Жюльетта Бенцони - Ожерелье для дьявола

• Название: Ожерелье для дьявола
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы

Знаменитые исторические романы Ж. Бенцони покорили весь мир.

Миллионы читателей не устают восхищаться ее захватывающими произведениями — произведениями, в которых смешаны история и вымысел, приключения и страсть.

Такова история Жиля Гоэло по прозванию Кречет, бесстрашного искателя приключений, рожденного в нищете и своим мужеством и отвагой добившегося всего, о чем можно мечтать, история странствий и опасностей, заговоров и интриг, история великой любви Кречета к прекрасной аристократке, ради которой он ставил на карту жизнь и совершал невозможное…

---

— Это верно, — согласился Жиль, беря протянутый ему бокал. — Вы заметили, что я за вами слежу, и вы спрашиваете почему. Вы же сами и ответили на этот вопрос, вы верно угадали. Только Богу известно, как я влюблен. Да, я влюблен в ту девушку, с которой вы провели вечер. Скажите же, как вы могли узнать об этом, не видя меня, не зная никаких подробностей обо мне?

Калиостро рассмеялся.

— Это легко. Ваше лицо и особенно голос говорят, что вы бретонец. Конечно, вы гораздо выше среднего роста, но ваши черты говорят о древней и чистой кельтской расе. Кроме того, хотя у вас нет никакого акцента, но ваша манера выделять согласные окончательно меня убедила. До этого я еще колебался между Нормандией и Бретанью.

Вы были на войне в Америке, о чем нетрудно догадаться, поскольку это написано на груди. Вы недавно в Париже, потому что вы еще не восприняли всех привычек общества. Иначе вы бы знали, что буколические вкусы графини Прованской и ее любовь к скрытности побудили ее к тому, что на экипажах, которыми она пользуется для неофициальных поездок (для милосердия, например), нарисована просто роза вместо ее гербов. Вы холостой, поскольку женатые в вашем возрасте не пребывают ночью на улицах. И, наконец, вы влюбленный. Конечно же, вы могли следовать только за девушкой, которую я сопровождал. Затем я ни на одно мгновение не сомневался, что именно я являюсь предметом вашего преследования. Видите ли, меня еще мало знают в Париже, я сюда приезжаю редко, лишь по делам. Сейчас я живу в Бордо, там я живу с осени прошлого года. А приехал я из Неаполя.

— Но вы достаточно хорошо известны. На вас делают засаду в подъезде вашего дома и нападают на вас.

— Я уверяю вас, что вы не знаете Парижа. Хозяин этого дома граф Оссолинский — богатый польский вельможа, а я всего лишь презренный бедняк. А эти охотились за моими деньгами и драгоценностями, — добавил он, любуясь своими руками, унизанными перстнями. — Ну, а теперь скажите мне, что я смогу сделать для вас, я непременно хочу отплатить вам.

— Если эти люди охотились лишь за вашими деньгами, граф, то этот долг не слишком большой.

Мы будем в расчете, если вы мне просто скажете, что у вас за отношения с мадемуазель де Лятур.

— Только отеческие, уверяю вас. Она приходится племянницей одной замечательной женщине, которую я имел счастье излечить от некоторых болезней сразу же по моем приезде три года назад, когда я был приглашен для лечения маршала Субиза. С тех пор я всегда наношу им визиты, в каждый мой приезд в Париж. А сегодня вечером мы виделись с нашими общими друзьями.

Вот и вся загадка. Но берите же ваш паштет, он отличный. Еще вина?

— Вы врач?

— Я вам сказал: я тот, кто есть; мог бы сказать также: я тот, кто знает. Да, мой юный друг, я врач и, не хвалясь, скажу, может быть, даже лучший из всех, поскольку я излечиваю не только тело, но и душу. Некоторые из моих больных не могут без меня обойтись, и это обязывает меня много путешествовать.

Инстинкт говорил Жилю, что все это не досказано. Что-то здесь было не так, не клеилось, но что именно, он не мог сказать. Может быть, излишняя простота и естественность объяснения не соответствовали тому, что происходило вокруг графини и мосье. Чтобы удостовериться в своем подозрении, он спросил:

— Вы лечите кого-нибудь в Люксембургском дворце? Может, графиню, а может, и самого мосье?

— Да, Мосье прибегает иногда к моим скромным услугам, когда его особенно одолевают болезни. Но делает он это с большими предосторожностями и держит в большом секрете, с тем чтобы не вызывать неудовольствия со стороны тех, кто обязан следить за его здоровьем.

— Болезни? Принцу же только тридцать.

— Возраст здесь ни при чем. Он излишне много ест и пьет. Представьте только, что его светлость ежедневно выпивает около десяти бутылок старого вина. Кроме того, хотя он обожает лошадей и имеет в своих конюшнях лучших чистопородных лошадей Европы, он не делает никаких упражнений в противоположность королю, который ест и пьет много меньше и ежедневно ездит на охоту. А что до мосье, видите ли, причины бед с его здоровьем многочисленны. Он страдает приступами подагры, расширением вен, печеночными коликами, рожистыми воспалениями. У меня есть некоторые эликсиры, которые ему иногда очень помогают. Это единственное, что он приемлет, ибо, когда я ему говорю о режиме, он отказывается меня даже выслушать.

