Георг Борн - Анна Австрийская, или три мушкетера королевы. Том 2

• Название: Анна Австрийская, или три мушкетера королевы. Том 2
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Прапор
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7766-0183-5

В остросюжетном историческом романе Георга Борна отражены страницы истории Франции эпохи правления Людовика ХIII и Людовика XIV.

В центре повествования — жизнь королевы Анны Австрийской, трагическая судьба одного из ее сыновей, известного как Железная Маска.

---

Он терпеливо, без жалоб и стонов переносил страдания — близость и любовь Анны Австрийской смягчали их.

В первых числах марта кардинал почувствовал, что смерть приближается. Как только Анна Австрийская вошла к нему, он отослал камердинеров и остался с ней наедине, чтобы проститься без свидетелей.

— Все мои дела устроены, — начал он слабым, голосом, — я вынужден покинуть этот мир, предоставляя другим неблагодарное дело управления государством, которое так долго нес на своих плечах! Если бы ты не награждала меня столь щедро своей привязанностью, то моя жизнь не имела бы для меня смысла.

— Я старалась облегчить тебе тяжесть твоих обязанностей и украсить твою жизнь, полную забот, дорогой друг! Мне всегда было приятно сознавать, что я являюсь для тебя наградой за твои труды.

— Твоя доброта, любовь и забота всегда были единственными светлыми лучами моей жизни. Меня упрекают, что я нажил богатства, ах, Анна! Разве они вечны? Нет, нет, одна только твоя самоотверженная дружба была моим наслаждением в жизни. Я умираю, прими мою душевную благодарность за все, что ты сделала для меня! Я не заслужил такой любви, я не был достоин тебя, но ты не хотела ни благодарностей, ни восхищения тобой, ты хотела только сделать меня счастливейшим человеком, да благословит тебя Бог, благороднейшая женщина! Ты так возвышенна, что даже теперь, в мой последний час, я готов упасть к твоим ногам и сказать тебе, как я люблю и уважаю тебя, как преклоняюсь перед твоей добротой и величием твоей души.

— Ты слишком сильно хвалишь меня, друг мой. Я только исполняла веление моего сердца. Неужели мне придется расстаться с тобой, остаться одной в этой несовершенной жизни, в которой так мало истинных радостей, так много борьбы и лишений! Меня называют королевой, мне завидуют… ах, если бы люди знали, что часто прячется под порфирой, что нам приходится скрывать за улыбкой, тогда они перестали бы мне завидовать.

— Я знаю горе твоего благородного сердца, Анна. Мне пришлось узнать все твои тайны. У тебя болит сердце по тому бедняжке, которому суждено провести всю свою жизнь в заключении на далеком острове! Но не ты в этом виновата! Ты не властна приказывать судьбе, которая заставила тебя нести эту тяжелую ношу уже только потому, что у тебя сильная душа. Ты правду говоришь — ты беднее и несчастнее каждой твоей подданной, имеющей своих детей, каждая женщина может любоваться всеми своими детьми и всем им отдает свою нежность и любовь. Но и ты найдешь покой и мир, когда-нибудь, Анна!

— Я уже решила свою судьбу, — твердо ответила Анна, — после пережитого я не хочу видеть придворного блеска и празднеств.

— Как? Ты хочешь уйти, чтобы жить в уединении?

— Я хочу отдаться своему горю, оставить свет, я ищу мира и покоя, дорогой мой друг. Меня не занимает уже шумная придворная жизнь. Я уйду в монастырь и предамся молитвам.

— В монастырь, Анна?

— Да. Я буду молиться за моего несчастного сына, участь которого я не могу изменить, — примирюсь с прошлой жизнью и в этом буду искать отраду. Эта мысль благотворно действует на меня!

— Не стану отговаривать тебя, Анна, если это принесет тебе утешение! Дай Бог, чтобы в твоей новой жизни ты обрела душевный покой, который ты так заслуживаешь. Молись в своем святом уединении и за твоего друга, который уходит раньше тебя и призывает к тебе благословение Божье! Последний вздох мой, последнее слово, — будет словом любви и благодарности к тебе!

— Я много буду думать о тебе, часто переноситься к тебе душой, — ответила она. — Благодаря твоему спокойному, мягкому характеру я чувствовала себя счастливой в последние годы. Дай Бог тебе за это легкий конец. И в монастырском уединении я буду готовиться к смерти, просить у Бога прощения за все, что по своему легкомыслию делала в прошлом.

— Да сохранит и направит Бог короля, чтобы он сделал Францию счастливой! — сказал Мазарини, — уже вчера я простился с ним и умираю спокойно, он теперь в таком возрасте, что сам может обо всем судить и все решать. Силы начинают изменять мне, пульс бьется все медленнее, Господь призывает меня, Анна! Прощай… Молись за меня.

