Пьер Бенуа - Владетельница ливанского замка

• Название: Владетельница ливанского замка
• Автор: Пьер Бенуа
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01242-4

---

Мое бессилие найти эти деньги… Однако… Меня вдруг осенила мысль.

«В конце концов, почему бы и нет?.. В том положении, в каком я нахожусь теперь…»

Когда я вспоминаю это сейчас, я вижу, что это была самая безумная мысль, какая только могла прийти мне в голову. Но в эту минуту я находил ее вполне естественной, вполне резонной, обещающей несомненный успех. Я снова возвратился в Сераль. Все служащие разошлись уже завтракать. Бюро было пусто. Только один маленький вестовой меланхолически шагал по коридору.

Я отыскал досье «Контрабанда золотом», проверил там адрес и затем вышел через южные ворота.

Я направился в предместье Баста. Это мусульманский квартал, самый отдаленный и самый таинственный в Бейруте. Очень немногие из иностранцев поселяются там. Обычно это люди, влюбленные в тишину и готовые принести в жертву спокойствию псевдокомфорт европейской части города.

Я вошел в тупик, носивший торжественное название Посольской улицы, и повернул направо. Мальчик, сидевший на большом камне, собирался ощипывать курицу.

— Это дом господина Эфрема?

— Нет, это вон там. — И он указал мне на полуразрушенные ворота, которые виднелись в стене немного дальше.

Я постучал. Никто не вышел на мой стук; я толкнул калитку и вошел на маленький двор.

— Есть кто-нибудь? — закричал я.

В одном из окон первого этажа появилась старуха. Заметив мой мундир, она быстро скрылась. Я подошел к двери и начал стучать. Никто не отвечал. Я стучал все сильнее и сильнее. Очевидно, меня решили не впускать, взять меня измором. А, несчастные! Если бы они знали все упорство моего отчаяния, они переменили бы свою тактику.

В конце концов, когда под моими ударами дерево начало уже трещать, дверь приоткрылась. Выглянула та же старуха. Она дрожала от страха. Очевидно, внутри дома был поспешно созван военный совет, и ее послали в качестве парламентера.

— Господин Эфрем?

— Мафи, мафи, его нет, его нет, — повторяла она с отчаянными жестами.

— Ну, это мы посмотрим, — сказал я. И, оттолкнув старуху, вошел в дом. Старуха на пороге в отчаянии ломала руки.

— Эфрем! — повторял я, повышая голос, чтобы его услышали те уши, которые, как я догадывался, скрывались за стенами этого слишком молчаливого жилища. Преувеличенная тишина его казалась подозрительной. Вряд ли дом был пуст.

— Я буду ждать, когда твой хозяин придет, — сказал я.

— Мафи, мафи.

Я сел на диван, положил рядом мое кепи, скрестил ноги и принял позу человека, приготовившегося ждать до тех пор, пока его желание не будет исполнено.

Подняв руки к небу, старуха исчезла за дверью, которая вела во внутренние комнаты.

Оставшись один, я быстро осмотрел помещение, в котором находился. Казалось бы, в такие трагические минуты человек плохо замечает все окружающее. Это неправда. Чувства в это время получают особенную остроту. Короткий осмотр укрепил мои подозрения, то есть мое решение. Внутри этот дом составлял разительный контраст с его унылым внешним видом. Разумеется, и здесь был беспорядок, и помещение не блистало чистотой, но вместе с тем было много интересных предметов роскоши, которая, однако, могла быть замечена только знатоком Востока. Ковер, на котором я сидел, был курасанским, еще невиданной мною красоты. Он стоил не менее семисот или восьмисот фунтов. В этой же комнате было еще не менее двадцати других ковров, такого же качества, если не лучшего. Али-Баба, попавший в приют воров, был, вероятно, не менее удивлен, чем я. Однако не могу сказать, чтобы я был очень удивлен. Признаюсь, я этого ожидал. Я знал, что в этой стране самым выгодным занятием была контрабанда золотом. Итак, значит, я действительно находился в одном из тех притонов, где эта контрабанда велась в самых широких размерах и на который нам указывали уже больше месяца.

— Эфрем! Эфрем! — кричал я все сильнее, желая нарушить эту жуткую тишину, которая после ухода старухи снова охватила весь дом.

Нам было указано несколько других таких же притонов в больших городах Сирии: в Алепо, Дамаске, Триполи, Бейруте, Латтакие. Золото понемногу концентрировалось в этих пунктах. По непреложному закону, хорошая монета изгонялась из обращения худшей и капля по капле просачивалась в эти тайные резервуары. Миллионы монет с отпечатками всевозможных портретов покоились в этих новых хранилищах. Затем в один прекрасный день, когда ослабевал надзор, эти запасы внезапно исчезали. Таинственные автомобили или караваны верблюдов увозили их в иностранные хранилища — в Египет или в Па-; лестину, откуда они шли на укрепление финансовой артиллерии, которая должна была подорвать французский кредит. Это был один из самых страшных, если не самых гнусных, приемов гигантской интриги, плетущейся против нас.

