Серж Брюссоло - Лабиринт фараона

• Название: Лабиринт фараона
• Автор: Серж Брюссоло
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-027861-6

Гробницы фараонов-владык Египта — таили в себе множество ловушек, подстерегавших незваного пришельца…

Но самым запутанным и опасным был лабиринт, что вел к усыпальнице легендарного фараона-узурпатора Анахотепа, бросившего вызов людям и богам.

Там погибли СОТНИ СМЕЛЬЧАКОВ…

Но их судьба не страшит юную расхитительницу гробниц Ануну…

Опасность?

Отлично. Опасность — путь к удаче!

---

Когда Дакомон не набрасывал план лабиринта, он создавал запахи. В этом заключалась его истинная страсть. Работал он только с самыми редкими благовониями. Его обостренный нюх болезненно реагировал на общедоступные пахучие субстанции, на эти «духи», которые доставляли радость вельможам. Однажды, добиваясь совершенства, он случайно открыл чрезвычайно изумительный, очень тонкий аромат — настоящий язык богов, — который, увы, никто не способен был почувствовать. Он предложил его придворным, но те только посмеялись над ним.

— Это всего лишь вода! — заявляли они, поднося флакон к своим огрубевшим носам. — Ты пошутил, Дакомон? Или свихнулся?

Он тогда захотел сделать подарок жрецам царского наоса, чтобы умащивать по утрам статую бога — ту, которую они мыли, облачали и кормили с восходом солнца. Но и тут его встретили с крайним недоверием.

— Ты смеешься, Дакомон, — сказали они ему. — Это твоя штука ничем не пахнет, и бог будет недоволен.

Архитектор тогда понял, что стал жертвой своего слишком тонкого обоняния. Он изобрел исключительные духи… но «слышать» их мог только он один либо очень искусный парфюмер, не такой, как все. «Неосязаемые» духи, существующие для одного человека!

Он испытывал от этого одновременно и глубокую печаль, и огромную гордость. Шутки ради, а также из тщеславия он постепенно приобрел привычку душиться этим божественным эликсиром, запах которого ускользал от простых смертных, но не мог оставаться не замеченным богами. По своей наивности он воображал, что пользуется особым покровительством богов, потому что знал о воздействии отборных духов. Во все времена боги предпочитали этот способ общения с землей, с людьми. Если нужно было привлечь их внимание, чтобы поговорить с ними, это делалось с помощью благовоний. Только облачко тонкого аромата, поднимающееся к небу, могло установить контакт между двумя мирами. Исчезнут благовония, и общение прекратится. Дакомон гордился тем, что, несомненно, был единственным смертным, запах которого выводил богов из состояния полного безразличия. Это тщеславие его и погубило.

Однажды, когда он находился близко к Анахотепу, обсуждая детали конструкции погребального сооружения, то с удивлением увидел, как номарх морщит нос и к чему-то упорно принюхивается.

— Что это за благовоние? — спросил старик властным и требовательным голосом, заставляющим трепетать весь дворец. — В первый раз встречаю. Оно… оно неописуемо.

Полуприкрыв глаза и напоминая гурмана, учуявшего запах изысканного блюда, Анахотеп нюхал воздух.

Дакомону он был известен как знаток ароматов, но архитектор самодовольно полагал, что его собственный нюх лучше, чем у фараона. Он побледнел, догадываясь, что номарх заставит его дорого заплатить за подобную дерзость.

— Я рассчитывал сделать вам подарок, о господин, — с ходу выдумал он, — но все вокруг считают его бесцветным… и те, которым я давал его понюхать, утверждали, что он не имеет запаха. Я уже начинал подумывать об обонятельной галлюцинации. Вот почему я решил довериться вашему суждению, поскольку боги одарили вас самым лучшим обонянием в Египте.

Хитрый, расчетливый огонек зажегся в глубине зрачков Анахотепа.

— Так ты говоришь, что никто не способен его учуять? — повторил он с понимающим видом. — Никто, кроме тебя… и меня?

— Верно, господин, — выдохнул Дакомон, — но даже я временами не улавливаю его. Вы наверняка оцените его лучше, чем я.

— Мне пришла мысль, которая еще никого не осеняла, — шепнул Анахотеп.

Вот с этого-то все и началось: и слава, и падение Дакомона…

— Господин, — взмолился Ути, теребя архитектора за руку. — Надо уходить, проснись, ты словно лунатик.

Дакомон попытался представить себе жизнь вне дворца. Жизнь беглеца в отравленном воздухе среди подонков общества. Как только закончится содержимое его ящичка с благовониями, он умрет, задохнувшись от вони, — уж это точно.

— Моя шкатулка… — наконец пролепетал он. — Принеси мне сандаловую шкатулку.

— Она слишком тяжела, — запротестовал Ути. — Надо забрать с собой золото, серебряные и медные слитки. Где ты их хранишь?

