Ли Бреккет - Долгое завтра

• Название: Долгое завтра
• Автор: Ли Бреккет
• Издательство: Пороги
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-7707-4208-9

Книга о необыкновенных приключениях юношей в поисках утерянных человечеством достижений цивилизации. Атомная война все-таки произошла. И вот уже два поколения не знают, что такое машины и большие города. Так как города объявлены вне закона, а немногочисленное уцелевшее поколение ютится на фермах и деревушках. На первый взгляд, это деревенская пасторальная жизнь. В правительстве основное влияние принадлежит религиозной секте, известной как нью-меноннайтцы; они ратуют за самостоятельность, внушают уважение к земле, ценностям честного тяжелого труда на полях. Юные Лен Колтер и его двоюродный брат Исо вырастают в этом благоразумном, счастливом, хорошо обеспеченном богобоязненном обществе. Мальчики с жадностью слушают рассказы об огромных городах, искусственно созданных фабриках и заводах, полетах на самолетах и радиосвязи и мечтают о машинах и Барторстауне — мифическом городе, где по-прежнему сохраняются былые знания и технические возможности.

---

Наконец они вышли к месту, где сливались воды ручья и реки. Лен остановился позади дуплистого дерева.

— Здесь, — сказал он, не узнавая собственного голоса. Лучи солнца скользили по нежной зелени травы и деревьев, буроватые воды Пиматанинга отливали медью, где-то в стороне каркали вороны — Лену казалось, что они смеются над ним.

Дядя Дэвид грубо подтолкнул Исо:

— Доставай его.

Исо с минуту поколебался, затем засунул руку в дупло и вытащил завернутые в парусину книги.

Нордхолт развернул их и отошел от дерева, чтобы получше рассмотреть.

— Да, — сказал он, — все в полном порядке.

Исо держал в руках радио, в его глазах блестели слезы. Мужчины застыли в нерешительности.

— Соумс просил передать его личные вещи жене, если что-нибудь случится с ним. Он показал мне ящик, в котором они хранятся. Фанаты на проповеди собирались разнести его фургон, и я поспешил забрать вещи и ящик, не открывая его.

Вперед вышел дядя Дэвид. Он вырвал радио из рук Исо, бросил его в траву и несколько раз наступил тяжелым сапогом. Затем подобрал то, что от него осталось, и швырнул в реку.

— Я ненавижу тебя, — сквозь зубы процедил Исо. Он обвел всех взглядом. — Вы не сможете остановить меня! Я все равно уйду в Барторстаун!

Дядя Дэвид вновь ударил его. Мистер Харкнис обшарил дупло, удостоверившись, что там пусто. Все собрались уходить, и мистер Хостеттер сказал:

— Я требую, чтобы мой фургон обыскали.

— Я знаю тебя давно, Эд, — возразил мистер Харк-нис. — Не думаю, что это необходимо.

— Нет, я настаиваю, — повысив голос, сказал Хостеттер. — Я требую, чтобы мой фургон обыскали сверху донизу. От однажды закравшегося подозрения недалеко до убийства, а плохие новости распространяются быстро. Мне совсем не хочется, чтобы другие думали обо мне так же плохо, как о Соумсе.

Лен содрогнулся от внезапной мысли, что Хостеттер пытается оправдаться.

А еще он понял, что Исо совершил роковую ошибку.

Дорога домой казалась бесконечной. На этот раз повозки не заехали во двор, остановились на дороге. Лен и отец вышли, Исо и дядя Дэвид остались в своей повозке. Затем мистер Харкнис сказал:

— Мы хотели бы завтра поговорить с мальчиками, — и в голосе послышались зловещие нотки.

Его повозка тронулась и покатилась в деревню, за ней другая. Дядя Дэвид направил лошадь в противоположную сторону. Исо свесился из повозки и прокричал Лену:

— Не сдавайся! Они не смогут заставить тебя перестать думать! Что бы они ни делали, они не смогут…

Дядя Дэвид резко развернул повозку и въехал во двор.

— Сейчас мы увидим, какой ты герой. Илайджа! Я воспользуюсь твоей конюшней.

Отец нахмурился, но ничего не сказал. Дядя Дэвид прошел к конюшне через весь двор, толкая Исо впереди себя. Из дома выбежала мать.

— Приведи Лена, я хочу, чтобы он видел, — прокричал дядя Дэвид.

Отец еще больше нахмурился и молча кивнул в знак согласия. Затем он взял мать за руку, отвел в сторону и что-то тихонько шепнул ей. Мать повернулась к Лену: “О, нет! Ленни, как ты мог!” и бросилась в дом, приложив к лицу фартук. Лен знал, что она плачет. Отец указал на конюшню. Лену показалось, что он в душе осуждает дядю Дэвида, но не считает себя вправе спорить с ним.

Лен тоже осуждал его. Дядя Дэвид всегда считал, что ребенок имеет не больше прав, чем любое недвижимое имущество на ферме. При мысли о конюшне Лен содрогнулся, но отец снова подал знак, и пришлось подчиниться.

Уже стемнело, и внутри горел фонарь. Дядя Дэвид снял кожаный ремень.

— Становись на колени, — произнес он.

— Нет!

— На колени! — послышался удар.

Исо всхлипнул и опустился на колени.

— Ты никогда больше ничего не украдешь. Ты сделал меня отцом вора. Ты осмелился лгать. Ты сделал меня отцом лжеца, — его рука поднималась и опускалась в такт словам, и каждая пауза была заполнена щелчком толстого кожаного ремня по плечам Исо. — Ты знаешь, что говорит об этом Библия, Исо. Любящие да очистят детей своих от грехов. Тот, кто ненавидит детей своих, отрекается от всего рода.

