Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда

• Название: Тайна Воланда
• Автор: Ольга и Сергей Бузиновские
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2003

В начале двадцатых годов прошлого века в СССР появился загадочный человек — барон Роберто Орос ди Бартини. Он стал не только выдающимся конструктором и ученым, но и тайным вдохновителем советской космической программы. Сергей Павлович Королев называл Бартини своим учителем. «Красный барон» доказал, что время, как и пространство, имеет три измерения, а до самых далеких галактик рукой подать. Бартини извлек из подземелья библиотеку Ивана Грозного и во многом определил судьбу своих учеников — М.Булгакова, В.Набокова, А. Грина, А.Толстого, А.Платонова, Е.Шварца, Л.Лагина, А.Волкова, Л.Леонова, И.Ефремова, А. де Сент-Экзюпери и других писателей. Именно Бартини стал прототипом самых необычных персонажей — Воланда, Друда, Хотгабыча, Буратино и даже Маленького принца. Но главная тайна «советского Сен-Жермена» зашифрована в романе «Мастер и Маргарита».

Книга не предназначена для массового читателя.

---

«Они пошли к двери. Хунта пропустил Федора Симеоновича вперед и, прежде чем выйти, косо глянул на меня и стремительно вывел пальцем на стене Соломонову звезду». Это — «Понедельник…». В «Послесловии и комментариях», написанных от лица героя повести, Стругацкие поясняют, что звезда Соломона — «магический знак в виде шестиконечной звезды». Она же — звезда Давида, отца Соломона… В романе «Отягощенные злом» появляется исторический персонаж — Омар ибн ал-Хаттаб, арабский полководец VII века. окончательно уничтоживший Александрийскую библиотеку. Не потому ли с ним враждует помощник Демиурга — тот, который был библиотекарем Ивана Грозного? А кого ищут лагинские герои? Зловредного братца старика Хоттабыча — Омара Хоттабовича!..

«— Я. несчастный джинн, ослушался Сулеймана ибн Дауда — мир с ними обоими! — я и брат мой Омар Юсуф Хоттабович. И Сулейман прислал своего визиря Асафа ибн Барахию, и тот доставил нас насильно. И Сулейман ибн Дауд — мир с ними обоими — приказал принести два сосуда: один медный, а другой глиняный, и заточил меня в глиняном сосуде, а брата моего. Омара Хоттабовича, — в медном. Он запечатал оба сосуда…».

(Остап-Сулейман-Берта-МарияБендер-бей).

Кто же этот могущественный царь Сулейман ибн Дауд, упоминаемый в лагинской сказке раз тридцать? Не кто иной, как Соломон, сын Давида — только по-арабски! В одной из последних глав простой советский пионер Волька Костыльков запросто переводит это имя: «Если не ошибаюсь, речь идет о бывшем царе Соломоне?» И тут же уточняет, что Соломон «умер две тысячи девятьсот девятнадцать лет назад». Таким образом, «сына царя джиннов» запечатал в сосуд именно он — сын царя Давида и предок Иисуса! Глава называется «Таинственный сосуд», причем Волька резонно предположил, что в сосуде — золото. Что же на самом деле получили два друга — Костыльков и Богорад? Ответ мы найдем в цирковой программке, которую купили мальчики: «Чудеса иллюзионной техники». Иначе говоря, запечатанные сосуды содержали в себе тест на избранность — в образе двух ужасно невоспитанных джиннов. На испытуемых свалилась куча иллюзорных опасностей и соблазнов (вспомните хотя бы виртуальный караван с золотом!). Но юные «богорады» их успешно преодолели, доказав свою принадлежность к «сосудам избранным» — то есть, к ста сорока четырем тысячам «запечатленных»…

«Кровь — великое дело». «И не водою из Соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим! Нет, не водою!» — восклицает Пилат. Давид и сын его Соломон считаются патриархами рода. Воланд появляется на Патриарших прудах и поит кровью — своей! — мастера и Маргариту. Про Соломона и Давида говорит патриарх в пьесе «Иван Васильевич». А эти слова бормочет татарский князь из рассказа «Ханский огонь»: «По живой моей крови, среди всего живого шли и топтали, как по мертвому». Он приехал из-за границы под видом иностранца, чтобы выкрасть из своей библиотеки пергаменты, подтверждающие права на имения. Но усадьбу, ставшую музеем, князь безжалостно сжигает — значит, не надеется на возвращение. Зачем же ему документы?