Королева-мать наклонилась к Мазарини и тихонько поцеловала его в лоб. Он крепко прижал к губам ее руку и еще раз с благодарностью взглянул на нее.

Анна Австрийская удалилась.

Затем подошли две племянницы кардинала.

9 марта Мазарини в последний раз принял причастие и после тяжелой агонии скончался. Его последними словами были слова благословения и благодарности королеве.

Она, не сдерживая слез, льющихся по щекам, стояла у тела любимого человека.

Разлука с ним была очень тяжела для нее.

Его положили в гроб й отнесли в Луврскую капеллу.

В день его похорон назначено было и прощание Анны Австрийской со двором.

Королева-мать удалилась в монастырь Ван-де-Грас, о котором она очень много заботилась. Монастырь с радостью принял в свои стены убитую горем королеву-мать.

Анна Австрийская сообщила об этом заранее настоятельнице и благочестивые сестры, принадлежавшие в большинстве своем к знатнейшим фамилиям государства, почитали за великую честь и радость принять в свою среду королеву.

Наступил день похорон Мазарини, на которых должен был присутствовать весь двор.

Анна Австрийская уже сообщила сыновьям, что она в этот день простится с двором и оставит свет.

Молодой король и его младший брат, герцог Орлеанский, не пытались отговаривать королеву-мать от ее решительного намерения.

Громко, торжественно зазвонили колокола. Двор отправился в Луврскую капеллу, где перед алтарем стоял обитый черным гроб Мазарини.

Вся церковь сияла огнями и была наполнена ароматными курениями. Но вот вошли король Людовик и его брат со своей блестящей свитой. За ним вошла Анна Австрийская со своими дамами и совершила краткую молитву.

Священник начал отпевание.

Когда обряд кончился, в капеллу торжественно вошли монахини монастыря Ван-де-Грас, со свечами в руках, неся на шелковых подушках покрывало для королевы-матери.

Анна Австрийская, отойдя от гроба, подошла к благочестивым сестрам и громко, торжественно объявила, что прощается со двором и уходит в монастырь. Она простилась с королем и герцогом Орлеанским, потом с тремя мушкетерами, которые так верно служили ей, и поручила заботу о них своему сыну, затем простилась с дамами, одна Эстебания уходила вместе с ней, чтобы постоянно при ней оставаться.

Простившись со всеми, королева с радостным выражением лица, взглядом прося у Господа благословения на новую жизнь, взяла покрывало. Послышались тихие рыданья. Дамы не могли сдержать слез.

Анна Австрийская обратилась к ним с ласковым утешеньем.

— Я ухожу в обитель мира, следую высокому, святому влечению сердца, — сказала она, — и мне не тяжело прощанье. Не надо вас уверять, что я часто буду посылать благословение моему августейшему сыну и его брату герцогу Орлеанскому и всем, кто мне близок и дорог. Я часто буду с ними мысленно. Не слезами надо провожать меня в монастырь Ван-де-Грас, — напротив, я и все, кто меня любит, должны радоваться, потому что я иду навстречу новой жизни — покоя и молитвы! Прощайте все! Сохраните добрую память о королеве Анне Австрийской! А вы, сестры мои, примите меня в свою обитель, я иду к желанной цели и буду готовить свою душу к вечности!

XIV. ГЕНЕРАЛ Д'АЛЬБИ

— С какими известиями явился офицер? — спросил молодой король дежурного камергера, стоявшего перед ним в почтительно согнутой позе.

— Офицер привез известия о… — камергер боязливо замялся. Он хотел сказать: «О смутах на юге», но удержался и продолжал: «О делах на юге Франции, ваше величество». Но он хочет лично рассказать вам.

— Просите его, посмотрим, что он расскажет. Там, говорят, неспокойно, какие-то смуты, причины которых до сих пор никто не мог мне объяснить. Может быть этот офицер скажет, что там происходит, тогда можно будет, по крайней мере, найти средство усмирить бунт.

Офицер вошел и поклонился.

— Кто вас прислал? — коротко спросил король.

— Господин губернатор острова Святой Маргариты, Сен-Марс, — ответил офицер.

— В чем дело? Что вы хотите мне передать?

Я прислан доложить вашему величеству, что крестьяне и граждане острова грозят восстанием, губернатор в затруднительном положении и не знает, как поступить. Он просит инструкций.

— Восстание? — повторил король, — что же хотят эти люди?

Офицер молчал.

— Разве беспорядки так серьезны, что мне докладывают о них? — продолжал король, — почему не постараются справиться сами? Разве не известно, что когда мне сообщают о подобных вещах, я должен прибегать к очень энергичным, репрессивным мерам? Я очень неохотно применяю их, понимаете?

Если бы опасность не была очень серьезной, губернатор Святой Маргариты не решился бы доводить это до сведения вашего величества.