Анатолий Афанасьев - На службе у олигарха

• Название: На службе у олигарха
• Автор: Анатолий Афанасьев
• Издательство: М.,Роман-газета №22-23
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004

Последний завершённый роман безвременно ушедшего прозаика Анатолия Афанасьева, знакомого читателю по остросюжетным, сатирическим произведеним. Новый роман Анатолия Афанасьева рассказывает о том, что будет с Россией, если народ и впредь будет покорно нести свой крест, не вмешиваться в происходящее, всецело доверяя власти и политикам. В центре повествования — судьба литератора, волею случая приближенного к одному из нынешних олигархов. Он нанят, чтобы воспеть «подвиги» своего работодателя, но в размеренное течение его жизни вмешивается судьба в образе дочери олигарха…

---

В «Харизму» он явился, чтобы публично подтвердить свою неприкасаемость. Время от времени это было необходимо делать. Днём по голубиной почте пришло известие, что ожидается большая сходка с участием мэра Зашибалова, а главное — генерала Анупряка-оглы из миротворческого корпуса. Видимо, готовилось что-то грандиозное, коли в маленький обезлюдевший городок слетелись такие господа. Истопник догадывался, что именно. Давно шёл слух, что их территория подлежит затоплению и превращению в экспериментальный полигон для выращивания белковых кормов. Раздольск, самой природой опущенный в низину, окружённый лесами, по многим параметрам прекрасно подходил для этой цели. Ещё год назад лазутчики добыли для Истопника копию проекта Мичиганского научного центра, где доказывалась безусловная коммерческая ценность предприятия. Скорее всего, Зашибалова прислали для последней прикидки, а генерал-миротворец прибудет в качестве куратора. Истопника забавляло, что для такого важного дела придумали несуразный повод: якобы разыскивали вольнодумца и опасного государственного преступника Митьку Климова. Это тоже давняя традиция, идущая ещё со времён всеобщей умственной стерилизации. Чтобы устроить глобальную пакость, обязательно придумывали мизерную, нелепейшую причину. Что и говорить, это всегда действовало. Митька Климов — враг государства, представляющий угрозу свободе слова. Можно сочинить что-нибудь более нелепое, но трудно. Значит, попали в яблочко. Климова Истопник помнил, когда-то тот был его учеником. У него были неплохие вокальные данные, но дело не в этом. Митька Климов давно стал мутантом и врос в новую среду, как в свою родную. Он теперь почти бессмертен, как останкинская крыса. Сам по себе, один он ничего не значит, но много митек, много переродившихся руссиян — вот главная проблема миротворцев. Как их уничтожить? Каким ядом вытравить с земли?

В «Харизму» Истопник приехал с тремя подручными — Цюбой Малохольным, Жориком Сверлом и Аликом Петерсоном. Из всей троицы, пожалуй, самым опасным был Алик. Он был единственный по настоящему выхолощенный. Это означало, что его реакции доведены до предела интуитивного всечувствия, а психика не подвержена никакому воздействию, кроме прямого разрушения. Но чтобы разрушить психику Алика, понадобилось бы по меньшей мере прямое попадание кумулятивного заряда, что не так просто устроить в интимной обстановке ночного клуба. Все трое были вооружены плазменными пистолетами «Рекорд», сам Истопник оружия не носил никогда.

Едва они поднялись на второй этаж и обосновались за столиком в красном (представительском) зале ресторана, как началось представление. Свет померк, по стенам поплыли красочные сцены голографического стриптиза, сопровождаемого зомбирующей музыкой кантри. И тут же Дима Истопник увидел генерала Анупряка-оглы, сидящего неподалёку от подиума. За столом генерала кучковались несколько полуголых девиц незатейливого пошиба из разряда «русских матрёшек», мода на которых держалась уже пятый год, что было своеобразным рекордом.

Генерал выглядел внушительно. Чем-то походил на мумию Тутанхамона, если бы её вдруг оживили и насытили чрезмерной, апоплексической кровью. Среди руководителей миротворческого корпуса были в основном азиаты и турки, но Анупряк-оглы был вообще неизвестной национальности. Поговаривали, вроде англичанин, но арабского рода. Знаменит он был своей лютой непримиримостью с инакомыслием. Ходила шутка, что он даже президента Соединённых Штатов подозревал в терроризме и пренебрежении к правам человека. С другой стороны, ни для кого не было секретом, что Анупряк-оглы увлекался поэзией. Противоречивая, сложная натура, порождение межеумочной эпохи глобализации. Права над руссиянами у него были огромные. Совсем недавно по приказу Анупряка-оглы уездный город Чугуев спалили вместе с жителями по пустому подозрению, что там завелась православная ересь. Впоследствии выяснилось, что просто какая-то безумная старуха выбрела на площадь христарадничать.

Анупряк-оглы тоже заметил Истопника, выпрямился и насторожился. Пластиковая броня на нём издала характерный шорох настройки на самоотражение. Генерал подозвал одного из янычар и что-то прошептал ему на ухо, ткнув пальцем в сторону Истопника.

Янычар отдал честь и, тяжело ступая, приблизился к столу Истопника. Это был человек лет сорока, монгол и, по многим признакам, бывалый вояка.

— Добрый день, господа, — поздоровался он учтиво, прозвенев амуницией. — Привет вам от хозяина.

