Лоуренс Блок - Пляска на бойне

• Название: Пляска на бойне
• Автор: Лоуренс Блок
• Издательство: Омега
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-93209-792-2

Еще одна встреча с Лоуренсом Блоком и его героем. В романе «Пляска на бойне» (1991) частному детективу Мэту Скаддеру случайно попадает в руки видеокассета, где поверх кинобоевика оказывается записанный кем-то садистский порнофильм об истязании, изнасиловании и, в конце концов, убийстве неизвестного мальчика. Как любой нормальный человек, наделенный острым чувством справедливости и любви к ближнему, Мэт Скаддер не может пройти мимо подобного акта злодеяния. И он начинает расследование... В 1992 году роман «Пляска на бойне» был удостоен высшей награды Союза Американских Писателей-Детективистов — премии Эдгар.

---

Однажды после дневного собрания я прошелся по Бродвею до Сорок Второй и час-другой бродил по гнусному кварталу, что между Бродвеем и Восьмой авеню, заглядывая в лавочки, где торговали порнухой. Сначала я стеснялся, но потом взял себя в руки и уже не спеша просматривал товар, выставленный в отделах «С и М» — садизма и мазохизма. В каждой лавке можно было найти что-нибудь в этом роде — жестокость, наказания, пытки, боль, — и на упаковке каждой кассеты была краткая аннотация и кадр из фильма для разжигания аппетита.

Я не рассчитывал обнаружить в продаже наш вариант «Грязной дюжины». В лавках на Таймс-сквер не существует почти никакой цензуры, но порнография с участием несовершеннолетних и убийства все же находятся под запретом, а на той кассете, которую я видел, было и то и другое. Может быть, мальчик и сошел бы за совершеннолетнего, а самые страшные кадры редактор мог бы вырезать, но даже такой смягченный вариант вряд ли можно будет найти в открытой продаже.

Правда, я не исключал, что Резиновый Мужчина и Кожаная Женщина снимали и другие фильмы — или каждый по отдельности, или оба вместе. Я не был уверен, что смогу их узнать, но мне казалось, что смогу, особенно если они будут одеты так же. Вот что я искал, если вообще что-то искал.

На северной стороне Сорок Второй, домов за пять от Восьмой авеню, помещалась крохотная лавка, мало чем отличавшаяся от всех остальных, если не считать того, что она специализировалась на товарах для садистов и мазохистов. Прочей тематики там тоже, конечно, хватало, но отдел «С и М» был самым большим. Там торговали видеофильмами по цене от 19.98 до 100 долларов и фотожурналами с названиями вроде «Пытки для титьки».

Я перебрал все видеокассеты, в том числе сделанные в Японии и Германии, а также примитивные любительские с грубыми этикетками, отпечатанными на принтере. Не дойдя и до половины, я уже почти забыл о Резиновом Мужчине и его бессердечной партнерше. Я больше никого не искал. Я просто впитывал в себя этот мир, с которым так неожиданно познакомился. Он всегда существовал здесь, меньше чем в полутора километрах от отеля, где я живу, и я всегда знал, что он есть, но никогда еще в него не погружался. Не было случая.

В конце концов я выбрался на улицу. В лавке я провел, должно быть, почти час, просматривая все и не покупая ничего. Если это и раздражало продавца, то он не подавал вида. Это был смуглый молодой индиец с бесстрастным лицом, и он ни разу не произнес ни слова. В этой лавке никто ничего не говорил — ни он, ни я, ни другие покупатели. Все, кто рассматривал товар, кто что-то покупал или не покупал ничего, кто входил в лавку и выходил из нее, — все старались не встречаться друг с другом взглядом, делая вид, будто рядом никого нет. Время от времени открывалась и закрывалась дверь. Время от времени слышался звон монет, когда продавец отсчитывал кому-то сдачу: просмотр видеопленки в одной из будок в глубине лавки стоил четвертак. Но больше ничто не нарушало тишины.

Вернувшись к себе в отель, я первым делом принял душ. Это немного помогло, но я все равно чувствовал, что меня окружает тяжелая атмосфера Таймс-сквер. Вечером я снова отправился на собрание, потом еще раз принял душ и улегся спать. Утром слегка позавтракал, прочитал газету, потом прошел по Восьмой авеню и свернул на Сорок Вторую.

За прилавком стоял тот же продавец, но если он меня и узнал, то не подал вида. Я разменял на четвертаки десять долларов, зашел в одну из просмотровых будок и запер за собой дверь. Будка годилась любая, потому что в каждой стоял видеотерминал, подключенный к одной и той же шестнадцатиканальной кабельной системе. Переключаться с канала на канал можно было сколько угодно. Как будто сидишь дома и смотришь телевизор, только программы другие и четвертака хватает на каких-нибудь тридцать секунд.

Я сидел в будке, пока у меня не кончились четвертаки. На экране передо мной мужчины и женщины проделывали друг с другом всякие штуки, и каждый раз это была какая-то вариация на тему жестокости и боли. Некоторые из жертв как будто получали удовольствие, и никого это, по-видимому, ничуть не смущало. Это были актеры, добровольцы, лицедеи, играющие спектакль.

