Пэррис Бондс - Хранительница Грез

• Название: Хранительница Грез
• Автор: Пэррис Бондс
• Жанр: Исторические любовные романы

В романе, написанном в жанре семейной саги, рассказывается о судьбе Энни Трэмейн, волею обстоятельств ставшей во главе финансовой империи. Ради благополучия династии Энни рискует всем, даже любовью…

---

Брендон закрыл окно и вернулся в комнату… Он мерил шагами спальню, занятый своими мыслями. Короткими, отрывистыми шагами… Короткими, отрывистыми мыслями.

Он любит Шевонну, поэтому должен учитывать прежде всего ее интересы. Она никогда не будет принадлежать ему в этом мире. Но он видел, что его поступок не сделал ее несчастной. Что же, черт возьми, ему делать? Оставить ее в покое. Работать. Уйти в работу с головой.

И он работал, с этого момента посвящая всего себя интересам «НСУ Трэйдерс». Одному, но благодарному делу. Чтобы заменить железную обшивку своих кораблей на стальную, которая и прочнее, и долговечнее, он инвестировал Брокен Рид ж, Стил Уоркс. Первая сталеплавильная печь в Новом Южном Уэльсе была пущена уже в нынешнем году.

Но главная его мысль пришла к нему в тот памятный день похорон Луизы, когда присутствовавшие во все глаза пялились на новый «Форд Т», вывезенный из Америки. Зачем вывозить?

Брендон договорился с американцами на условиях «фифти-фифти», и основал автомобильный завод «Шевроле-Трэмейн». Сборочный конвейер автозавода был первым в Австралии.

Брендона превозносили как молодого индустриального гения, и, вполне возможно, его проклинал Дэн Варвик.

Но все физические и духовные усилия не могли удержать Брендона от соблазна видеть Шевонну в лице каждой Женщины. Он тосковал по ней… Его тоска была стара, как их разлука, но с каждым новым мгновением она обновлялась.

Глава 24

1914

Мойра МакИннес была молодой социалисткой, хорошей подругой Шевонны и ее политическим союзником. Чувственная, умная и образованная, Мойра тоже была захвачена объектом, который занимал все мысли Шевонны.

Когда Брендон узнал, что им заинтересовалась Мойра, это весьма польстило его мужскому самолюбию, но не более того.

Живая энергичная брюнетка устраивала бал, целью которого было вторичное переизбрание Шевонны, но теперь уже в качестве кандидата от новой Либеральной партии. Свыше двухсот виднейших сиднейских граждан были приглашены на это мероприятие, которое проходило в зале королевы Виктории, построенном десять лет назад в стиле византийского дворца.

Естественно, получил подобное приглашение и Брендон как один из наиболее влиятельных бизнесменов. К тому же он был богатейшим австралийским холостяком, что, несомненно, послужило еще одним поводом для особо теплого приема, оказанного ему Мойрой.

Подойдя к Шевонне, чтобы поприветствовать ее, Брендон оцепенел. Все эти годы он напоминал себе, что она его двоюродная сестра и только ею могла быть для него…

Облаченная в перламутрово-серое с бисером сатиновое платье, декольтированное ниже плеч, в светло-розовых перчатках до локтей она выглядела необычайно соблазнительной. Золотистые волосы ниспадали на шею каскадом завитушек.

Светловолосый мужчина со светло-серыми глазами как раз в этот момент низко наклонился над ее рукой и проследовал дальше, приветствуя окружавших ее гостей. Шотландский поэт, лауреат, Брюс МакКлендон ухмыльнулся, что вызвало в Брендоне раздражение: он слышал, что Брюс пытался ухаживать за Шевонной.

Позднее среди толпы гостей Шевонна прошла совсем рядом с Брендоном. Как волна со скалой их взгляды встретились на какое-то поистине волшебное мгновение. Он постарался придать себе беззаботное выражение лица, целуя ее в щеку.

— Привет, Шевонна!

Ее глаза сверкнули. Она вежливо улыбнулась:

— Привет, Брендон!

Он страстно хотел поцеловать ее в шею, так гордо несущую эту чудесную головку. Поцеловать в нежную стройную грудь, под которой, он знал, бьется все еще любящее его сердце.

Но она уже отошла к другому кружку своих поклонников. Этот, казалось бы, совсем невинный поцелуй с новой силой зажег в его груди пламя любви к ней.

Чуть позже к Брендону подошел МакКлендон, протягивая бокал вина.

— Красное Реневю из знаменитых виноградников южнее Аделаиды. Вы, австралийцы, превзошли даже самих себя, Трэмейн, ничего не импортируете, и ваши вина не хуже французских. Да, сэр, Шевонна верит, что это в целях соблюдения национальных интересов.

— Я поддерживаю ее в этом. — Брендон опрокинул в себя бокал, осушив его одним глотком. К счастью, МакКлендона кто-то отвлек и увел в сторону.

— Вам ведь не понравился шотландец, не так ли? — спросила Мойра, протягивая ему еще один бокал вина, взятый с подноса проходившего мимо официанта.