— Господин Эфрем! Послушайте, будьте благоразумны. Что же, вы хотите, чтобы я потерял терпение?

К этим охотникам за золотом относились без особой строгости; однако, когда их захватывали на месте, все их запасы немедленно конфисковывались. Понятно, что, почувствовав опасность, они готовы были принести некоторые «жертвы» для того, чтобы избежать карающего меча правосудия.

Кто расскажет нам о том неустанном шантаже, жертвами которого становились эти пираты! Увы, имею ли я право называть эти приемы шантажом… Ведь все соображения, которые я высказал, сделали уже ясным, я полагаю, то намерение, с каким я пришел в дом этого «достойного» гражданина Эфрема.

Я его совсем не знал. Но у него была своя полиция, и меня он, конечно, знал очень хорошо. Он должен был знать, что одного моего слова достаточно, чтобы немедленно отправить его в военную тюрьму и передать все его хорошо упрятанные запасы в таможню Бейрута.

Он, конечно, не мог не понять, что должно было значить присутствие в его доме французского офицера в мундире.

— Ну что же? — кричал я, стуча кулаком по столу, из-под которого вдруг вышла кошка.

Я продолжал дубасить изо всех сил. Вдруг послышался легкий шум шагов. Дверь открылась. Молодая девушка вошла в комнату.

«Хорошо, второй посол!» — подумал я.

Молодая девушка? Нет, ребенок. Она была одета в туземный костюм. Покрывало из еврейского серого шелка плотно закрывало ее голову, оставляя открытым тонкий овал красивого личика еврейского типа. Она посмотрела на меня умоляюще и испуганно. А, гнусный старикашка! Он должен быть здесь, — клянусь в этом, — где-нибудь близко, спрятанный в каком-нибудь углу, и он посылает мне свою дочь!

— Что угодно господину офицеру? Чем могу служить? — спросила она на довольно чистом французском языке.

— У меня дело не к вам, мадемуазель, а к вашему отцу, господину Эфрему.

— Это не отец мой, это мой дядя.

— Отец ваш или ваш дядя — это мне безразлично. Идите и позовите его сюда.

— Но его нет здесь!

— Идите и найдите его — где бы он ни находился. Я буду его ждать.

— Но его нет в Бейруте, уверяю вас, клянусь вам. Он в Дамаске. Он вернется только завтра.

Я смотрел на нее. Ее волнение, несомненно, означало, что она лжет. Но, может быть, оно происходило от ужаса, в какой я повергал ее.

В этот момент я почувствовал, что что-то живое прикоснулось к моей ноге. Это была кошка, которая только что выползла из-под стола. Успокоившись после того, как я перестал стучать, она стала потягиваться, выгибать спину дугой и поднимала ко мне голову, на которой блестели широко открытые зеленые глаза.

— Ступай сюда, — зашептала девушка.

Кошка не слушалась. Она принялась мурлыкать, терлась около меня с тем чутьем животных, что сразу угадывает человеческое существо, к которому они могут питать доверие и которое не станет их мучить.

— Оставьте, оставьте ее, — сказал я. — У меня тоже есть кошки. Она чувствует их запах.

Я погладил маленькую облезшую голову.

— Что это? Она слепая?

— Да, — ответила девушка.

— И кроме того, у нее накожная болезнь?

— Да, мы не знаем, что делать.

— Чем вы ее кормите?

— Да всем, что она хочет. Она очень любит мясо.

— А вы варите это мясо?

— Варим? Нет.

— Я так и знал. Вот почему она у вас и больна. Непременно варите мясо.

— Хорошо, — сказала девушка.

Я встал. Я искал фразу, которая позволила бы мне сделать отступление.

— До свиданья, мадемуазель. Я вернусь завтра поговорить с вашим дядей.

— Он будет дома.

«Он-то, может быть, и будет дома, — думал я. — Но будет ли золото — вот в чем вопрос».

Я вышел и принялся бродить по узким улочкам. Хорошим шантажистом оказался я! Прийти в этом дом с грандиозною целью и в конце концов уйти, дав только медицинский совет несчастной, старой запаршивевшей кошке!

Вдруг я содрогнулся: я узнал этот квартал — квартал, к которому привела меня какая-то тайная сила, хотя ни на одно мгновение, клянусь в этом, сознание мое не участвовало в этом.

Голова моя озарилась вдруг внезапным светом, подобным свету тех молний, которые вдруг, среди ночи, открывают неожиданные дали. Вот выход, вот спасение! Я видел их теперь. Спасение было здесь и только здесь. Но хватит ли у меня силы осушить до дна эту ужасную чашу?