Салли Боумен - Актриса

• Название: Актриса
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-02721-1

У красавицы-кинозвезды Элен Харт есть деньги и слава, друзья и поклонники, но нет счастья. Жизнь с мужем не складывается… Она старается не думать о прошлом, но память властно возвращает ее к тем дням, когда она была счастлива и любима… Она хотела бы забыть Эдуарда, единственного мужчину, которого любила, не подозревая, что он ни на миг не выпускает из поля своего зрения ни ее саму, ни их ребенка…

---

— Ты моя милая, — он прижался губами к теплой нежной ладони, — какая же ты милая.

А позже он попросил ее примерить обновки. Сначала они выпили немного коньяку, после чего затеянное ими переодевание воспринималось как восхитительная, а для Льюиса и невероятно возбуждающая игра. Блестящий нежно-розовый шелк оттенял матовость ее кожи. Кружева подчеркивали округлую белизну грудей. Она обвила шею жемчугом. А теперь белая ночная сорочка: сквозь тонкий шелк просвечивали темные соски и смутно угадывался треугольничек волос внизу живота. Тело Льюиса закаменело от возбуждения; не сводя с нее глаз, он в изнеможении откинулся на спину. Скинув белую сорочку, Хелен надела черную.

Перед ним очутилась совсем другая женщина; он видел, что дело не только в сорочке, но в умении самой Хелен перевоплощаться. Даже лицо ее стало другим, только что очень юное, оно стало женственно-зрелым. Как зачарованный, он смотрел на эту незнакомку с чувственно набухшими губами, с потемневшими почти до черноты, широко распахнутыми глазами; ни единой заметной глазу попытки изменить свой облик, но даже осанка стала другой, зазывно напряглась грудь. Хелен посмотрела на Льюиса; от ее глаз не могло укрыться, как его набухшая плоть рвется из брюк наружу; она улыбнулась. Потом опустилась рядом с ним на колени и стала что-то нашептывать, все время меняя голос. Льюис слушал с веселым изумлением, она просто дразнила его, он-то знал, что это она, Хелен. Но в этот миг он уже не верил самому себе, настолько неузнаваемо она переменилась, став еще более желанной, желанной невыносимо, словно не одна, а сразу несколько женщин его искушали. Его мучило желание и смутный страх. Он сжал ее лицо ладонями и наклонил к себе так, чтобы увидеть ее глаза.

— Хелен! Как тебе это удается? Как? Она улыбнулась.

— Это мой секрет. Я умею подражать голосам, манере говорить. Просто у меня хороший слух. — Она помолчала. — Могу говорить как англичанка, а могу с акцентом. С французским, итальянским, американским… — Она опустила длинные ресницы. — И с южноамериканским. Хочешь, изображу тебя?

Льюис рассмеялся.

— Меня? Неужели сможешь?

— А ты послушай. — Хелен сосредоточенно сдвинула брови и выдала ему несколько фраз. Льюис не верил собственным ушам. Точно, его резковатые гласные — по ним сразу можно узнать, что он учился в Бостонском университете, его манера говорить чуть в нос, с высокомерной растяжечкой.

— Не надо, прошу тебя, — он легонько встряхнул ее за плечи. — Ты соблазняешь меня моим собственным голосом, мне от этого как-то не по себе.

Хелен послушно замолчала и, слегка покраснев, спросила уже своим собственным голосом:

— Ты в самом деле так думаешь? Что я соблазняю тебя?

— Нет, нет. Я просто пошутил.

Он хотел ее обнять, но ее внезапно посерьезневшее лицо остановило его. Подняв руку, Хелен закрыла его рот пальцами.

— Я и не думала тебя соблазнять, Льюис, поверь. Просто я хочу, чтобы ты знал, какая я. Я не хочу лгать, Льюис, я…

От волнения у нее перехватило горло и чуть дрогнули губы, сердце Льюиса сжалось от любви и жалости, ему вдруг страшно захотелось защитить ее. Крепко прижав ее к себе, он стал целовать ее волосы, щеки, закрывшиеся под его губами глаза. Его Хелен. Сделавшаяся сразу такой родной, как же он ее любит. Он стянул с нее скользящий черный шелк и швырнул на пол. Он притянул ее к себе и тут же перед камином, прямо среди разбросанных подарков и обрывков бумаги, овладел ею. В этот раз она не осталась безучастной и, порадовавшись его наслаждению, покрывала робкими поцелуями его усталое от пережитого мига лицо.

Легко подхватив ее на руки, он отнес ее наверх в спальню. Подоткнув заботливо одеяло, лег рядом, и опять его настигло желание, и опять он окунулся в любовь. И если раньше он ощущал ее тайное сопротивление: точно невидимая сеть, оно защищало ее от его требовательного блаженства, то теперь неподатливая сеть была прорвана. С изумлением и гордостью Льюис услышал крик, но не его имя сорвалось с ее уст.

Утром — это было их четвертое утро — Хелен проснулась первой. Открыв глаза, Льюис встретил ее ласковый взгляд. Он сонно к ней потянулся и бережно обнял это теплое тело, упиваясь счастьем обладания.

Подождав, когда он окончательно проснется, Хелен стиснула узкими ладошками его лицо и заставила Льюиса посмотреть ей в глаза.