Рассказ был опубликован в феврале 1924 года — через пять месяцев после приезда Бартини в СССР. За словами о «живой крови» может скрываться тайна Святого Грааля — «живой крови» царя Давида. Это подтверждает одна маленькая деталь: сторож с библейским именем Иона заботится о сохранности каких-то драгоценных чашек. «Самое главное — чашки. Чашки самое главное».

«Господи Иисусе!» — таким возгласом встречает хозяина старый слуга. Нам дважды показывают балюстраду с «белыми богами» и портрет самого князя в белоснежной форме кавалергарда: «Побеждающим дам одежды белые»? Булгаков пишет о том, что в жилах героя течет царская кровь, а весь рассказ перенасыщен царскими портретами. Обратите внимание на портрет Павла 1 — «юного курносого» сына Екатерины II. На его груди мы видим «четырехугольные звезды» орденов. Похожая кокарда — знак ордена Св. Апостола Андрея Первозванного — была на касках русских кавалергардов: две четырехугольные звезды, наложенные друг на друга. Четыре плюс четыре — восемь. Но каска на портрете князя-кавалергарда — с… «шестиугольной звездой»!

Но: «Самое главное — чашки».

В ефремовской повести «Звездные корабли» рассказывается о том, как археолог по фамилии Давыдов нашел то, что осталось от древнего пришельца со звезд — фиолетовый череп. Не намекает ли писатель на фиал — плоскую чашу, употреблявшуюся для жертвенных возлияний богам? Сравните: Воланд превращает череп в чашу, на балу мы видим фонтан фиолетового вина, из которого наполняют «плоские чаши», Коровьев стал «темно-фиолетовым рыцарем», в восемнадцатой главе мелькнула «дама в фиолетовом белье». «Дам» — «кровь».

(Имя-отчество фиолетовой дамы — Мария Александровна — намекает на знаменитую Марию из Александрии, написавшую алхимический трактат о «Маргарите» — жемчужине).

Воробьяниновская теща умирает под фиолетовым одеялом, а сам предводитель дворянства заведует генеалогическими древами. «Теперь вся сила в гемоглобине». И далее: «Замолчали и горожане, каждый по-своему размышляя о таинственных силах гемоглобина». Не идет ли речь о чудесных свойствах «живой крови», которые передаются по цепи рода и способствуют возвращению «филиусов»?

Из многочисленных горных селений, расположенных на Военно-Грузинской дороге, Ильф и Петров упомянули только Сиони: на иерусалимской горе Сион находится могила Давида. А поворотным пунктом маршрута стал Тифлис: отсюда начинается возвращение героев в Москву. (Все получилось так, как «предсказывал» эпизод с испытанием мотоцикла: вперед и назад. И заметьте: колеса этой «машины времени» — «давидсоновские»!). Но возвращению предшествует многозначительное возлияние в тбилисском ресторане: «Кислярский посадил страшных знакомцев в экипаж с посеребренными спицами и повез их к горе Давида». И далее: «Заговорщики поднимались прямо к звездам». "

14. «В БЕЛОМ ПЛАЩЕ С КРОВАВЫМ ПОДБОЕМ»

