Георг Борн - Анна Австрийская, или три мушкетера королевы. Том 2

• Название: Анна Австрийская, или три мушкетера королевы. Том 2
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Прапор
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7766-0183-5

В остросюжетном историческом романе Георга Борна отражены страницы истории Франции эпохи правления Людовика ХIII и Людовика XIV.

В центре повествования — жизнь королевы Анны Австрийской, трагическая судьба одного из ее сыновей, известного как Железная Маска.

---

Людовик все время старался быть с ней рядом, несколько раз повторял ей, как глубоко обрадован он тем, что, наконец, ему удалось устранить все причины их размолвки и закончил просьбой об интимной встрече с ней.

Анна ответила ему, краснея, что если он придет к ней, как супруг, то она будет счастлива принять его.

Таким образом, между королевской четой установилось полное согласие. Все окружающие радовались этому примирению, понимая, что только любовь Людовика к жене могла затмить все зло, причиненное его недоверием к ней.

Приехав домой, Ришелье приказал камердинеру, встретившему и проводившему его до кабинета, сейчас же разбудить патера Жозефа и пригласить его к кардиналу.

Сам он принялся беспокойно шагать взад и вперед по комнате.

Он совершенно не понимал всего происшедшего, так неожиданно разбившего его расчеты, и мучительно искал объяснений, потому что неизвестность была для него еще мучительнее.

Через несколько минут явился и серый кардинал. Его часто неожиданно будили по ночам и он не особенно удивился и сегодняшнему случаю.

По временам Ришелье страдал бессонницей. Тогда он проводил целые ночи за работой и бесцеремонно приказывал будить всех, кто был ему нужен. Чтобы позолотить пилюлю, он всегда говорил, что для блага государства можно пожертвовать одной ночью сна.

— Двадцать первого числа этого месяца, патер Жозеф, — начал Ришелье негромко и серьезно, — я поручил вам, во-первых, лично наблюдать за тем, чтобы мушкетер его величества, виконт д'Альби, действительно отсидел дома свои пять дней домашнего ареста, во-вторых, чтобы мушкетеры Монфор и Сент-Аманд были назначены в караул в Лувре.

— И приказания эти были исполнены. Приказ о назначении в караул Монфора и Сент-Аманда не мог быть передан капитану вечером двадцать первого, так как его нигде не нашли. Что касается арестованного мушкетера, то все пять вечеров подряд я лично ходил осведомляться, дома ли он, и каждый раз своими глазами видел, что он был в своей комнате.

— Вы знаете его в лицо, патер Жозеф?

— Нет, но я знаю, что он носит мушкетерскую форму и руководствовался этим, исполняя ваше поручение.

— Вчера был последний день его ареста. Вы и вчера его видели?

— Да, вчера также.

— Это совершенно непонятно! — вскричал Ришелье. — Курьер, возвратившийся из Лондона, уверяет, что видел в Лувре трех мушкетеров. — Сегодня я сам нарочно справлялся у капитана Девере и тот сказал, что из его людей в отпуске были только двое. К сожалению, они успели уехать до того, как я отдал свой приказ. Но кто же был с ними третий?

Патер Жозеф пожал плечами.

— На это я не могу вам ответить! — проговорил он.

— Сегодня вечером Девере вдруг докладывает мне, что около девяти часов в Лувр прискакал курьер, и курьер этот был никто иной, как виконт д'Альби.

— Что ж, это вполне возможно; Ведь арест его прекратился вчера вечером.

— Да ведь не мог же он со вчерашнего вечера слетать в Лондон и возвратиться обратно! — с досадой крикнул Ришелье. — С виду оно, пожалуй, и похоже на то, что эти господа мушкетеры могут делать чудеса, но ведь это же вздор!

— Я ничего не слыхал ни о какой поездке в Лондон.

— Да, да разумеется, вы не можете объяснить мне ничего! — проговорил Ришелье в самом дурном расположении духа, — да, наконец, я и сам ничего не понимаю!

В эту минуту часы, стоявшие на мраморной доске камина, пробили час. В кабинет вошел камердинер.

— Что там такое? — спросил кардинал, оглядываясь.

— Какой-то гвардеец просит позволения увидеть вашу эминенцию. Он говорит, что видел свет в окнах и, значит, вы еще не изволите почивать, — доложил камердинер.

— Как его зовут?

— Жюль Гри.

— А! Хорошо! Пусть войдет! — вскричал Ришелье и лицо его несколько просветлело, так как появилась надежда добиться какого-нибудь разъяснения.

— Ступайте и отдохните, патер Жозеф, — прибавил он, обращаясь к своему серому двойнику, — завтра нам предстоит много работать и многое обсудить.

Жозеф покорно встал, поклонился и вышел.

В кабинет тотчас же явился достойный сын и ученик отца Гри. Поверх красного мундира кардинальской гвардии на нем был накинут темный плащ, по виду которого можно было сразу же догадаться, что его хозяин вернулся из длительного путешествия.

Жюль Гри раскланялся, держа шляпу на отлете.