Брендон удивленно приподнял бровь:

— Неужели это так сильно заметно?

Мойра рассмеялась. У нее были превосходные белые зубы и зовущие миндалевидные влажные глаза. Нет, МакКлендон производит подобное впечатление на каждого, и что Шевонна нашла в этом парне? Меня это просто удивляет.

Брендон выпил. «Наверное, химия». Он подал знак официанту, чтобы тот принес еще один бокал. Он слишком много пил, но разве это имело какое-то значение? Разве что-то сейчас имело какое-то значение?

В глазах Мойры сверкнули веселые искорки:

— А, ну да, химия. Эта необъяснимая тяга наших увлечений.

Брендон едва пригубил вино.

— Тяга. А как насчет огня, достаточно сильного, чтобы взорвать любую химическую лабораторию?

Мойра рассмеялась, ее губы стали влажными от вина.

— Вы так говорите, что я едва понимаю, как химия может заставить забыть правила приличия и предаваться страсти у всех на виду. Такая страсть, должно быть, так сильно потрясает все чувства, что все остальное по сравнению с ними кажется незначительным и забывается.

Эти слова, произносимые низким, чуть с хрипотцой голосом, побудили Брендона поискать глазами Шевонну.

Она увлеченно беседовала с весьма старым Джозефом Чемберленом, британским секретарем в Австралийском Союзе.

Брендон извинился перед Мойрой.

— Я хочу шепнуть на ушко Шевонне, чтобы она убедила иностранных капиталистов инвестировать Австралию и в дальнейшем.

Он словно оказывал Мойре доверие. Та улыбнулась призывно и безмятежно.

— Если Шевонна будет избрана и либералы победят, завоевав абсолютное большинство в Парламенте и Сенате, вы сможете рассчитывать на ее полную поддержку до тех пор, пока наша промышленность не станет конкурентноспособной с промышленностью Европы, Азии и Америки.

Но Брендон вовсе не желал говорить с Шевонной о подобных вещах. В его мыслях было совершенно другое, и, когда он подошел к Шевонне, она уже разговаривала с главным судьей. Брендон просто сказал:

— Я хочу вам кое о чем сообщить. — И наклонившись, прошептал:

— Пойдем со мной.

Она даже не спросила, куда. И даже не обернулась, ей было все равно, что кто-то может смотреть на нее или что-то подумать о ней. Шевонна просто повернулась к судье и сказала:

— Что-то случилось. Простите меня, ради Бога.

Не прикасаясь друг к другу, они вышли из зала. — Ты знаешь, чего я хочу?

Глаза Шевонны, обрамленные черными ресницами, стали необычайно большими:

— Да.

Брендон повел ее по освещенному газовыми лампами коридору. В здании еще не было проведено электрическое освещение. Женщины поясняли, что при электрическом свете кожа выглядит неестественной. Но Брендон находил, что Шевонна при любом освещении выглядит очаровательной.

Они поднялись по лестнице, устланной ковровой дорожкой, на следующий этаж, занятый под конторы. Торговый агент Брендона снимал одну из них. Все двенадцать дверей оказались заперты, и Брендон вышиб одну из них плечом — теперь никакая преграда не могла его остановить.

Он поддался зову страсти. Свет газовых ламп проникал в контору через дверь. Обойдя мебель и столы, Брендон направился к балкону, выходящему на улицу, и отпер дверь. Свежий ноябрьский воздух не только не охладил его пыл, но даже усилил, чем окончательно заставил Брендона потерять голову.

Он обернулся и увлек за собой Шевонну на огражденный чугунной решеткой балкон, поставив ее против себя. Он ощущал аромат Шевонны, который пронизывал все его тело, горячил кровь и туманил рассудок. Только она. Только одна она существовала для него в целом мире.

— Только ты! — Как в бреду он повторял эту фразу, покрывая поцелуями лицо Шевонны.

Его пальцы распустили ее солнечные локоны, и они свободно упали на обнаженные плечи. Его губы покрывали поцелуями ее шею и грудь, вернее, ту ее часть, которая была открыта квадратным декольте.

Шевонна наклонила голову ему на плечо. Пальцы взъерошили ему волосы.

— О Господи, Брендон, это было ужасно, я так сильно желала тебя.

Пальцами, дрожащими от нетерпения, накопившегося за долгие годы разлуки, Брендон расстегивал платье на спине: платье, а затем и корсет скользнули вниз. Он страстно прижал ее к себе, но ее руки оттолкнули его. Брендон издал возглас, похожий на стон.

— О, Шевонна, не отталкивай меня…

Затем он вдруг почувствовал, как она начала расстегивать пуговицы на его жилете. Постепенно у ног любовников возвышалась гора одежды. Они опустились на колени, и ночь скрыла во мраке их слившиеся тела. Тьма окутала их. Закутанные в плед волшебной ночи, они стали единым целым. Он наполнял ее, она принимала его в себя.