстучал одну из тех оскорбительных фраз, за которые по колониальному биллю полагалось четвертование, после чего монитор, покрывшись стыдливой рябью, потух.

Даша тихонько всхлипывала, по-старушечьи сгорбясь.

— Что ты наделал, Митенька, что ты наделал!.. Они нас теперь запытают.

— Кто такие, догадываешься?

— Какая разница? Они — те, против кого мы бессильны. Посмотри… — Она показала на лаз, откуда они вывалились: обратного хода больше не было — лаз затянулся железной решёткой.

— Круто, — восхитился Митя. — На ходу подмётки режут.

Он подошёл к решётке, подёргал — настоящая или морок? Вроде настоящая, прочная, руки холодит. Если только он сам не проекция, не подобие прежнего Климова. Если они все — и он, и «матрёшка», и всё остальное — не перемещены в условный мир, где только кажутся себе реальными. Или ему одному показана новая условность как прежняя реальность. Или… Если… Очень много «или» и «если»… Чтобы сохранить рассудок (если это рассудок, а не что-то тоже уже иное), следует утвердиться в чём-нибудь одном: либо ты в первоначальной жизни, либо витаешь в Интернете. Совмещать два полюса, пребывая в расщеплённом сознании, долго невозможно. Он помнил, как это бывает. Раздвоенный подходил к стойке, брал кружку пива, подносил к губам и бесшумно взрывался, аннигилировался, оставляя после себя облачко сизого дыма и расколотую кружку на полу. Раздвоенные, расщеплённые — самые безобидные и недолговечные существа.

— Эй, Дашута. — Митя стряхнул мозговую мутоту. — Как думаешь, кто тут колдует? Против кого мы бессильны?

— Их много, и они разные. — Даша подошла и тоже подёргала решётку. — Митенька, а мне здесь нравится. Здесь лучше, чем в других местах.

— Чем лучше?

— Больше некуда бежать. Добегались. Каюк. Давай напоследок займёмся сексом. Если нам позволят.

В её глазах переливалась лиловая невменяемость, предвестница абсолютной свободы.

— Возьми себя в руки, — разозлился Митя. — Нельзя поддаваться.

— Почему нельзя, Митенька? Как раз можно. Поддашься — и уже в раю. Пусть сопротивляются изменённые, а мы с тобой опять люди… Хочешь верь…

Досказать она не успела — осветился монитор, на нём незатейливые слова: «Ещё не подох, придурок?»

Митя поспешил к столу, опустил пальцы на клавиши.

«Почему обзываешься? Я же не называю тебя механической скотиной, какая ты есть на самом деле».

По экрану прошла голубоватая рябь, выражающая, возможно, удивление.

Компьютер: «У тебя есть самолюбие? Этого не может быть».

Митя: «Много ты понимаешь, электронная чушка».

Компьютер: «Сосредоточься, парень, на связи Судьбоносный».

Митя: «На…ть на вас на всех».

Компьютер: «С прибытием на независимую территорию, Дмитрий Фёдорович».

От этих слов Митя ощутил тягостную истому, как при гипнозе.

«Кто ты?» — с усилием отбил ответ.

Компьютер: «Не важно. Узнаешь, когда приготовишься к постижению. Пересчитай пальцы на руках. Сколько их?»

Митя: «Десять. Я человек».

Компьютер: «А теперь?»

Митя поднёс руки к глазам — пальцев стало много, лес густой. Даша подсказала:

— Куражатся, Митенька. Хотят ошеломить.

Множеством пальцев, раскоряченных в разные стороны, Митя напечатал: «Чего добиваетесь?»

Компьютер: «Как себя чувствуешь, Дмитрий Фёдорович?»

Митя: «У вас ничего не выйдет. Я не сойду с ума».

Компьютер: «Почему так уверен?»

Митя: «По опыту. Мозг законсервирован».

Компьютер: «В каком состоянии эмоциональный фон?»

Митя: «По шкале Багриуса — 8 единиц».

Компьютер: «Откуда такие познания?»

Митя: «Переподготовка в центре Клауса. Пересадка гипоталамуса».

Компьютер: «Когда вернулась память?»

Митя: «Окончательно — только сейчас».

Даша пихнула кулачком в спину.

— Митя, Митя, очнись! Почему дрожишь?

— Заткнись! — цыкнул Климов. — Не лезь не в своё дело.

Он сознавал важность происходящего. Компьютерный допрос был не просто допросом, каким-то новым переходом. Он действительно обрёл дальнее зрение и припомнил своё пребывание в суперсекретном центре по кардинальному перевоплощению. Увидел себя тонущим в канализационной жиже с двумя крысами-гигантессами, вцепившимися в правое бедро. Впоследствии, утратив память, гадал, откуда взялись узорчатые, будто наколка, шрамики.

Компьютер: «Истопник знал об этом?»

Митя боролся с нахлынувшей сонной одурью. Значит, этот бункер не что иное как испытательный стенд. «Не знаю никакого Истопника».

Компьютер: «Не сопротивляйся, побереги силы. Мы друзья. Мы не причиним зла».

Митя: «Вы — друзья? Поймали в каменный мешок, подсунули яд вместо воды — и вы друзья? А враги тогда кто?»

Экран пожелтел: признак смущения, что ли? Митя всё больше воспринимал компьютер как живого собеседника, улавливал его настроение. Может, зря похвалился, что не сойдёт с ума? Может, это уже пройденный этап?

— Посмотри на себя! — Суетливая Даша поднесла сбоку круглое зеркальце (откуда взяла?).

Митя поглядел и не узнал своей рожи. Что-то чужое, со вздыбленными волосами, с потухшими глазами, с фиолетовыми полукружьями до середины щёк.

— Не понимаешь, да? — прошипела бесценная «матрёшка». — Они высасывают, высасывают.

Компьютер: «Не обижайся, Дмитрий Фёдорович. Обычная проверка. Мы не вступаем в контакт без предварительного обследования. Нам нужна ваша кровь. Без принудительной блокировки».

Кто бы с ним ни разговаривал, он был прав. В свободной России, где Митя прожил двадцать с лишним лет, всякая незнакомая вещь могла нести в себе смертельную опасность. Чего уж говорить об одушевлённых существах. Принадлежа к порабощенной расе, Митя знал об этом лучше других.