Пэррис Бондс - Хранительница Грез

• Название: Хранительница Грез
• Автор: Пэррис Бондс
• Жанр: Исторические любовные романы

В романе, написанном в жанре семейной саги, рассказывается о судьбе Энни Трэмейн, волею обстоятельств ставшей во главе финансовой империи. Ради благополучия династии Энни рискует всем, даже любовью…

---

Лесные Братья пользовались большим уважением и симпатией, несмотря на то, что терроризировали окрестности своими вылазками. Разбойники олицетворяли собой дерзость и отвагу. Все они были в розыске и укрывались от закона, который среди первопроходцев Нового Южного Уэльса не был в большом почете.

Фрэнк Смит, самозванный лидер Лесных Братьев Голубой Горы открыто заявлял, что он не Робин Гуд. Кривой, с лохматой бородой, в лоснящемся от жира длинном плаще, он желал только золота, текущего из рудников в глубинке Нового Южного Уэльса на побережье в Сидней. Американец, приехавший на австралийские золотые прииски в 1895-м и нашедший только разочарование от каторжного труда. Содержимое сейфов удовлетворяло его гораздо больше.

Интересы Дэниела были не столько в самородках и золотой пыли из сейфов, сколько в содержании ценных бумаг, охраняемых эскортами, патрулями, которые курсировали между Сиднеем и приисками. На большей части бумаг он узнавал штампы «НСУ Трэйдерс». Поэтому от каждой почтовой кареты, остановленной на дороге, он получал своеобразное удовлетворение, помогая Лесным Братьям.

Двадцатипятилетний Фрэнк стал для него чем-то вроде отца и даже свел Дэниела с его первой в жизни женщиной; Она была, наверное, величайшим событием за его двадцать пять лет. С ней Дэн понял, что ему нравится прикосновение женщин. После всех жутких лет угнетения Наной и лояльно-нейтральной Энни Дэн стал очень бояться женщин. Как часто он желал, чтобы земля разверзлась и поглотила бы Нану, Энни и «НСУ Трэйдерс» в глубины преисподней.

Дэниел сложил вырезку и бережно положил ее в заплечный мешок вместе со скатанным одеялом, служившим ему постелью, туда же запихал весь свой небогатый скарб и забросил мешок за спину.

С появлением телеграфа для Лесных Братьев настали тяжелые времена. Все больше и больше разбойников болталось на виселицах, и Фрэнк распустил своих «Веселых» ребят. Теперь и Дэн был предоставлен самому себе.

Таунсвиллу исполнилось едва ли больше десяти лет, когда нога Дэниела ступила на Финдерс, главную улицу города, которая упиралась в залив Росса, Таунсвилл, расположенный у подножия Кастл-Хилл с обзорной площадкой на вершине, был основан в 1864 году Робертом Таунсом, сиднейским капитаном и дельцом. Место процветало на каторжном труде рабов-канаков — жителей островов Южного моря, вывозимых для работы на сахарных плантациях.

Оставшись без денег, Дэн искал работу, которую вскоре и нашел на Стрэнд-стрит, выходившей на побережье и окаймленной редкими баньянами и кокосовыми пальмами.

Посреди береговой полосы на высоких сваях стоял грубо сколоченный сарай. Вывеска гласила: «Грит Бэррие Риф Шуга Лтд». Кто-то сказал Дэну, что этой компании требуется бухгалтер.

На веранде столпились полинезийцы и среди них несколько женщин. Они не были скованы, но тем не менее выглядели такими жалкими и безнадежными, какими он видел только преступников, осужденных на каторгу и отбывающих на корабле из Англии перед тем, как закон 1868 года не положил конец их вывозу.

Держа шапку в руке, Дэниел приблизился к веранде и прошел сквозь толпу полинезийских канаков. Их одежда состояла из лохмотьев влажного из-за сырого воздуха тряпья. Запах страха ударил Дэниелу в нос. Темно-карие глаза полинезийцев скользнули на миг по лицу белого человека, и снова апатия вернулась на их бессмысленные лица.

Внутри контора «Риф Шуга» оказалась чем-то большим, чем просто административное помещение. Не поднимая глаз от лежавшей перед ним канцелярской книги, мужчина средних лет с уже редеющими темно-русыми волосами и темными кругами под глазами произнес:

— Я же сказал тебе, помощник, что еще не готов регистрировать черномазых. Я в заднице торчу со всеми этими бумажками.

Дэн негромко кашлянул. Мужчина наконец поднял голову:

— Да?

— Мне нужна работа.

Мужчина кивнул в сторону занавешенной двери:

— Эти канаки стоят дешевле, чем вы.

— Я не собираюсь работать на сахарных плантациях.

— О, понимаю, вы хотели бы быть принятым в качестве надсмотрщика.

Глаза Дэна скользнули по сваленным на столе канцелярским книгам.

— Нет, я мог бы вести бухгалтерский учет.

