Жюльетта Бенцони - Катрин. Книга третья

• Название: Катрин. Книга третья
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы

Действие историко-авантюрного романа «Катрин» разворачивается на фоне реальных исторических событий, происходивших во Франции в XV веке. Судьба главной героини, чья красота сделала ее игрушкой в руках сильных мира сего, — драматична. Но всепоглощающая любовь к бесстрашному рыцарю де Монсальви поддерживает ее жизненные силы и веру в их счастье…

---

Когда на следующее утро Катрин спустилась с сеновала, Сатурнен выводил овец из хлева, прилепившегося к скале. Неподалеку стоял в ожидании худой пастух в черном шерстяном плаще, у ног его лежали две большие рыжие собаки. Старик поклонился Катрин до земли, и его коричневое от загара лицо осветилось улыбкой.

— Жилище это недостойно вас, благородная госпожа, однако же хорошо ли вы спали в эту ночь?

— Чудесно! Я даже не слышала, как ушел мой супруг. Вы его видели?

— Да. Он в горнице с нашей госпожой. Она помогает ему надеть латы.

Сердце Катрин сжалось, значит, Арно не отказался от безумного плана напасть почти в одиночку на наемника, засевшего в стенах монастыря. Невидящими глазами смотрела она на желтых шелковистых овец, бредущих к пастуху. Машинально произнесла:

— У вас хорошее стадо, Сатурнен. Вы не боитесь пробудить алчность Валета, выпуская овец на пастбище?

— Они не все мои. Большая часть принадлежит почтенному аббату. Бандиты не побоялись сжечь Монсальви, но тронуть имущество священнослужителя никогда не осмелятся. Это могло бы им дорого обойтись. А я только подпускаю к овечкам аббата своих. Так безопаснее. Однако извините меня, я тороплюсь в деревню, да и овцы ждать не будут.

Катрин медленно направилась к дому, вдыхая полной грудью свежий, утренний воздух. Ночью, должно быть, потеплело, и отовсюду журчали струйки воды. Со скал устремлялось вниз множество ручейков, пробивающих путь сквозь почерневший мох и высохшую траву. Небо озарилось робкой голубизной, и по нему плыли пушистые белоснежные облака. Земля, сбросившая с себя снежную шубу, казалось, вздохнула с облегчением. Катрин подумала, что край этот очень красив и влечет к себе; она могла бы полюбить его, если только…

Она так и не успела закончить свою мысль, ибо услышала гневный голос, произносивший ее имя. Дверь в дом была открыта, и молодая женщина инстинктивно отступила назад, спрятавшись за старой согнувшейся сосной, которая росла возле самой стены. Перед ее глазами оказалось узкое окно, и она увидела Арно, который стоял возле очага. Огонь полыхал под огромным черным котлом. Монсальви уже надел стальные наколенники и набедренники, а сейчас с кряхтением натягивал на себя узкую кольчугу, так что головы его не было видно. Просунув наконец в нее руки и плечи, Арно продолжал все тем же гневным голосом:

— Я и не рассчитывал, что вас обрадует простонародное происхождение моей жены, однако должен признаться, матушка, не ожидал и такого презрения!

Изабелла де Монсальви, невидимая для Катрин, сухо возразила:

— А что же ты мог ожидать? Ты женился на дочери ремесленника, без единой капли благородной крови, тогда как за тебя с радостью вышла бы любая принцесса!

— Герцог Филипп, если бы это было в его силах, сделал бы Катрин принцессой, и даже королевой!

— Страсть герцога Бургундского к женщинам слишком хорошо известна. Все знают, на какие безумства он способен из-за хорошенькой мордашки, и я не собираюсь ставить под сомнение красоту этой девки…

Катрин отшатнулась, как если бы ей влепили пощечину. Она уже хотела ринуться в горницу, но остановилась. Она должна была знать, как встретит это оскорбление Арно. Его ответ был мгновенным.

— Я попрошу вас подыскивать другие слова, когда вы говорите о моей жене, — резко произнес Монсальви. — И еще прошу вас запомнить: хоть вы моя мать и я почитан вас, как подобает нежно любящему сыну, но она моя супруга, плоть от плоти моей, дыхание и сердце мое! Ничто и никто не заставит меня отказаться от нее!

Катрин, чувствуя, что у нее подгибаются моги, ухватилась за дерево. Горячая признательность затопила ее душу. «О, любовь моя!»— еле слышно повторяла она, изнемогая от страсти.

