Жюльетта Бенцони - Кречет. Книга IV

• Название: Кречет. Книга IV
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы

Знаменитые исторические романы Ж. Бенцони покорили весь мир.

Миллионы читателей не устают восхищаться ее захватывающими произведениями — произведениями, в которых смешаны история и вымысел, приключения и страсть.

Такова история Жиля Гоэло по прозванию Кречет, бесстрашного искателя приключений, рожденного в нищете и своим мужеством и отвагой добившегося всего, о чем можно мечтать, история странствий и опасностей, заговоров и интриг, история великой любви Кречета к прекрасной аристократке, ради которой он ставил на карту жизнь и совершал невозможное…

---

— Это уже интересно! — воскликнул Жиль, широко улыбаясь.

— Не смейтесь. «Верхние Саванны» — букет роз, а у роз, как известно, бывают шипы. В данном случае величина шипа вполне соответствует красоте букета. А зовется он Симон Легро… если хотите знать, пускай вы сочтете меня трусом, Я так спешно покинул поместье из страха, что меня убьют. Я не хотел сначала вам об этом рассказывать, но вы мне так симпатичны, что, случись с вами несчастье, меня замучают угрызения совести. Теперь я сказал все, и вы… можете передумать.

— Чтобы я передумал! Вы поселили во мне страстное желание быть хозяином поместья, где растут голубые травы, и теперь оно горячее, чем раньше. Добавлю лишь, что рассчитываю стать единственным хозяином плантации — вы ведь это хотите спросить. Так давайте выпьем наконец, господин Ферроне! Я обязательно сообщу вам новости о господине Симоне Легро.

На этот раз молодой человек выпил с удовольствием и даже протянул бокал, чтобы его снова наполнили.

— Не стоит его недооценивать. Он умен, наделен страшной и темной силой. Это помесь дикого зверя со змеей, а если то, о чем шепчутся повсюду, правда, то Олимпия, его любовница, самая опасная колдунья на острове, а уж кого-кого, а колдуний там хватает! Берегитесь их обоих.

— Спасибо за предупреждение, но зверя можно приручить, а змею придавить.

— Желаю вам этого от всего сердца. И еще один совет: если вы едете с семьей, разумней, может быть, оставить ее на некоторое время в Кап-Франсе, пока вы не ознакомитесь с поместьем.

Женщинам и детям будет тяжело видеть, какими методами управляет Симон Легро.

— Если он из тех скотов, которые мучают рабов, вашему Легро не дождаться от меня ни милости, ни снисхождения: либо он подчинится, либо я его уничтожу.

— Именно так я и думал. Вы тот самый человек, который нужен поместью. А я… у меня никогда не хватало смелости. Я пью за ваш успех и за мирную жизнь в «Верхних Саваннах»…

Ферроне снова опорожнил бокал.

Вопреки своим намерениям. Жиль вернулся из «Таверны Француза» совершенно трезвым.

Мозг его был свеж, а шаг тверд, когда он вступил в пределы «Маунт Морриса».

Весь дом погрузился в темноту, если не считать двух светящихся точек. В прихожей горела лампа — вероятно, кто-то из слуг дожидался его возвращения — и сквозь задернутый занавес на окнах Жюдит просвечивал ночник.

И, покачиваясь в седле, пока лошадь шла неспешной рысью по центральной аллее. Жиль не сводил глаз со слабого огонька, хранящего сон его жены. Потому что ему навеки суждено быть мужем этой женщины, убившей, в чем он уже почти был уверен, Розенну.

Что ему делать? Пойди он на поводу у своего горя и своего отвращения, он бы задушил Жюдит, но где-то в глубине его сознания слабый, но настойчивый голосок твердил, что он не имеет права вершить суд своими руками и что, возможно, в основе его страстного желания отомстить за кормилицу лежит стремление вновь обрести свободу. Будь он свободен, уж это понятно, он не потерпел бы никакого Неда Биллинга между собой и Мадаленой.

И что теперь? Оставить на суд Божий преступление этой женщины только потому, что однажды в церкви Святого Людовика в Версале он поклялся любить ее, защищать и оберегать? Правда, Жюдит придется разделить с ним приключение, которое может оказаться опасным, тяготы лягут и на ее плечи, но достаточно ли такое наказание?.. Нет, лучше пусть Господь сам решит… по крайней мере, сейчас так лучше…

Приняв решение, он отбросил прочь образ жены и все черные мысли, которые были с ней связаны. Отвернулся он и от слишком привлекательного образа белокурой Мадалены. Надо уже теперь стараться совсем о ней не думать, впрочем, кто знает, может быть, став миссис Нед Биллинг, она утратит в его глазах часть своего очарования. Она уже не будет для него маленькой загадочной девочкой, феей, освещавшей нежным светом крохотное жилище в Лаюнондэ. Она станет нью-йоркской горожанкой, и он забудет ее, задвинет в самый дальний уголок памяти тем проще, что в его сердце теперь поселилось что-то новое и увлекательное: большое владение с красивым названием «Верхние Саванны».