Ничего похожего на то, что смотрели мы с Элейн, я здесь не увидел.

Вышел я из будки на десять долларов беднее и на столько же лет старше. На улице было жарко и душно, такая погода стояла уже целую неделю. Я вытер пот со лба и с удивлением подумал — что это я делаю на Сорок Второй и зачем сюда попал? Того, что мне нужно, здесь не было.

Но я почему-то никак не мог уйти из этого квартала. Не то чтобы меня тянуло в другие порнолавочки, не нужны были мне и никакие услуги из тех, что предлагали на этой улице. Я не собирался покупать ни наркотиков, ни сексуального партнера. Я не хотел ни посмотреть фильм про кунг-фу, ни приобрести баскетбольные туфли, электронное оборудование или соломенную шляпу с пятисантиметровыми полями. Я мог бы купить нож с выкидным лезвием («Продается исключительно в виде комплекта деталей; сборка в некоторых штатах запрещена законом») или изготовляемые в присутствии заказчика поддельные удостоверения личности с фотографией — 5 долларов с черно-белой и 10 с цветной. Я мог бы сыграть в «Пэкмана» или «Донки Конга» или послушать седовласого чернокожего с мегафоном, который располагал абсолютно неопровержимыми доказательствами, что Иисус Христос был чистокровным негром и родился там, где сейчас находится Габон.

Я бродил по этой улице взад и вперед, взад и вперед. Один раз я пересек Восьмую авеню и выпил стакан молока с бутербродом в стоячей закусочной на автовокзале Порт-Оторити. Я побыл там некоторое время, чувствуя себя в кондиционированном воздухе как в раю, а потом что-то заставило меня опять выйти на улицу.

В одном из кинотеатров шли два фильма с Джоном Уэйном[20] — «Армейский фургон» и «На ней была желтая лента». Я заплатил доллар или два, не помню уж сколько, и вошел. Просидев вторую половину одного фильма и первую половину другого, я снова вышел на улицу.

И снова принялся по ней бродить, погруженный в размышления, не замечая ничего вокруг.

Какой-то чернокожий мальчишка подошел ко мне и спросил, что это я делаю. Я обернулся — он нахально смотрел на меня снизу вверх. Ему было лет пятнадцать, а может, шестнадцать, а может, и семнадцать — примерно столько же, сколько мальчику, которого убили в том фильме, но выглядел он куда более умудренным уличной жизнью.

— Просто смотрю на витрину, — ответил я.

— На все витрины, — сказал он. — Только и делаете, что ходите по улице взад-вперед.

— Ну и что?

— Ну и чего вы ищете?

— Ничего.

— Дойдите до угла, — сказал он. — До Восьмой авеню, а там заверните за угол и подождите.

— Зачем?

— Зачем? Да чтобы все эти люди на нас не глазели, вот зачем.

Я подождал его на Восьмой авеню, а он, должно быть, обежал вокруг квартала или прошел напрямик через отель «Картер». Когда-то этот отель назывался «Дикси» и славился одним — дежурный телефонист, поднимая трубку, всякий раз говорил: «Отель „Дикси“, ну и что?» По-моему, отель переименовали как раз тогда, когда Джимми Картер стал президентом вместо Джералда Форда, но, возможно, я ошибаюсь, а даже если и так, это могло быть чистым совпадением.

Я стоял в каком-то подъезде, когда со стороны Сорок Третьей появился мальчишка — он шел, сунув руки в карманы и задрав кверху нос. На нем был джинсовый пиджак поверх майки и джинсы. Должно быть, в пиджаке ему было ужасно жарко, но его это, по-видимому, ничуть не волновало.

— Я видел вас вчера, — сказал он, — и сегодня вижу целый день. Так и ходите взад-вперед, взад-вперед. Чего вы ищете?

— Ничего.

— Да бросьте вы. Тут все чего-то ищут. Сначала я подумал, что вы легавый, но вы не легавый.

— Откуда ты знаешь?

— Не легавый, и все тут. — Он пристально посмотрел на меня. — А может, легавый? Может быть.

Я рассмеялся.

— Чего вы смеетесь? Вы какой-то странный, мистер. Человек спрашивает, не хотите ли купить травки или снежка, а вы только головой мотаете и даже не глядите на него. Какого еще зелья вам надо?

— Никакого.

— Значит, никакого. Девочку вам надо? — Я мотнул головой. — Мальчика? Девочку и мальчика? Хотите посмотреть представление или чтобы на вас смотрели? Говорите же, чего вы хотите.

— Я просто вышел прогуляться, — сказал я. — Мне нужно кое о чем подумать.

— Это же надо! — воскликнул он. — Прийти на Двойку, чтобы думать! Дай, говорит, пойду на Двойку — надо мне собраться с мыслями. Только если вы не скажете, чего на самом деле хотите, как вы это добудете?

— Я ничего не хочу.

— Скажите, чего вы хотите, и я помогу вам это достать.

— Я же тебе сказал, что ничего не хочу.

— Ну, раз так, то я хочу. Я много чего хочу. Дайте мне доллар.

В его голосе не было угрозы, и запугать меня он не пытался.

— Это почему же я должен дать тебе доллар? — спросил я.