В горнице наступило молчание. Изабелла помогала сыну застегнуть панцирь, а Арно размышлял, стараясь дышать ровнее и глубже, что было испытанным средством подавить гнев. Он продолжал уже более спокойным тоном:

— Постарайтесь выслушать меня без раздражения, матушка, и, возможно, вам удастся понять. Все качалось в Париже, в дни, когда разразился мятеж кабошьенов стоивший жизни Мишелю…

Спрятавшись за деревом, невидимая из дома и со двора, Катрин, затаив дыхание, слушала рассказ об их любви. Арно говорил очень просто, ничего не преувеличивая и ни о чем не умалчивая, и внешне бесстрастные слова приобретали особое значение, особую выразительность. Он рассказал о безоглядной преданности маленькой Катрин, которая попыталась спасти незнакомого человека, рискуя жизнью и ставя под удар собственную семью. Отец ее заплатил виселицей за эту безумную смелость, и она в тринадцать лет осталась сиротой. Потом Арно описал их встречу на Фландрской дороге и все то, что так долго мешало им соединить свои судьбы: неудачное замужество Катрин, любовь герцога Филиппа. Однако красивейшая женщина королевства отправилась на верную смерть в осажденный Орлеан, лишь бы не расставаться с ним, Арно. Она отказалась от богатства, титулов, славы, любви принца королевской крови и устремилась к нему одна, без денег и без защиты, по порогам, где кишели разбойники и свирепствовали не уступавшие им в алчности солдаты. Наконец, рассказал, как вместе с ним она предприняла безумную попытку вырвать Жанну д'Арк из рук палачей, что и послужило причиной всех дальнейших бедствий. За это их объявили вне закона, за это король повелел стереть с лица земли Монсальви.

— В этом вы тоже можете винить Катрин, как, впрочем, и меня самого, но знайте, что мы пожертвовали бы и большим без всяких колебаний, лишь бы вернуть Жанну к жизни!

— Пусть у нее благородное и гордое сердце, — возразила упрямая Изабелла, — однако по крови она принадлежит к плебеям. Разве я смогу забыть, что она родилась в лавке ювелира?

По-видимому, терпение Арно лопнуло, ибо он заговорил с такой яростью, что Катрин задрожала.

— Черт возьми, мадам! Я всегда считал вас великодушнейшей и умнейшей из женщин, и мне не хотелось бы переменить мнение. Напомнить вам, кем был первый из моих благородных предков? Монах-ргсстрига, швырнувший рясу в кусты во времена первого крестового похода, не дожидаясь, пока ее сорвут с него силой. Он отправился в святую землю вместе с графом Тулузским, Раймоном де Сен-Жилем и вернулся оттуда, покрытый славой и богатый, как султан. А дворянство он получил благодаря милости короля Иерусалимского. Предком Конборнов был Аршамбо-мясник: если бы он не выиграл в кости сестру у герцога Нормандского, эта семейка сейчас прозябала бы в жалкой хижине, кичась своим сомнительным дворянством в обществе пьяниц, которые слушали бы их только в благодарность за выпивку. Они недалеко ушли бы от крестьян, с которыми когда-то на разных делили кабанью требуху. Что до Вентадуров, к которым вы принадлежите, матушка…

— Они тоже, по-вашему, родом из свинарника? — презрительно осведомилась Изабелла.

— Кабанья берлога больше всего напоминает свинарник. А с чем еще, будьте любезны сказать, можно сравнивать гнездо этих франкских вождей, варваров, которые пришли сюда из германских лесов, где они приносили жертвы Деревьям и ручьям… Этих вожаков разбойничьих шаек, которые вскарабкались наверх благодаря отнятым золотым или вовремя перерезав горло своему врагу. Вот благородные предки наших благороднейших родов!

— Они завоевали земли и титулы своей шпагой, а не при помощи торговых весов. Никогда благородные рыцари не опускались до торговли!

Катрин увидела, как хищно блеснули в полусумраке горницы зубы Арно.

— Вы уверены? Сколько рыцарей-тамплиеров было в роду Вентадуров и Монсальви? И чем иным, как не ростовщичеством, были их финансовые операции, благодаря которым они накопили неслыханные богатства, прельстившие наконец короля Филиппа, и тот уничтожил их орден, раздавив тамплиеров навсегда? Прошу вас, матушка, забудьте о своем благородном происхождении хотя бы один раз в жизни и будьте снисходительны к той, кого я люблю и которая вполне этого заслуживает. В жилах Катрин течет кровь, способная породить великую династию. Она похожа на римских императриц, волею случая получивших корону и ничем не уронивших ее достоинства. Из таких династий выходят повелители мира, новые Цезари. Королева Иоланда, проницательная и мудрая, приблизила ее к себе и сделала своей придворной дамой. Жанна д'Арк любила ее. Неужели вы превосходите гордостью владычицу четырех королевств, неужели вы видите глубже, чем святая посланница Небес?

— Как ты ее любишь! — с горечью промолвила Изабелла де Монсальви. — С какой горячностью защищаешь!

Послышалось металлическое позвякивание доспехов. Арно опустился перед матерью на колени:

— Да, я люблю ее и горжусь этим. Вы тоже полюбите ее, матушка, когда лучше узнаете. Славный Гоше Легуа, погибший вместе с Мишелем, не заслуживает вашего презрения — но забудьте о нем, забудьте, что Катрин его дочь… Забудьте о герцоге Филиппе и о Гарэне де Брази. Смотрите на Катрин как на придворную даму королевы Иоланды, благородную женщину, которая пыталась спасти Орлеанскую Деву и которая была моей сестрой по оружию, прежде чем стать моей женой. Смотрите на нее, как на Катрин де Монсальви, мою супругу… и вашу дочь!