Ласло Белади - Сталин

• Название: Сталин
• Автор: Ласло Белади
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: История
• Год: 1989
• ISBN: 5-250-01069-5

Исторический очерк венгерских ученых Л. Белади и Т. Крауса, вышедший в 1988 году, посвящен И. В. Сталину. Авторы использовали большое количество западных и советских источников, документов, исследований, публицистических и художественных произведений. Не все положения книги представляются нам бесспорными, но думается, что советскому читателю будет интересно познакомиться с одной из зарубежных оценок сложного и драматического периода в жизни Советского государства, связанного с именем Сталина.

Книга адресована широкому кругу читателей.

---

Его легендарная капризность, в результате которой в одну минуту он кого-то отправлял в тюрьму, а в другую — освобождал, скажем, из сибирских лагерей, в большинстве случаев не являлась капризностью беспричинной. Здесь тоже играли роль вполне ясные политические мотивы. У Сталина было особое чутье в отношении того, как держать в своих руках окружение, и то, что представлялось нередко капризом, очень часто было просто политической игрой.

Одним из любимых произведений Сталина были «Дни Турбиных» М. А. Булгакова. Этот спектакль он смотрел много раз. Однако Сталин не любил Булгакова. «Дни Турбиных» он защитил от критиков, потому что, по мнению Сталина, эта пьеса демонстрировала непобедимую силу большевизма. Но в 1929 году он осудил пьесу «Бег», поскольку она, как считал Сталин, была проявлением попытки вызвать жалость, если не симпатию к некоторым слоям антисоветской эмиграции. Булгаков, преследуемый официальными властями, искал у него защиты. На письмо Булгакова Сталин ответил телефонным звонком. Он обещал, что Булгаков будет по письму «благоприятный ответ иметь», и задал вопрос: «А может быть, правда, пустить вас за границу? Что, мы вам очень надоели?» Следующий вопрос был: «Вы где хотите работать?» Положение, в котором оказался Булгаков, было связано с явлением, которое представлял Сталин и сталинщина.

Авторы мемуаров утверждают, что диктатор имел авторитет и среди других крупнейших деятелей культуры и искусства. Конечно, сейчас уже трудно определить, насколько это было действительно признание, а насколько оно диктовалось страхом перед его властью. Вероятно, можно принять последнее предположение. В конце жизни Сталин в своих оценках того или иного произведения чаще всего отдавал предпочтение актуальным, политическим аспектам. Рассказывают, что на закрытом просмотре пьесы «Дни Турбиных» произошел следующий случай. Сталин сам захотел сказать последнее слово относительно спектакля.

«Итак, Сталин приехал на закрытый спектакль во МХАТ; в ложе рядом с ним сидели Станиславский, Немирович-Данченко, начальник ПУРККА Бубнов; наркома Луначарского, Крупскую, Ульянову не пригласили, Мехлис вызвал завагитпропом Стецкого, заворготделом Кагановича и Николая Ежова.

Сталин оглядел зал: множество знакомых лиц; ясно, собрали аппарат.

После первого акта, когда медленно дали свет, зрители обернулись на ложу, стараясь угадать реакцию Сталина; он, понимая, чего ждут все эти люди, нахмурился, чтобы сдержать горделивую, — до холодка в сердце, — улыбку; медленно поднялся, вышел в квартирку, оборудованную впритык к правительственной ложе; заметив ищущий, несколько растерянный взгляд Станиславского, устало присел к столу, попросил стакан чаю; на смешливый вопрос Немировича-Данченко — «ну как, товарищ Сталин? Нравится?» — и вовсе не ответил, чуть пожав плечами.

И после второго акта он видел вгляды зала, обращенные к нему: аплодировать или свистеть? Он так же молча поднялся и ушел, не позволив никому понять себя, — много чести, учитесь выдержке.

…После окончания спектакля Сталин так же медленно поднялся, подошел к барьеру ложи и обвел взглядом зал, в котором было так тихо, что пролети муха, — гудом покажется…

Он видел на лицах зрителей растерянность, ожидание, восторг, гнев, — каждый человек — человек: кому нравится спектакль, кто в ярости; нет ничего опаснее затаенности; церковь не зря обращалась к пастве, но не к личности — мала, падка на дурь, вздор и соблазн…

Сталин выдержал паузу, несколько раз похлопал сухими маленькими ладонями; в зале немедленно вспыхнули аплодисменты; он опустил руки; аплодисменты враз смолкли; тогда, не скрывая усмешки, зааплодировал снова; началась овация, дали занавес, на поклон вышли плачущие от счастья актеры.

Сталин обернулся к Станиславскому и, продолжая медленно подносить правую ладонь к мало подвижной левой, сказал:

— Большое спасибо за спектакль, Константин Сергеевич…

В правительственном кабинете при ложе был накрыт стол — много фруктов, сухое вино, конфеты, привезенные начальником кремлевской охраны Паукером; напряженность сняло как рукой; Немирович-Данченко оглаживал бороду, повторяя: «Я мгновенно понял, что Иосиф Виссарионович в восторге! Я это почувствовал сразу! Как всякий великий политик, — нажал он, — товарищ Сталин не может не обладать даром выдающегося актера».