«Казни не было», — говорит булгаковский Иешуа. И Воланд подтверждает: «…Ровно ничего, из того, что написано в евангелиях, не происходило на самом деле никогда». Это, конечно, не новость: мусульмане, к примеру, убеждены в том, что Иисус был одним из пророков, но на кресте не умирал. В «Коране» написано: «…Они не убили его и не распяли, но на их глазах его заменили двойником». Некоторые мусульманские комментаторы называют имя «дублера» — Симон из Сирены. Между тем, мотив подмены — один из главных в булгаковском романе: шахматный офицер надел мантию короля. Николай Иванович прельстился обнаженной хозяйкой, а «получил» домработницу, таинственный иностранец приходит к Ивану под видом мастера, червонцы превращаются в этикетки — и так далее… Мелькнула «говорящая» фамилия — Подложная, — а в конце романа прикинулся убитым Бегемот. И, наконец, эпизод в Торгсине, воспроизводящий подмену жертвы: гражданин в сиреневом пальто выдавал себя за иностранца и за это сильно пострадал. «Симон из Сирены»? В первых вариантах романа Воланд появляется на Патриарших в сиреневом берете, но позднее Булгаков заменил его серым, — словно исправив какую-то ошибку. Но сигнальный цвет перешел не только к поддельному иностранцу, но и к окну мастера, возле которого появляются «одевающиеся в зелень кусты сирени». «Необыкновенно пахнет сирень!» — говорит гость Ивана. А далее — про «сумерки из-за сирени» и про «сугробы, скрывавшие кусты сирени».

Мастер ушел в прошлое и… заменил Иешуа?! Сиреневый иностранец — пародия на Воланда: даже акцент у него внезапно пропадает, как у незнакомца на Патриарших. Очевидно, нам подсказывают, что легенду о замене Иисуса Симоном из Сирены не следует понимать буквально: она знаменует совсем другую подмену, куда более фантастическую! Обратите внимание на голос Иешуа на допросе у Пилата: «…донесся до него высокий, мучающий его голос». Голос самого прокуратора — «сорванный, хрипловатый». На столбе голос Иешуа резко изменился: «Га-Ноцри шевельнул вспухшими губами и отозвался хриплым разбойничьим голосом». И опять:

«Хрипло попросил палача…». Это повторяется на последней странице романа: Пилат беседует с Иешуа, у которого опять «хриплый голос» — как у Пилата! А в главе «Погребение» казненный Исшуа снится Пилату. «Мы теперь будем всегда вместе, — говорил ему во сне оборванный философ-бродяга, неизвестно каким образом вставший на дороге всадника с золотым копьем. Раз один — то, значит, тут же и другой. Помянут меня, — сейчас же помянут и тебя! Меня, — подкидыша, сына неизвестных родителей, и тебя, сына короля-звездочета…».

Освобожденный мастером Пилат (то есть сам мастер!) вышел на таинственную дорогу, ведущую в прошлое, встретил Иешуа и… стал им? (Иисус: «Я семь путь, истина и жизнь»). Воланд напутствует его: «По этой дороге, мастер, по этой!»

Дорога — на Голгофу?!

Вот в чем была наша ошибка: мы решили, что все «мастера» уходят в прошлое по своим же следам. Вероятно, этот путь действительно существует, — судя по тому, сколько пророчеств уже сбылось. Но пятиться назад, переигрывая череду своих собственных жизней — это слишком долго. Есть «запасной выход». На него прямо указывает «Баня»: герои пьесы улетают на невидимом кресте Чудакова, который они сами затащили на «Голгофу» верхнего этажа. Действующую модель Голгофы изображает и Булгаков: на балу Маргариту «устанавливают» на возвышении, и тысячи гостей поднимаются к ней, чтобы поцеловать ее колено. Перед «восхождением на Голгофу» Маргарита принимает кровавый душ. Очищение… души? Библия подтверждает: «Душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает». Пилату мерещится чаша с темной жидкостью — с ядом. как он ошибочно полагает. — но это и есть «кровь сия». Через двадцать веков он, наконец, выпивает эту чашу — «отравленное» фалернское вино, присланное Воландом. «Прошу заметить, это то самое вино, которое пил прокуратор Иудеи», — говорит Азазелло. Но внимательный читатель, несомненно, помнит, что прокуратор с Афранием пили не «Фалерно», а тридцатилетнюю «Цекубу» — белое вино. Может быть. имеется в виду красное вино из разбитого кувшина, расплескавшееся на полу? И здесь загвоздка: фалернское — тоже белое! Причем Булгаков об этом отлично знал: в его черновиках есть соответствующая запись про «золотистое фалернское». Похоже, что писатель допустил неточность намеренно, — чтобы мы обратили внимание на вино Воланда. «Вино нюхали, налили в стаканы, глядели сквозь него на исчезающий перед грозою свет в окне. Видели, как все окрашивается в цвет крови».