Лора Бекитт - Агнесса. Том 1

• Название: Агнесса. Том 1
• Автор: Лора Бекитт
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-129-4

«Агнесса» — первый роман молодой, подающей надежды писательницы. Любовно, со знанием дела воссозданный исторический фон (Америка XIX века, быт и нравы ее сельского захолустья, труд аляскинских старателей), глубокое проникновение в психологию героев, увлеченность сильными, романтическими характерами обещают захватывающе интересное чтение.

---

ГЛАВА VII

— Черт возьми, сколько можно тут торчать? А если дилижанс вообще сегодня здесь не проедет? — ворчал Фрэнк, который раз выглядывая из-за ветвей.

Они уже довольно долго наблюдали за дорогой, и холод пробирался сквозь одежду.

Лошади стояли наготове в укрытии. Неподалеку Дэвид, сидя на поваленном дереве, продолжал начатый рассказ:

— Так вот, значит, у моего отца было девять детей, я старший. Однажды папаша сказал мне: «Дэвид, все. Тебе уже тринадцать лет, ты должен помогать мне кормить семью». Я был послушным сыном, пошел работать. Трудился от зари до зари, да еще дома приходилось возиться с малявками… Словом, парни, не жизнь была, а сущий ад! Вставать приходилось до ужаса рано: вечером только глаза закроешь — бац! — уже толкают: вставай, Дэвид, корми семью! А есть мне давали не больше других, иной раз и меньше: мать все для младших старалась… До семнадцати лет я так жил, а потом понял наконец, что это пожизненная каторга! Тогда я разом все отрубил: собрался и удрал, сначала на Запад, а потом сюда. И не жалею! Здесь я сам себе хозяин, птица вольная и главное — ни за кого не в ответе! А там… До сих пор не забыл, как орут младенцы ночью. Представьте: ты только уснул — и вдруг этот нудный плач, он выводит из себя, это хуже всякой пытки! Сколько лет я просыпался от него! Кошмар! Вот почему я никогда не женюсь; женишься — и получишь кучу ребятишек, а хуже этого, поверьте, парни, ничего нет!

— Куда ты денешься! — подошедший Фрэнк. — Рано или поздно тебя соблазнит какая-нибудь юбка!

— Врешь! Сказал ведь, век не женюсь! Фрэнк рассмеялся.

— Но, Дэвид! Ораву детей можно заиметь и не будучи женатым!

— Ну нет! Это уж будет не мое дело!

— Как это не твое? — удивился Фрэнк. — А чье же? Твое, Дэвид, очень даже твое!

— Да ну тебя! — отмахнулся тот. — Кончай издеваться!

Джек не прислушивался к их разговору. Он был в страшном напряжении, его приезд сюда вовсе не означал, что выбор окончательно сделан: Джек все еще мучился сомнениями, готовый в любую минуту сорваться и повернуть прочь с этого места, с этого пути. Он хотел бы спросить у своих спутников, что они чувствовали тогда, когда в первый раз… Но был уверен, что его не поймут: они вели себя так невозмутимо, спокойно, словно вовсе не собирались вершить неправый суд над людскими жизнями, не затевали кровавую бойню, а просто так… вышли на прогулочку. Джек не понимал, в чем тут дело: внешне эти люди вовсе не казались жестокими или злыми.

И лишь чуть позже мелькнула у него смутная догадка: ребята не смотрели на творящееся зло как на преступление, они — и, возможно, это было даже страшнее — воспринимали происходящее как должное, как составную часть своей жизни; эти поездки стали для них рутиной, самыми что ни на есть обычными событиями.

Фрэнк, в очередной раз проверив дорогу, вернулся к приятелям.

— А что, поедем завтра куда-нибудь повеселимся! — предложил он и обратился к Джеку: — У тебя есть девчонка?

Джек хотел что-то ответить, но его опередил Дэвид.

— Да уж, конечно, есть! — воскликнул он. — Тащи ее с собой, вот увидишь, будет весело!

Он подмигнул Джеку, который, сам того не замечая, смотрел на него, как на умалишенного. Агнесса и эти люди!.. Они болтают о каком-то веселье, совсем не думая, что завтра, быть может, превратятся в груду мяса и костей… Да что там завтра, сегодня, возможно, через несколько минут! О нет, надо сматываться отсюда!

На повороте дороги возникло темное пятно.

— Едет, — прошептал Фрэнк и, присмотревшись, добавил:— А охраны-то, охраны!..

— Без паники! — бодро отозвался Дэвид. — Как всегда, по паре на каждого. А, да с нами же еще Джек! Тогда и того меньше… По коням!

Белый-белый, словно осыпанный снегом, Арагон ждал в кустах, чутко прислушиваясь к далеким крикам одиноких птиц и замирающему где-то там, в вышине, скрипу голубых ветвей, с которых временами срывался и падал вниз танцующий снежный дождь. Белое на белом не сливалось в одно, оно все же имело какие-то контуры, тогда как темное во тьме, черное во мраке не было различимо, — так и у Джека в душе все смешалось; тревога за близкого человека, боль от неудач и досада на судьбу боролись с последними колебаниями еще не до конца побежденного сердца. В последний момент Джек так и не смог разобраться, каких мук он боится больше: телесных или тех, что способны разорвать душу; осуждения других людей (а что если узнает Агнесса?!) или суда своей собственной совести.