Но архитектор ничего не прятал, ни к чему не был готов. Ему и в голову не приходило, что однажды он вынужден будет бежать, как отверженный.

Он совсем пал духом и чуть было не отказался от мысли о бегстве, но тут в нос ему ударил четкий специфический запах бальзамировочных смол. Убийцы, посланные фараоном, приближались. Он застонал от страха. Ути схватил его за руку и потянул в сад. Слуга чаще общался с простыми людьми, поэтому бегство его не страшило. Мысленно он уже прикидывал, какой дорогой выведет своего любимого господина из нома Сетеп-Абу.

Дакомон покорно позволил себя увести. Снаружи уже поднялся холодный ночной ветер, с шумом раскачивающий пальмовые листья. В темноте вдоль аллеи светились курильницы с тлеющими углями, наполнявшими воздух запахом ладана. Порывы ветра раздували огонь, меняя окраску угольков от темно-красного до бледно-розового; иногда из них появлялись трепещущие язычки пламени; стелился по земле, расползаясь под деревьями, ароматный дымок.

Когда Анахотеп приходил к нему, Дакомон кидал на горящие угли порошок из ладана, чтобы окурить номарха, словно тот был спустившимся на землю божеством.

У входа в лабиринт возвышалась статуя Упуаута, бога проводников. На покачивающегося, еле переставляющего от страха ноги Дакомона неожиданно снизошло озарение свыше.

— Входим в лабиринт, — задыхаясь, сказал он слуге. — Туда они не посмеют сунуться! Да, лабиринт нас защитит!

— Не надо, господин, это опасно, сейчас темно, ничего не видно, — заскулил Ути.

— Его придумал и построил я, — проворчал Дакомон. — Весь путь я знаю наизусть, я мог бы гулять по нему с закрытыми глазами.

— Лучше бы вообще убраться отсюда.

— Идиот! Разве тебе не понятно, что они окружили сад? Да они схватят нас, как только мы попробуем перелезть через стену.

Архитектор воспрянул духом. Его защитят его творение, его гений. В лабиринте он будет в безопасности, как в крепости, и, вздумай убийцы последовать за ним, все они попадут в тысячу расставленных им ловушек. Да, именно туда он должен бежать, не обращая внимания на сетования Ути.

До сих пор жизнь его была спокойной, он не привык к неожиданным поворотам такого рода. Дом он покидал только на носилках в сопровождении слуг, размахивающих курильницами. Через город он проезжал с опущенными занавесками, чтобы не видеть городских мерзостей, да и сами занавески, бывшие для него крепостной стеной, издавали тонкий аромат.

— Пошли, — приказал он Ути. — Дай мне руку и ставь ноги туда, куда буду ступать я.

Слуга трясся, как кролик при приближении льва. Острый запах пота исходил от него, раздражая Дакомона.

— Делай, что я сказал! — прошипел архитектор. — Все будет хорошо.

Они обогнули статую Упуаута и вошли в лабиринт, в котором Дакомон демонстрировал заказчикам свои идеи. Плотная ночная тьма сгустилась в коридорах, где обычный человек вынужден был бы тихо продвигаться ощупью. И речи быть не могло, чтобы зажечь факел или засветить масляный светильник, так как их свет мог бы привлечь преследователей: ведь в сооружении не было потолка.

«Даже если кто-то взберется на переходный мостик, чтобы показывать дорогу другим, он все равно не сможет указать им расположение ловушек», — подумал Дакомон, ведя за собой слугу, стучащего зубами от страха. Он продвигался с закрытыми глазами, чтобы заставить работать память. Его совсем не страшила возможность заблудиться, иначе он не был бы мастером своего дела. Приходилось лишь через каждые десять ударов сердца открывать глаза, чтобы навсегда запечатлеть в памяти путь. Это был странный дар, обнаруженный у него еще в детстве. Дар, составивший его богатство… и ставший причиной его утраты.

Он шел, отсчитывая шаги, а за его прикрытыми веками вставали однообразные картины: прямые стены без каких-либо ориентиров.

Поворотов было множество, и количество ловушек по мере приближения к центру увеличивалось. Подобное сооружение стоило дорого. Ко всему прочему, при строительстве следовало постоянно менять бригады каменщиков, чтобы ни один их них по окончании строительства не мог восстановить в памяти весь лабиринт целиком. Для большей безопасности Дакомон использовал военнопленных, говорящих на различных языках. Намеками он советовал заказчикам впоследствии избавиться от рабочих, отослав их «как можно дальше». Клиент мог трактовать понятие «расстояния» по-своему, в зависимости от обстоятельств. Как правило, владельцы гробниц спешили организовать несчастный случай, в котором и погибали несчастные копатели земных глубин. Жаль, конечно, но иного выхода архитектор не видел.

Они достигли центрального помещения. Дакомон прислонился спиной к фальшивому саркофагу, установленному здесь, чтобы произвести впечатление на клиентов.