— Когда вы возвратились? — спросил кардинал нетерпеливо.

— С полчаса назад я проехал сквозь заставу.

— Один?

— С Рансоном, ваша эминенция.

— А где же Ротфор?

— Он убит, ваша эминенция.

— Убит?! Как же это случилось? Говорите!

— Семь дней тому назад я с Рансоном и Ротфором выехал отсюда из Парижа и ровно двадцать четвертого этого месяца мы благополучно прибыли в Лондон, где я тотчас же отправился на квартиру госпожи де Марвилье.

— А она была уже в Лондоне?

— Не знаю, ваша эминенция, но меня довольно деликатно выгнали и велели прийти на другой день утром. Я так и сделал и застал госпожу де Марвилье. Она сказала мне, что в полдень отвезет ларчик герцогу Бекингему.

— Рансон и Ротфор были с вами?

— Так точно, ваша эминенция! Попробовали было пробраться во дворец герцога, но на большом подъезде было слишком людно, и мы добрались до черного хода.

— Вы не видели, что делалось возле подъезда и кто приезжал к герцогу?

— Нет, ваша эминенция. Сначала нам было невдомек, что оно бы и не лишне, ну а потом мы уже не могли, потому что были заняты черным ходом. Нам было очень некогда. Госпожа де Марвилье собиралась отдать ларчик герцогу в двенадцать часов. Вот мы и решили пробраться во дворец сейчас же после того, как у герцога побывает наш посланный, значит, между часом и двумя обработать свое дельце и лететь сюда.

— Не заметили вы в Лондоне около дворца или не встретили ли у госпожи де Марвилье нескольких мушкетеров?

— Нет, ваша эминенция, в Лондоне мы их не видели, а нагнали только в Лувре.

— Значит, там же, где видел их Мулен! Сколько их было?

— Трое, ваша эминенция.

— Мулен говорил правду! Фамилии их знаете?

— Как не знать! — Маркиз, виконт и Милон!

— Виконт д'Альби? — переспросил кардинал, недоверчиво взглядывая на своего курьера. — Да вы, вероятно, ошиблись!

— Никак нет, ваша эминенция, — отвечал тот улыбаясь, — как же мне было не рассмотреть его, когда мы с ним маленько поцарапались шпагами.

— Клянусь, я понимаю в этом деле все меньше и меньше! Виконт был под домашним арестом. Я сам велел присматривать за ним и вдруг оказывается, что двое достойных доверия людей видели его в одно и то же время в двух разных местах!

— Я, кажется, могу понять это совсем просто, ваша эминенция, уж если вы оказали мне честь заговорить со мной об этом.

— Ну, как же вы это объясните? Говорите.

— А так, что настоящий виконт ездил в Лондон, а фальшивый сидел дома под арестом.

— То есть, это означает, что существовал фальшивый виконт?

— А просто набили чучело, одели в мушкетерскую форму, да и посадили в комнате спиной к двери, так что каждый, кто заглянет, думает, что это сидит настоящий виконт.

— Да, но ведь это такого рода штука, за которую можно насидеться в Бастилии!

— А это уже придется решать вашей эминенции.

— Докладывайте дальше. Вы остановились на том, что хотели пробраться во дворец…

— Точно так, для того, чтобы завладеть ящичком, который я видел у госпожи де Марвилье. Мы разговорились там с одним из лакеев и рассказали ему, что бежали со здешней службы, чтобы поступить на английскую. Он был родом француз и очень к нам расположен. Я стал просить у него совета, да и говорю, что, по-моему, было бы лучше всего, если бы он помог нам переговорить с его господином. Сначала он не соглашался. Но Ротфор стал предлагать ему деньги. Тогда он сказал, что проведет наверх только одного из нас, а другие пусть ждут внизу.

— Итак, вы все же пробрались наверх?

— В двенадцать часов госпожа де Марвилье приезжала к герцогу, а в два я был уже в его покоях. Я выждал минуту, когда герцог вышел зачем-то из кабинета, и пробрался туда. На столе стоял тот ящик, который я видел у госпожи де Марвилье, но от портрета с бриллиантами и след простыл. Чтобы не попасть впросак, и чтобы потом не сказали, что я сам сочинил всю эту историю, я захватил со стола несколько безделушек не дешевле… Вот, например, эта печатка…

— Ну, я думаю, что вы не очень раздумывали над ценой, и если бы могли, захватили бы с собой все, что там было, — заметил Ришелье, — однако, продолжайте.

— Я поискал еще портрет, но убедившись в том, что его нет, сразу же ушел. Но не успел я спуститься к товарищам, как во всем дворце поднялся страшный переполох.

— Вероятно, обнаружили ваше присутствие?

— Уж и не знаю, ваша эминенция. Мы поскорее сбежали из дворца и затерялись в боковых улицах, а потом со всех ног пустились в обратный путь. Что произошло потом у герцога, я, конечно, не знаю. А только мы были в таком горе, в таком отчаянии, что не достали портрет! Нас только и утешало сознание, что мы сделали все возможное, все, что в пределах человеческих сил.