Он погладил лошадь и мягко опустился в седло. Пригибаясь к холке коня, выехал на обочину. Впервые он дрожал от страха за свою жизнь, дрожал, потому что знал: если его убьют, некому будет позаботиться об Агнессе.

Все было рассчитано верно. Не успевшие опомниться охранники с трудом отбивались от нападавших. Дэвид, Фрэнк и Джек отвлекли их внимание в первые секунды, а с другой стороны уже мчались, пересекая равнину, Кинрой, Руди, Генри и Линн.

Дэвид отшвырнул убитого им кучера и, усевшись на козлах, сдерживал четверку распаленных лошадей, истошное ржание которых смешивалось с выстрелами и яростными криками сражающихся.

Рядом Фрэнк сцепился с пожилым охранником — за ними уже тянулся по снегу неровный алый след. Кинрой и Линн, вскочив на крышу дилижанса, стреляли вправо и влево, метко и хладнокровно.

Генри, одетый в рыжую лисью шубу и сидевший на подходящей по масти лошади, держался поодаль, наблюдая за схваткой. Он изредка лениво постреливал, нимало не заботясь о том, достигнут ли выстрелы цели.

Руди перескочил в чужое седло, одновременно сбросив всадника. Поверженный наземь противник, опомнившись, вскинул оружие, но Руди выстрелил, опередив его, и дикий вой раненного насмерть человека пронесся по дороге.

Размышлять было некогда. Джек чуть замешкался с непривычки, и тут же кто-то схватил его сзади, намереваясь стащить с седла. Перед лицом мелькнуло дуло револьвера. Джек услышал щелчок — осечка! — это спасло ему жизнь. Он рванулся в сторону и свалился в снег вместе с нападавшим. Тот при падении ухитрился оказаться сверху и теперь, крепко прижав Джека к земле, шарил вокруг в поисках оружия, выбитого из рук мгновенье назад. Револьвер валялся неподалеку, но Джек яростно сопротивлялся, не давая противнику дотянуться до оружия.

Разъяренный охранник вцепился Джеку в горло, желая задушить его голыми руками, но не рассчитал и был отброшен в сторону. Почувствовав себя свободными, они одновременно бросились к оружию: охранник первым схватил револьвер, но выстрелить не успел — блеснула сталь клинка, и он рухнул на землю, не издав ни звука, лишь продолжая судорожно сжимать рукоятку револьвера.

Дымящаяся кровь медленно расползалась по лезвию, и падающие вниз тяжелые капли крови казались живыми… Живая человеческая кровь!.. Джек вздрогнул, внезапная тошнота, головокружение охватили его — такого еще никогда не бывало; какие-то неясные видения промелькнули перед глазами, он не мог вздохнуть — словно собственная смерть улыбнулась ему. Позднее он забыл эти первые ощущения, но сначала они часто возвращались, и Джек будто бы видел себя самого, как он стоит посреди красного на белом, и с клинка его кинжала, в тот момент точно слившегося с рукой, как ее продолжение, катятся капли крови человека, который никогда уже не будет живым.

Потом он очнулся и увидел: все кончено. На равнине валялись тела убитых, а новые приятели Джека суетились, распрягая лошадей, роясь в дилижансе.

— Ну как? Ничего, порядок? — спросил Руди, проходя мимо новенького.

Джек кивнул и, пошатываясь, побрел к коню.

Арагон смирно стоял в стороне и при виде нового хозяина радостно повел глазами из-под пушистой челки. Волнистые пряди длинной гривы коня спадали набок; переступая точеными ногами, он встряхивал ею, как и пышным, струящимся до земли хвостом.

— Ишь, как ты его выхолил! — восхитился Руди. — Не конь, а игрушка!

Джек дал Арагону кусок сахара.

— У тебя есть еще? — спросил очутившийся рядом Дэвид. — Моя старушка тоже заслужила.

— Возьми.

Получив лакомство, кобыла для порядка прошлась взглядом по карманам хозяина.

— Ну-ну! — любовно похлопал ее по спине.

— Не баловали б вы их! — Фрэнк.

— Пусть, — убежденно произнес Дэвид. — Что они, хуже людей? Нам — золото, лошадкам — сахар. Все справедливо.

— Поехали! — кричал Линн, размахивая кнутом. — Живее давайте, живее!

— Куда теперь? — спросил Джек у садящегося на лошадь Дэвида. Он все еще находился в странном, заторможенном состоянии, затуманенное сознание его никак не могло постичь до конца сути происходящих вещей, он смотрел на все, точно сквозь грязное стекло.

— Как куда? — удивился Дэвид. — Выручку делить! Тут в лесу есть одно местечко, где мы всегда собираемся. Едем, узнаешь!

Все сели по коням и понеслись вперед, радостные и оживленные: выручка обещала быть знатной.

Джек пришел в себя. Он много раз видел и грязь, и убийства, и кровь и не слишком сокрушался бы, если бы год назад прирезал бы в портовой драке парочку местных громил. Но то, что совершал он сейчас, было совсем иным. Джек остро чувствовал разницу. Он понимал, что переступил через невидимую грань и стал совершенно другим, растоптал то, что нужно было беречь и гибель чего Агнесса — его сердце и его солнце — никогда не сможет ни понять, ни простить. И, как ни странно, он думал сейчас почему-то больше всего о том, что даже не запомнил лица этого человека, первого человека, которого он лишил жизни.