Мужчина откинулся в кресле и внимательно посмотрел на него:

— Вы? У вас есть квалификация?

— Я получил образование в Хэрроу и приобрел немного жизненного опыта.

Глаза мужчины сузились, оценивающе изучая неприглядный внешний вид Дэна: дорожные ботинки, весьма поношенные и стертые почти до дыр, еле живой жакет и грязные брюки, всколоченная, давно не стриженная борода.

— И где же?

— Например, «Вэллаби Миллс» в Сиднее. Название выдуманной компании слетело с губ с удивительной легкостью:

— Еще одна фрахтовая компания недавно вышла из игры.

— Хочется верить, что эта глупость была сделана не в ваших интересах.

При звуках его сухого голоса некое подобие улыбки тронуло губы Дэна, почти скрытые бородой. Мальчишеская мягкость его рта куда-то исчезла за эти годы, измеряемые минутами жизни отчаявшегося человека.

— Я хотел бы доказать свои способности. Мужчина подергал себя за отвисшую мочку уха:

— Ваше имя?

— Дэн, Дэн Варвик. — Проститутка Флора Варвик и была той самой первой его женщиной. Пожалуй, Флора была бы и рада, что он взял ее имя.

— Ладно, Варвик, эта контора всего лишь сборный пункт для канаков, поступающих на плантации. Главная контора находится у плантации «Рифа», это около сорока миль отсюда. Вы найдете мастера Враннаку и скажете ему, что вас послал я. А окончательное решение примет он.

Надежда затеплилась в душе Дэниела, и он забыл об урчащем от голода животе.

— На чем я мог бы туда добраться?

— Только баржи с черным грузом заходят так далеко вверх по реке. Едьте на барже. Она пристает к мосту Дин-стрит и отправляется каждый вторник в восемь часов.

Сорок с лишним километров по реке великолепной панорамы от мангровых болот и солончаков до горных цепей, чьи крутые склоны и вершины были покрыты буйным тропическим лесом. Вокруг множество разноцветных птиц: розеллы, попугаи, зимородки, кокабуры, лори. Пронзительные крики черных какаду взрывали воздух, их голоса представляли собой помесь свиста, хрипа и глубокого мелодичного тона. Однажды Дэн заметил красного коалу, пробудившегося ото сна при шуме баржи и карабкающегося по суку эвкалипта.

Редкие банановые рощи, рисовые и хлопковые поля отмечали трудное продвижение баржи к сахарным плантациям «Грит Бэррие Риф» вверх по реке.

Квинслендский сахар конкурировал с сахаром, выращиваемым на Фиджи, Яве и в Южной Африке. В колонии, где спрос на рабочую силу превышал предложение, нельзя было нанимать для работы на сахарных плантациях белых — это делало сахар слишком дорогим. Поэтому владельцы сахарных плантаций для расчистки, возделывания и уборки сахарного тростника вывозили рабочую силу с островов Тихого океана. Эти рабы назывались канаками, от гавайского — «человек». Канаки обманом вывозились со своих островов или вожди племен продавали их белым, а работорговцы занимались перепродажей на пристанях в Брисбане, Макайе и Таунсвилле.

Кого бы из них Дэниэл наказал больше — белых, торгующих островитянами, или самих островитян, продающих соплеменников?

— Чертова кухня, — пробурчал он и спросил одного из канаков, который сидел рядом на корточках:

— Ты голоден? — У Дэна с собой было немного сыра и теплого хлеба, купленного вечером перед отъездом.

— Тонкил не понимает английский, — из тумана отозвался мягкий женский голос.

Дэн полу оберну лея в направлении, откуда шел голос, оперся рукой на бедро. Полупрозрачное облако пара мягко окутывало молодую женщину, сидевшую спиной к палубной надстройке. Ее блестящие темно-карие глаза пытливо изучали Дэна. Он обрел голос:

— Кто вы?

— Кай, полинезийка, проданная в море. — Ее голос звучал ровно, с чувством собственного достоинства. Голос совершенно пленил Дэна. Он так разительно отличался от хриплых голосов нищих бродяг и золотоискателей, с которыми Дэниел жил бок о бок больше трех лет, Дэн повернулся к говорящей.

Ее черные, длинные, до талии, волосы, восхитили его. Какой контраст между ее свободно ниспадающими локонами и связанными волосами так называемых цивилизованных женщин. У женщины было круглое лицо, такое круглое, какой может быть лишь луна в южной части Тихого океана. Она не была красавицей в общепринятых нормах.

— Где вы научились английскому?

— От миссионеров протестантского миссионерского общества, — мягкость и теплота голоса мгновенно исчезли.

— Сколько тебе лет?

— Ты задаешь много вопросов, не обязательно требующих ответа. — Она передразнила его британский выговор:

— «Ты голоден?» — Разве это имеет значение? Покорми Тонкил сегодня, и она все равно будет голодной до конца своих дней. Зачем беспокоиться?