А потом она, замирая внутри от страха, очень ласково и серьезно сказала ему. Сказала сразу. Она ждет ребенка.

Он должен родиться в мае. Так доктор говорит. Она никогда больше не увидит отца ребенка, никогда. С этим покончено, и не надо об этом говорить. Льюис был потрясен. Он всмотрелся в ее лицо, потом бросил взгляд на нежную выпуклость живота. Наверно, она раздалась в талии. А в груди? Вроде незаметно. Он вышел из спальни, спустился в гостиную и, взглянув на елочку, такую невзрачную при утреннем свете, разрыдался.

Значит, она изменяла ему. Его ревность была настолько сильна, что он физически ощущал ее, будто в него вонзили нож, будто невидимое чудовище вырывало клочья из его сердца. Кто, кто тот мужчина? Как его зовут? Какой он? Хорошо бы с ним встретиться: Льюис готов был его изничтожить. А она — любила его? А он ее? Как у них все бывало? Неужели часто? И где все это происходило?

Ревность штука малодостойная. Что может быть гаже и банальней? Льюис понимал это и из-за этого понимания страдал еще сильней. Его мучило то, что он узнал, но не меньше — то, чего ему не было известно. Он посмотрел на их комнатку, и ему захотелось взвыть и крушить все подряд, все, что попадется под руку.

Он вскочил и понесся наверх. Влетев в спальню, он поднял Хелен на руки.

— Ну скажи, что ты любишь меня. Скажи. Скажи, что любишь, и я клянусь, клянусь, что наплюю на все и вся… — Он не узнавал собственный голос, глухой от волнения и боли.

— Ты мне нравишься, Льюис, — испуганно сказала она. — Очень нравишься.

Он чуть ее не ударил. «Нравишься» — и только. Приятный пустячок, подачка. Как только у нее повернулся язык. Он, не помня себя, замахнулся, но, очнувшись, выскочил из комнаты и с грохотом снова помчался вниз, чувствуя себя последним дураком и скотиной.

Он метался по комнате, пытаясь собраться с мыслями, но только рычал от боли. Захотелось напиться, он плеснул в стакан арманьяка и жадно глотнул, но потом пошел на кухню и вылил коньяк в раковину. Стал искать сигареты, три пачки были пусты, но удалось обнаружить и нераспечатанную — хорошая затяжка немного его успокоила. Он уселся, вперился взглядом в елочку и принялся обдумывать ситуацию.

Всякий, кому знакомы великодушие и жертвенность безумной любви (а Льюис был безумно влюблен и, стало быть, весьма покладист), без труда догадается о примерном ходе его мыслей. Льюис и сам знал, чем кончатся его великие раздумья. Сначала он просто простит. Потом помаленьку начнет улетучиваться ярость, по мере того как он будет изыскивать веские причины для снисхождения, тут его ум проявит редкую изобретательность, обнаружатся тысячи, миллионы обстоятельств, вынудивших Хелен так вести себя. Ее обманули, над ней надругались. Наверное, она любила того человека, но он отверг ее любовь, иначе почему она не с ним! А может, и не любила, мало ли, ошиблась, с кем не бывает — в сердце затеплилась надежда. Он нашел календарь и с маниакальной методичностью стал высчитывать недели. Это тогда, во время ее парижского исчезновения. Но она же вернулась к ним с Тэдом, сама вернулась. И опять в душе шевельнулась надежда. Льюису вдруг стало ее жаль. Он вспомнил, какой больной вид бывал у нее иногда в Риме. И еще вспомнил, что однажды, проходя мимо ее спальни в palazzo, он услышал плач. Как ей, наверно, было страшно и одиноко. Храбрая девочка, сколько пережила, подумал он, и ведь все одна. И он уже готов был обожать ее за мужество, кляня свою тупость и ненаблюдательность. В мгновение ока жалость обернулась любовью, любовь — желанием защитить. Она ведь ему доверилась, ему открылась. Он оглядел убогую комнатенку, и она снова засияла вчерашним очарованием.

Два часа проторчал он тут. Вконец продрогнув и отупев от бессмысленного пережевывания все тех же мыслей, он понял лишь одно. Он любит ее. Вот так.

Льюис поднялся в спальню. Хелен не смотрела на него. Лицо у нее было бледным и припухшим, плакала, наверно. С неуклюжей осторожностью он сел на краешек постели и взял в ладони ее руку.

Он попросил ее выйти за него замуж, взял и попросил, не мудрствуя лукаво.

Хелен молчала. Он сжал ее ладонь и близко посмотрел в глаза.

— Только не говори «нет», — умолял он. — Я люблю тебя. И несмотря ни на что, хочу, чтобы ты стала моей женой. Я думаю об этом с тех пор, как… — Он не договорил. — Неважно, что у тебя будет ребенок. Это ничего не меняет. Я позабочусь и о тебе, и о ребенке.

Правда позабочусь, Хелен. Только скажи «да». Я не вынесу твоего отказа. Я сойду с ума.

Элен стало страшно. Она догадалась, что Льюис плакал: лицо его сделалось от этого таким юным, почти мальчишеским; она вдруг увидела его и себя со стороны — двое перепуганных детей цепляются друг за дружку, спасаясь от всех.