— Спасибо, — небрежно отозвался Истопник. — И чего надо от нас генералу?

— Убирайтесь отсюда подобру-поздорову. Вот чего надо.

— Ах вот оно что… Нет, любезный. Мы хотим посмотреть представление и пожрать. Заплатили деньги. Имеем право. По Конституции.

— Тогда покажите документы.

Истопник кивнул Жорику Сверлу, который заведовал канцелярией, и тот вывалил перед янычаром целую груду удостоверений. Выбрал самое примечательное, кожаное, с золотым тиснением, с серпом и молотом, аббревиатурой СССР и чуть ниже — КГБ, протянул янычару. Тот раскрывать не стал.

— Можно взять с собой?

— Бери, — великодушно разрешил Истопник. — Дарю насовсем. У меня ещё такое есть.

Янычар вернулся к столу Анупряка-оглы, передал ему ксиву, оба долго её разглядывали, чуть ли не нюхали, и о чём-то переговаривались, поглядывая изредка на Истопника с соратниками.

— Если что, — сказал Истопник, — уйдём через крышу.

В этот момент в зале появился мэр. Его явление было со вкусом театрализовано, сопровождалось пением свирелей и жутчайшей голографической оргией на настенных экранах. Одновременно с помощью искусных подсветок в зале возник эффект реющего американского флага. Плюс ко всему вокруг важно шествовавшего Зиновия Германовича приплясывали гусляры и гудошники в цветастых рубахах. Все цыганского обличья. Эффектный выход, ничего не скажешь. Но не успели они обняться с Анупряком-оглы, как генерал раздражённо ткнул пальцем в сторону Истопника. Зашибалов поглядел в указанном направлении и словно в изнеможении опустился на стул. На колени к нему тут же кинулась одна из «матрёшек», он её злобно спихнул. Истопник ему не завидовал. Ситуация для мэра складывалась пикантная. Он должен рассказать о нём генералу таким образом, чтобы тот не взбеленился. Штука в том, что Зиновию невыгодно разоблачение ночного владыки Раздольска. Конечно, если бы можно было пристрелить Истопника прямо за столом, Зиновий Германович пошёл бы на это не задумываясь, но Анупряк-оглы, как культурный либерал, обязательно сперва захочет провести хоть небольшое дознание, а этого мэр не мог допустить. У Истопника, у Димыча, имелась против него такая горячая лепёшка, что… Пять лет назад он помогал Зиновию в очередной раз пробиться в мэры, официально участвовал в предвыборной кампании, накопал в ту пору много мусора про благороднейшего кандидата и, главное, имел на руках неопровержимые доказательства того, что Зиновий Германович ухнул несколько миллионов в фонд социальной защиты «Белая звезда», являющийся крышей коммунячьего лидера Прошуковича. В силу политической необходимости, разумеется, но какая теперь разница. Если неуравновешенный Анупряк-оглы узнает, что его ближайший соратник, с которым у них совместный бизнес, тайно повязан с красно-коричневым отребьем, он способен в пылу справедливого возмущения порвать Зиновию глотку. Сначала сделает, а потом, возможно, задумается, правильно ли поступил, как в случае с городом Чугуевом.

Двусмысленность положения проступила на склеротических щеках Зиновия сиреневыми пятнами. Истопник приветливо помахал ему рукой. Зиновий Германович холодно поклонился в ответ.

— Пронесёт, — сказал Истопник охране. — Мы их, сук, сегодня крепко тряханём.

* * *

Митя Климов до «Харизмы» добрался с огромными трудностями, два раза чуть не нарвался на патруль, а третий раз нарвался — и уходил под пулями, перекатом, от одного мусорного бака до другого. Одна пулька всё же зацепила мякоть бедра, и нога кровила, но Митя, как всякий руссиянин, привык к боли и просто не обращал на неё внимания. Редкий месяц его жизни обходился без увечий.

Подвал «Харизмы» был ему хорошо знаком, и он надеялся здесь чем-нибудь поживиться. Подвал был устроен таким образом, что часть его спускалась в канализацию, каменный жёлоб тянулся в подземную гнилую реку; этим путём обычно избавлялись от свежих трупаков. Под потолком тускло горела старинная электрическая лампочка, освещая горы мусора, какие-то ящики, свалку тряпья и пустых бутылок. Эти бутылки в первую очередь заинтересовали Митю. Он нашёл пластиковый стаканчик и за полчаса, сцеживая из бутылок по каплям, а то и по глотку, сумел напиться превосходным иноземным пойлом. Даже немного переборщил. Спиртное легло на пустой желудок комом, зрение затуманилось. Кое-как Митя перетянул ногу куском изоляционной ленты, потом полежал на груде ветоши, мечтательно глядя в потолок. О том, что Димыч сегодня появится в клубе, ему никто не говорил, он сам вычислил и теперь размышлял, насколько рискованно предстать перед ним прямо здесь, в «Харизме». Допустим, если добраться до туалета на втором этаже… У Димыча, об этом многие знали, больные, отбитые почки, в туалет он придёт непременно, но вот в какой? Их в «Харизме» восемь, и у каждого сидит по охраннику. Охранников Митя не опасался, вряд ли кто-нибудь из них знает его в лицо. Перехватить Димыча в сортире — это идеально, но ведь не угадаешь. А на улице точно не удастся. Только сунься из темноты — без разговора получишь в лоб световой луч.