Исо больше не мог сдерживать крики и рыдания. Лен отвернулся. Через некоторое время дядя Дэвид остановился, тяжело дыша:

— Ты все еще считаешь, что я не могу заставить тебя мыслить по-другому?

— Да! — прохрипел Исо, скорчившись на полу.

— Ты все еще собираешься в Барторстаун?

— Да!

— Ну что ж, посмотрим.

Лен старался не слушать. Казалось, это будет продолжаться бесконечно. Отец не выдержал и сделал шаг вперед:

— Дэвид!

— Присматривай лучше за своим щенком, Илайджа! Я всегда говорил, что ты слишком много ему позволяешь. — Он вновь вернулся к Исо: — Ты еще не передумал?

Исо промычал что-то невнятное, но было ясно, что он сдался.

— Эй, ты, — внезапно обратился к Лену дядя Дэвид, — посмотри на это. Хвастовству и упрямству пришел конец!

Исо пошевелился на полу, в пыли и соломе. Дядя Дэвид пнул его ногой.

— Ты все еще собираешься в Барторстаун?

Исо застонал, закрыв лицо руками. Лен попытался было улизнуть, но дядя Дэвид схватил его тяжелой, влажной от пота рукой.

— Вот он, твой герой. Вспомни о нем, когда очередь дойдет до тебя.

— Отпустите меня! — прошептал Лен.

Дядя Дэвид зловеще захохотал. От оттолкнул Лена и подал отцу ремень. Затем схватил Исо за шиворот и выволок наружу.

— Повтори громче, чтобы они слышали!

Исо всхлипнул, будто младенец:

— Я больше не буду! Я раскаиваюсь.

— А теперь убирайся! Убирайся и замаливай свои грехи. Доброй ночи, Илайджа, и помни: твой ребенок так же виноват во всем, как и мой.

Они вышли в темноту, и через некоторое время Лен услышал, как тронулась повозка.

Отец вздохнул. Он выглядел печальным и усталым:

— Я доверял тебе, Лен. А ты предал меня.

— Я не хотел этого, отец.

— Но сделал.

— Да.

— Почему, объясни мне, Лен!

— Потому, что хотел учиться, хотел знать!

Отец снял шляпу и закатал рукава:

— Я мог бы прочесть тебе длинную нотацию, но что сделано — того не изменишь, и это будет для тебя пустым звуком. Ты только помни мои слова, Лен.

— Да, отец, — Лен замолчал, скрестив руки.

— Мне очень жаль, — сказал отец, — но я должен… проделать это ради твоей же пользы.

Лен повторял про себя:

— Нет, ты не в силах заставить меня пасть на колени и раскаяться, я никогда не сдамся, никогда не оставлю Барторстаун, и книги, и знания, и все, что существует в мире вне пределов Пайперс Рана!

Но он сдался. На полу конюшни, в пыли и соломе он все-таки сдался. Так закончилось детство Лена.

Часть 7

Лен ненадолго заснул, будто провалился в глубокую пропасть. Проснувшись, он долго и пристально всматривался в темноту и думал. Лен долго ворочался без сна в своей маленькой комнатке. А когда наступил рассвет, волна горя, ярости и стыда захлестнула его. Затем, устав от этих переживаний, он попытался обдумать происшедшее более спокойно.

Лен знал, что он никогда не перестанет думать о Барторстауне — город стал частицей его самого. Он знал, что никому на свете, даже отцу, не позволено прикасаться к самому сокровенному. Хороший или плохой, грешный или праведный, это был он, Лен Колтер, единственный и неповторимый. Он не мог отречься от этого и продолжать жить, и когда эта мысль пришла ему в голову, Лен заснул вновь, на этот раз спокойно, и, проснувшись с соленым привкусом слез, увидел взошедшее солнце. Мир был наполнен звуками: веселой трескотней соек, криками фазанов, сидящих на живой изгороди, чириканьем и попискиванием множества птиц.

Лен выглянул в окно. Возле почерневшего пня когда-то сраженного молнией гигантского клена тянулась к солнцу тоненькая веточка, озимое поле покрылось нежной зеленью взошедшей пшеницы, а вдалеке, ближе к холму, до которого простиралось поле, виднелись три рощицы. Лену стало грустно, он чуть не заплакал от неясного чувства, что видит все это в последний раз

Лен вышел из дома и занялся привычным делом, бледный и отрешенный, ни с кем не разговаривая и стараясь не смотреть в глаза домашним. Джеймс попытался утешить его со свойственной ему грубой добротой:

— Это ради твоей же пользы, Ленни. Когда ты вырастешь, обязательно поймешь, как хорошо, что тебя вовремя остановили. В конце концов, ведь это не конец света.

“Это конец света”, — подумал Лен.

После обеда его заставили одеться и умыться. Вскоре вошла мать со свежевыглаженной рубашкой. Она едва сдерживала слезы и вдруг, не выдержав, крепко прижала Лена к себе и прошептала:

— Как ты мог, Ленни, как ты мог быть таким неблагодарным, как ты мог предать Господа и отца своего!

Лен почувствовал, что начинает колебаться. Еще минута, и он заплачет, уткнувшись в мамины теплые ладони, и все намерения исчезнут без следа. Он поспешно отстранился:

— Мама, мне больно!

Мать взяла его за руки.

— Ленни, смирись, будь терпеливым, и все пройдет. Господь простит тебя, ведь ты еще ребенок и слишком мал, чтобы понять…