Турнемин чувствовал, что, словно женщину, желает эту землю в сердце зачарованного острова, охраняемую свирепым драконом по имени Симон Легро — так легендарное чудовище охраняло Андромеду, прикованную к скале. Да, он уже любил это поместье, омытое синевой океана и синевой неба и поросшее синими травами, потому что оно давало выход извечной страсти любого достойного бретонца к земле и стремлению к приключениям, которое свойственно двум третям выходцев из Бретани. А потому, поведав Понго в самых общих чертах о том, какой поворот совершила их общая фортуна. Жиль заснул беспокойным сном и видел много разных сновидений, но женщин в них на этот раз не было ни одной.

Зато утром он узрел их чуть не всех разом: спускаясь к завтраку, после которого Жиль намерен был отправиться к нотариусу для встречи с Ферроне, он столкнулся в коридоре с Хантер, выходившей в сопровождении Мадалены из спальни Жюдит. Они несли за две ручки большую корзину грязного белья.

Турнемин не знал, что домоправительница уже вернулась в «Маунт Моррис». Он галантно поприветствовал ее, расспросил о здоровье сестры и новорожденного, а потом сообщил о своем решении покинуть в конце месяца Нью-Йорк и, следовательно, не возобновлять аренду по истечении этого срока. Гостеприимная женщина расстроилась.

— Как? Неужели так скоро? А мы с мужем надеялись, что дом понравится господину шевалье и он останется в нем навсегда. Госпоже здесь так хорошо.

— Но я никогда не собирался оставаться в Нью-Йорке и, по-моему, выразился достаточно ясно, когда мы заключали договор: речь шла о временной аренде. Что же касается жены, надеюсь, там, куда я ее отвезу, ей понравится не меньше. Я только что приобрел плантацию на острове Санто-Доминго. Да, кстати, вы ведь от нее, как она сегодня себя чувствует?

— О, ей еще нужно полежать, разумеется, но, учитывая то, что произошло вчера, она, бедняжка, чувствует себя неплохо, насколько это вообще возможно. Ночь провела спокойно.

— Замечательно. Будьте добры, пожелайте ей от меня доброго утра и сообщите, что я буду иметь честь навестить ее, когда вернусь.

И, отказав себе в радости хотя бы взглянуть на Мадалену, чьи большие, нежные, грустные глаза долго провожали его. Жиль спустился по лестнице и присоединился к Понго, ожидавшему в столовой.

А двумя часами позже договор о передаче в его полную собственность плантации под названием «Верхние Саванны» был уже подписан обоими владельцами — старым и новым — в присутствии свидетелей — капитана Малавуана и Тима Токера, заверен нотариусом мэтром Эдвардсом в его конторе на Уолл-стрит, обмыт не одним кувшином вина у Черного Сэма, после чего обе заинтересованные стороны пожали на пороге таверны друг другу руки без малейшей надежды когда-либо вновь увидеться. Джентльмен из Санто-Доминго отправился в порт, рассчитывая попасть на корабль из Нанта «Граф де Ноэ» капитана Раффена и отплыть на нем к французским берегам.

А Жиль, оставив быстро подружившихся Тима и Малавуана коротать остаток дня в таверне торговцев, направился в «Маунт Моррис». Пора было поставить в известность ту, что носила его имя. Однако прежде чем вернуться в поместье, он хотел совершить небольшое паломничество.

— Ты знаешь дорогу к часовне, где похоронена моя старушка Розенна? — спросил он Понго, сопровождавшего его теперь повсюду, как прежде.

Да, Понго знал дорогу, он вообще знал холмы Гарлема так хорошо, словно здесь родился, и вскоре двое всадников свернули с широкой дороги на песчаный проселок, ведущий через негустой лесок.

Более живописного места Жилю видеть не приходилось. Так спокойно было под деревьями.

В леске, сбегавшем к самой реке, росли в основном ольха, береза, а ближе к воде было много ив, бросавших вокруг серебристые блики.

Часовня возвышалась на залитой солнцем большой поляне. Она была маленькой, белой, обшитой сосновой доской, а венчала ее колоколенка с одним колоколом. Несколько могил рядом с часовней были так густо засажены цветами, что казалось, кто-то расставил вокруг крестов пышные букеты, и над всем этим крохотным краем вечного отдохновения, затерянным в самом сердце суетного мира, царил удивительный покой.

Когда они выехали на поляну. Жиль обнаружил, что среди могил кто-то есть. Он сразу узнал голубое в белую полоску платье и гофрированный чепчик из муслина — словно прозрачный нимб вокруг белокурой головки.

Спрыгнув с лошади, Турнемин кинул поводья Понго.

— Жди меня здесь! — крикнул он индейцу и бросился к часовне, возле которой остановилась Мадалена.

Жиль разглядел, что в руках девушка держала маленький букетик алых левкоев. Она опустилась на колени возле выделявшегося свежей белизной креста и возложила к нему цветы. Стараясь не потревожить задумавшуюся Мадалену, Жиль осторожно ступал по аккуратно постриженной, ухоженной траве лужайки.