Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга вторая

• Название: Констанция. Книга вторая
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы

Удивительные извивы человеческой судьбы, трагическая любовь и богатство — все это в романе переплетено, как и в самой жизни.

---

— Даже муж? — с улыбкой спросила маркиза.

— Ну конечно, в первую очередь он.

— Это волнует меня меньше всего, — беспечно махнула рукой маркиза Лагранж. — Я думаю, каждая женщина способна себе позволить маленькое приключение, особенно я. И самое главное для меня условие — чтобы никто раньше, чем я сама, не успел рассказать мужу об этом. Ведь если я признаюсь, он обязательно простит меня. Один раскаявшийся грешник дороже двух праведников, не так ли написано в святом писании?

— Я бы не переносила так смело слова писания на столь щекотливую область человеческих отношений, — воскликнула Констанция.

— Так что главное для меня, чтобы муж обо всем узнал только измоих уст, — маркиза громко засмеялась, а Мадлен с удивлением смотрела на эту полную женщину, чье лицо, до этого привлекательное, вдруг сделалось безобразным.

Складки ее тела ходили волнами от смеха. Маркиза внезапно смолкла и вновь улыбнулась. Вместо оскала хохота всем предстала очаровательная улыбка.

— Не верьте мне, а вы не верьте в первую очередь, — обратиласьона к Мадлен. — Я всего лишь шучу, а вы уж было подумали, я такая распутная?

Шутливая поначалу беседа принимала философский оборот и вряд ли кто из беседующих знал точный ответ на поставленный вопрос. В самом деле, одно, когда говоришь, что верна своему мужу, сидя рядом с ним, а другое — представить себе, что ты осталась одна и никто не узнает об измене. К тому же, если предложение исходило бы от столь очаровательного молодого человека как Анри.

— По-моему, мы все говорим немножко не то, что думаем. Но все равно, я, будучи абсолютно искренней, возьмусь утверждать, что любовь женщины — это прежде всего, верность и правдивость.

Мадлен говорила так убежденно, что можно было подумать, она и в самом деле так думает.

Маркиз подмигнул виконту. Тот сразу же бросил:

— А по-моему, женщина и верность — это понятия несовместимые. Во всяком случае, мне до сих пор не доводилось встречать ни одной женщины, способной сохранять верность своему мужу или возлюбленному. Ведь так, мадемуазель Аламбер? — он кивнул Констанции.

Той хоть и не приятно было это замечание, но она была вынуждена с ним согласиться.

— Да, виконт, но, конечно же, я не имею в виду себя. Все рассмеялись, с такой непосредственностью было сделано последнее добавление. Но всех удивил виконт Лабрюйер.Он добавил:

— И все-таки я верю в женскую верность, верю в любовь, пусть это и покажется некоторым из вас странным. Возможно, нет человека более убежденного в истинном существовании любви.

— Может быть, вы все-таки, виконт, объясните свою позицию? Я что-то не до конца понимаю вас, — сказала Констанция.

— Хорошо, я уточню. Я верю в очарование, с этим уж никто не сможет поспорить.

Мадлен, смеясь, опустила голову и, взяв в свои тонкие пальцы ножку бокала, повертела его. Искристое вино переливалось, отражая огоньки свечей.

— Ну вот и договорились, — рассмеялась Констанция, — слишком серьезно вы говорите о таких легкомысленных вещах, виконт. Сперва вы утверждаете, что любви не существует, а потом клянетесь, чтоединственный верите в нее.

По-моему, виконт искренен, — тихо проговорила Мадлен.

— А по-моему, некоторые сидящие за столом не совсем понимают, о чем идет разговор. Нужно знать виконта не один год, чтобы не верить его словам.

— А вы давно знакомы с ним? — Мадлен глянула на Констанцию, пытаясь определить, к ней ли обращен вопрос.

Это вновь позабавило маркизу, и она подавилась очередной порцией смеха, сделав вид, что закашлялась, слишком резво отпив глоток из бокала.

— Не будьте так строги, — наконец-то придя в себя, сказала маркиза. Так вы утверждаете, виконт, что верите в очарование?

— Да, женщины ангелы, — сказал Анри, складывая салфетку пополам. ^

— Ангелы, — рассмеялась Констанция, — вы, наверное, представляете себе женщин только в постели, а в хизни они не очень-то считаются с чужими чувствами.

Маркиз отложил прибор и отодвинул тарелку.

— Вы это правильно заметили, мадемуазель Аламбер, женщина в постели — всегда ангел, а вот самый кроткий мужчина может стать сущим дьяволом, — и не дожидаясь, пока засмеются остальные, сам задорно захохотал, чем привел в немалое замешательство старую графиню.

— А я с вами не соглашусь, — не очень-то уверенно сказала Мадлен.