Сталину явно не понравилось это замечание, он отвернулся к Станиславскому», — писал Юлиан Семенов.

Нельзя забывать, что для Сталина не существовало никакой разницы между его личными и политическими соперниками. Ведь, согласно его воззрениям, в нем воплощался дух мирового социализма! Примерно так он высказался в 1929 году, отвечая на приветствия по случаю своего 50-летия, с типичной сталинской скромностью: «Ваши поздравления и приветствия отношу на счет великой партии рабочего класса, родившей и воспитавшей меня по образу своему и подобию… Можете не сомневаться, товарищи, что я готов и впредь отдать делу рабочего класса, делу пролетарской революции и мирового коммунизма все свои силы, все свои способности и, если понадобится, всю свою кровь, каплю за каплей»[89],

ОТБЛЕСК ВЛАСТИ. СОРАТНИКИ ВОЖДЯ

Аппарат, созданный в борьбе за власть, еще не инструмент вождя, он считает себя соучастником победы… Аппарат истинного вождя — это аппарат, созданный им самим после прихода к власти. Этот аппарат не должен быть вечным, постоянным, иначе он сцементирует взаимные связи, приобретет монолитность и силу… Создание такого аппарата — задача более сложная, чем устранение соперников…

Анатолий Рыбаков

Даже краткое знакомство с самыми преданными, наиболее приближенными и влиятельными сотрудниками Сталина помогает лучше понять характер вождя. Вся пятерка — Молотов, Берия, Вышинский, Каганович и Жданов — являются соавторами Сталина по 1937 году и одновременно самыми известными политиками этой эпохи. По своему происхождению и характеру они, конечно, отличались друг от друга, нельзя сказать, что их сотрудничество было бесконфликтным. Тем не менее верность вождю сводила их в единую группу, но, как писал Рой Медведев, Сталин не ценил дружбу. Он ценил другие способности, которыми обладали люди из его ближайшего окружения. Эти люди не только сами были настойчивыми и энергичными, они могли заставить своих подчиненных трудиться без устали, прежде всего с помощью насилия и принуждения. Между собой они часто спорили. Сталин сам способствовал разжиганию этих споров, и здесь он не только следовал принципу «разделяй и властвуй». Он допускал определенный плюрализм в своем окружении и получал какую-то пользу от дискуссий среди членов Политбюро и от их взаимной вражды, поскольку это позволяло ему точнее формулировать собственные предложения и мысли.

Первым мы назовем ближайшего соратника Сталина — Молотова. Его настоящее имя Вячеслав Михайлович Скрябин. Он родился в 1890 году в интеллигентной семье. Дружба со Сталиным началась у Молотова в 1917 году.

В «пятерке» Молотов был единственным, кто мог себя называть членом ленинской гвардии. Он был единственным среди старых большевиков — за исключением старика Калинина, располагавшего только формальной властью, — кто до конца остался вместе со Сталиным. Убежденный профессиональный революционер, Молотов с 1917 года во всех дискуссиях считался верной опорой Сталина. Уже с конца 20-х годов проявилась его сильная тяга к административно-бюрократическим решениям. Его антипатия к демократическим методам, полная и безусловная некритичная подчиненность Сталину, конечно, имели какие-то основания. После того как в конце 20-х годов обострился конфликт между Сталиным и «правыми» и лидеры «правых» были выведены из Политбюро, Молотов был назначен на пост председателя СНК вместо снятого Рыкова. События 30-х годов свидетельствуют о том, что на посту главы правительства Молотов располагал действительно сильной властью. Когда в начале 30-х годов Сталин предпринял новые усилия для создания своей личной диктатуры и возникла известная альтернатива «террор или демократизация», Молотов без возражений последовал за Сталиным. Вместе с группой новых, поднявшихся в то время руководителей он был готов идти за ним в походе, который вылился в так называемую «вторую революцию».

Молотов как неутомимый администратор проводил большую работу в годы коллективизации, индустриализации, первых пятилеток. Хотя у него нередко возникали конфликты с наркомами, которые осуществляли действительное руководство отраслями народного хозяйства, он всегда чувствовал за собой поддержку Сталина.

В 1930 — 1932 годах в качестве чрезвычайного уполномоченного он часто выезжал в различные районы Советского Союза для ускорения коллективизации. В 1932 году Молотов сыграл особенно зловещую роль на Украине, где руководил хлебозаготовками в южных областях. Результатом этих «хлебозаготовок» был опустошительный голод на юге Украины. Являясь одной из прочных опор Сталина в высшем руководстве, Молотов сам играл активную роль в функционировании механизма массового террора. Он отнюдь не был безразличным наблюдателем репрессий. Очень часто списки лиц, подлежащих уничтожению, которые готовил аппарат НКВД, Молотов сам визировал, одобряя предлагаемые решения. Нередко случалось, что на этих списках он ставил три буквы — «ВМН» (высшая мера наказания). Он имеет отношение и к разработке концепции «больших» политических процессов. Бесстрастный и холодно рациональный администратор, он без всяких сомнений и возражений следовал за своим учителем во всех его политических маневрах.