— Понимаю. И что, принц болел в эти дни?

— Да, и довольно сильно. Я его застал с сильным печеночным воспалением, и мне, к счастью, удалось помочь ему.

На этот раз Жиль понял, что Калиостро говорил ему не правду, что эти «врачебные» отношения, которые он поддерживал с принцем, скрывали что-то другое. Ведь человек, который приходил к Бегмеру, был, может, излишне толст, но без признаков печеночных колик, впрочем, всяких других тоже.

— Вот и вся тайна, — вздохнул врач, склоняясь, чтобы лучше любоваться светом пламени через бокал с шампанским. — И я благословляю то чувство, которое вы питаете к прелестной мадемуазель де Лятур, ведь именно ему я обязан вашему вмешательству. Но ведь вы в Париже недавно, когда же вы успели ее встретить? Она же почти совсем не выходит в свет.

Жиль терялся в поисках загадки, которую преподносил ему этот человек. Он потерял бдительность и рассеянно ответил:

— О, Жюдит я встретил довольно давно.

Тотчас же он спохватился о допущенной им глупости.

— Жюдит? Но мадемуазель де Лятур зовут вовсе не так, она же Жюли?

Сверкающие глаза врача повелительно вперились в залившееся краской лицо шевалье. Он натянуто улыбнулся, стараясь скрыть смятение и неловкость.

— Я сказал «Жюдит»? Вероятно, я просто обмолвился.

— Нет же, вы не обмолвились. Вы сказали «Жюдит» совершенно сознательно, потому что вы ее действительно знали давно, даже очень давно. И вы знаете о ней гораздо больше, чем я.

Приветливость тона врача совершенно исчезла.

Теперь в нем чувствовалась скрытая волна угрозы. И Жиль внезапно почувствовал, что улыбчивая внешность, очаровательные манеры этого человека скрывали что-то бесконечно угрожающее и опасное. В то же время его охватил страх: не навлек ли он беды на ту, которую он любил больше всего на свете своим неосторожно оброненным словом. Взгляд Калиостро стал невыносим.

Бренчание колокольчика на входных дверях двора избавило его от необходимости ответа. Врач вздрогнул и отвел от него свой насупленный взор.

— Кто это может прийти в такой час? — прошептал он сквозь зубы.

Тотчас вошел великан-консьерж, прошептал что-то на ухо своему хозяину. Тот вздрогнул, устремился к Жилю, схватил за руку, повлек его в глубину комнаты к маленькой потайной двери, сунув ему по пути зажженный подсвечник.

— Быстро выйдите и не показывайтесь! Неожиданный посетитель. Это ненадолго.

— Я вовсе не хочу вас беспокоить, — запротестовал Турнемин. — И не намеревался задерживаться здесь надолго. Скажите вашему слуге, чтобы он привел мою лошадь, и я вас оставлю.

— И речи об этом не может быть. Нам еще надо поговорить. Вы — личность много более интересная, чем я предполагал.

— Но в конце-то концов…

Протест был напрасным. Железной рукой Калиостро втолкнул своего гостя в довольно узкий кабинетик, поставил подсвечник на покрытый черным бархатом стол и вышел, тщательно закрыв за собой дверь. Да с такой тщательностью, что Жилю показалось, что он закрыл ее на ключ.

Оскорбленный этим, он бросился было обратно к двери, но, поразмыслив, оставил первую свою мысль освободиться отсюда во что бы то ни стало. Может, будет интереснее попытаться увидеть, что это за неожиданный визитер пожаловал в такое время.

Обследовав дверь, он обнаружил довольно длинную щель в двери, узкую, но, прильнув к ней глазом, можно было увидеть часть пространства библиотеки с врачом и неожиданным посетителем.

Это был мужчина лет пятидесяти, с красивым лицом, импозантной внешностью, в одеждах из черного шелка с жабо и манжетами из великолепных кружев. Коротко подстриженные прекрасные посеребренные волосы вились вокруг круглой шапочки, которую обычно носят священники, но эта шапочка была пурпурной. Жиль же достаточно был посвящен в церковную иерархию и тотчас же понял, что это князь церкви. Калиостро склонился перед ним в низком поклоне.

Посетитель промолвил приветливым голосом:

— Итак, мой секретарь Рамон де Карбоньер видел, как вы выходили сегодня вечером от прелестной графини, и он не ошибся. Вы, стало быть, в Париже, дорогой мой колдун, и вы еще не у меня! Я ведь могу сделать вид, что рассержен.

— Ваше преосвященство в этом случае впал бы в серьезную ошибку, но, когда я явился с визитом к вам, мне было сообщено, что вы в своих владениях Куиврей.

— Ну вот еще! Вы могли бы и приехать ко мне или же отправить послание. А почему вы не предупредили меня о вашем приезде? Вы же знаете, что вы мне очень нужны. Уже долгие месяцы я буквально умоляю вас приехать пожить в Париже, а вы все упрямо цепляетесь за этих бордоских судейских крючкотворов. Что представляет собой этот шевалье де Ролан или даже маркиз де Каноль, когда сам Роган нуждается в вас! Кто они такие, чтобы вы так долго оставались в их распоряжении?