— Я, может, не правильно выразил свою мысль, я ни в коем случае не хотел вас обидеть. Но дело в том, что мужчины, просыпаясь по утрам, часто обнаруживают, что обнимают самую обыкновенную женщину, а ведь ночью они были уверены, что к ним снизошел ангел.

— А вы согласны с маркизом? — Констанция требовательно посмотрела на виконта. Тот пожал плечами.

— Иногда и мне случалось испытывать подобное, правда, не часто. Обычно я покидаю своих возлюбленных еще до рассвета, когда они спят. Но могу сказать одно — я верю в любовь.

— Вы уверены в этом?! — изумилась маркиза Лагранж.

— Абсолютно.

— Я сомневаюсь.

— Но, с одной стороны, я верю, что люблю, а с другой — знаю, что 9то не так. Вера и сомнение питают меня — и это жизнь.

— По-моему, виконт, — улыбнулась Констанция, — вы верите в одно, когда находитесь здесь, в деревне, и совсем другое, когда находитесь в Париже.

Мадлен чувствовала, как пылают ее щеки, она избегала смотреть на виконта.

«Почему они так измываются надо мной? — думала женщина. — Или же я просто не привыкла к светским беседам и такие вопросы в норме? Но ведь здесь никто не говорил подобных вещей, пока не приехала мадемуазель Аламбер. Она красива и видно по ее лицу, что благородство — ее суть. Но откуда такая злоба, такое желание унизить?»

И тут Констанция привела ее в ужас своим следующим вопросом.

— Виконт, скажите пожалуйста, если бы у вас был выбор…

— Выбор это всегда хорошо, — вставил Анри.

— Так вот, если бы вы имели возможность выбора: с кем из женщин, сидящих здесь за столом, вы захотели провести ночь?

— Это чисто умозрительный вопрос или он имеет под собой реальную почву?

— Вы говорите, виконт, так, будто постель уже застлана.

— У вас, мадемуазель Аламбер, довольно изощренное любопытство. Я должен подумать, — и виконт принялся по очереди бесстыдно рассматривать сидевших за столом дам. Он скользнул взглядом по глубокому вырезу платья Констанции, потом перевел взгляд на Мадлен. Та, не зная куда деть руки, теребила край скатерти. А затем пристально и с улыбкой посмотрел на маркизу Лагранж.

Он даже открыл рот, чтобы произнести имя, как маркиз предупредительно поднял руку:

— Нет-нет, мадемуазель Аламбер, вы не правильно поставили вопрос, во всяком случае, я бы поставил его по-другому.

— И как?

— Что поделаешь, я эгоист, мадемуазель Аламбер, и во всем ищу свою выгоду. Если виконт назовет имя, то женщина все равно не сможет прийти к нему сама, а так я буду знать, стоит ли мне оставлять дверь в спальню на ночь приоткрытой.

— Так что вы хотели спросить?

— Я думаю, дамы должны назвать мужчину, с кем бы они хотели провести ночь. Я не говорю сегодняшнюю, — улыбнулся маркиз, прикладывая руку к сердцу.

Мадлен сосредоточенно смотрела в тарелку. Маркиза с улыбкой на лице перекладывала приборы, а Констанция пошла ни хитрость:

— Я, — произнесла она и тут же все посмотрели на нее, — я удивляюсь, неужели все дамы так и будут молчать?

Маркиз расхохотался.

— Вы хитры, мадемуазель Аламбер. Ну что ж, в таком случае, начнем с моей жены.

— Меня этот вопрос не касается, я уже говорила о верности и немогу несколько раз за вечер менять свои убеждения. А вы, мадемуазель Аламбер, с кем бы хотели провести ночь?

— Этот вопрос тоже не в мой адрес, — улыбнулась мадемуазель Аламбер, — все знают, что я равнодушна к мужчинам.

— Это правда, — подтвердил виконт. — Сколько я не добиваюсь ее благосклонности — и все впустую.

— Значит, остаетесь вы, — улыбнулась Констанция.

Мадлен вскинула голову и посмотрела на старую графиню. На лице той выражалось сожаление, словно она извинялась за своего внука, посмевшего затронуть столь щекотливую тему. Хотя обвиняла она его в этом лишь по инерции, потому что настоящей виновницей была Констанция. Ведь это она предложила сменить тему и затеяла этот скользкий разговор.

— Я не смогу ответить на этот вопрос, — наконец-то нашлась Мадлен Ламартин.

Все рассуждения присутствовавших за столом свелись на нет.

— Я в обиде, — проговорил виконт, — никто не желает скрасить мое одиночество и никто не желает быть искренним.

— Вы забыли, — послышался голос старой графини, — что есть еще и я, — она засмеялась дряблым старушечьим смехом, — и единственное, что мне остается, чтобы спасти положение, так это сказать: я бы не отказалась провести ночь с таким красавцем, как виконт. Положение было спасено, все рассмеялись. А Анри, приподняв бокал, кивнул своей бабушке: