Юрий Брайдер - Особый отдел и пепел ковчега

• Название: Особый отдел и пепел ковчега
• Автор: Юрий Брайдер
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14775-6

Майор Цимболарь был исключительно метким стрелком. Но начальство и коллеги по Особому отделу любили его не только за это. Кто еще смог бы успешно провести сложнейшую операцию по изгнанию джинна из бывшего воина-интернационалиста, а ныне бандитствующего бизнесмена Обухова? Казалось бы, теперь герою пора отдохнуть. Но у руководства иное мнение...

---

— Чепуха! Тренированный человек запросто обманет детектор. Обухов одно время действительно подвизался в системе ГРУ, а там оперативников дрессируют похлеще, чем медведей в цирке.

— Короче, вы ему не верите?

— А ты?

— Я мужчинам вообще не верю. Ещё с пятого класса. Но давайте подойдём к этому вопросу конструктивно. Кто повесил на нас дело Обухова?

— Его дружки из высших сфер... Скорее даже не дружки, а подельники. Спасая Обухова, они уже перепробовали все средства. Особый отдел для них как бы последний козырь. Вот и нашли подход к Горемыкину. Ты же наши порядки знаешь...

— То, что Обухова пытаются спасти даже в столь безнадёжной ситуации, говорит в его пользу. Но наличие в преступлении корысти свидетельствует против него. Я бы на месте джинна-мстителя придумала что-то другое. Например, оскорбила какую-нибудь национальную святыню или изнасиловала всенародно любимую артистку. Представляете, какой бы резонанс это вызвало!

— Нынешние артистки сами кого хошь изнасилуют, — буркнул Кондаков. — И учти, похищенные Обуховым деньги до сих пор не найдены. Он всё валит на джинна.

— Кто внёс за него залог?

— Какой-то благотворительный фонд. Скорее всего подставные лица... Хотя деньги оказались чистыми.

— Давайте пока оперировать фактами. — Пальцы Людочки забегали по клавиатуре ноутбука. — Обратимся к личному делу Обухова... До восемьдесят третьего года в его биографии нет никаких изъянов. Служил честно, в карьеристах не числился, имел репутацию порядочного человека.

— Не было возможности урвать, отсюда и честность, — возразил Кондаков. — В Обухова не джинн вселился, а банальная человеческая алчность. Видела бы ты, какое бессовестное стяжательство процветало тогда в Афганистане!

— Спорить не буду. Но всё, что касается Обухова, — это пока лишь ваши домыслы. — Людочка всматривалась в строчки, мелькавшие на экране ноутбука. — Полевой командир Хушаб Наджи действительно существовал, хотя причиной его гибели называют междоусобные распри пуштунских и таджикских племенных группировок... А с чего вы взяли, что он был исмаилитом?

— Уж и не помню, от кого я это услышал. Но речь шла о том, что если каждого шиита считать фанатиком, то исмаилиты — фанатики вдвойне. Неудивительно, что джинны для них — реальные существа, созданные аллахом из чистейшего пламени.

— Спустя примерно год после смерти Наджи у Обухова начались неприятности, — не спуская глаз с экрана, продолжала вещать Людочка. — Ему предъявили целый букет обвинений. И утрату бдительности, и служебные злоупотребления, и самоуправство, и многое другое. Некоторое время он находился под домашним арестом в офицерской гостинице, а потом был отправлен в Союз. Тут опять начинается грязная история. Покидая Кабул, Обухов напросился сопровождать гроб с телом сослуживца. Он благополучно доставил груз «двести» до места назначения, присутствовал на похоронах, но на новое место службы так и не явился. На этом военная карьера Обухова закончилась. Спустя год, когда к погибшему офицеру собрались подхоронить мать, могила оказалась пустой. Гроб пропал.

— Обухов спёр, — безапелляционно заявил Кондаков. — Больше некому.

— А что там могло быть?

— Да что угодно! Деньги, наркотики, золото.

— Почему же он не вскрыл гроб в пути?

— Значит, не сумел. Гробы доставлялись на военный аэродром Ташкента, а оттуда рассылались по всей стране. Опять же самолётами. Официальным получателем являлись военкоматы... Да и не вскроешь цинковый гроб без специальной аппаратуры. То есть вскрыть-то вскроешь, но обратно не заваришь. Вот Обухов и решил зря не спешить. А после похорон своё черное дело сделал. Хорош гусь... Что там дальше?

— Дальше — дорога к процветанию. Хотя и постоянно сопровождаемая скандалами. В настоящий момент личное состояние Обухова превышает похищенную сумму чуть ли не на два порядка. Позарился на сущую мелочь...

— Ну и что? Шура Балаганов, став богачом, украл в трамвае кошелёк с двумя рублями. Привычка — вторая натура.

— И всё же нам придётся этого джинна из-под шкуры Обухова извлечь, — сказала Людочка. — Или доказать, что там его никогда и не было.

— А не боишься, что джинн потом вселится в тебя? — усмехнулся Кондаков.

— Нет. Джинны не микробы. И даже не чесоточные клещи. Аллах наделил их разумом и бессмертием, но лишил свободы воли. Исполнив свой долг, они присоединяются к сонму собратьев, населяющих семь небес, распростёртых над землёй.

— Тогда я за нас с тобой спокоен. Будем дожидаться сообщений от Цимбаларя.

Возле ворот следственного изолятора, видевших на своём веку больше слёз, чем гора Голгофа, Обухова дожидалась вереница роскошных лимузинов. Можно было подумать, что здесь собираются чествовать какую-нибудь кинозвезду, пусть и без военного оркестра, но с цветами, шампанским, спичами и экзальтированными поклонниками.

Ваня Коршун, обосновавшийся в мусорном контейнере на другой стороне улицы, с помощью узко направленного микрофона вслушивался в голоса, доносившиеся из толпы встречающих.

Больше всего, естественно, его интересовал сам Обухов, однако тот, паче чаяния, никаких восторгов по поводу своего освобождения не выказывал.

— Зачем нужно было устраивать весь этот шабаш? — с нескрываемым раздражением поинтересовался бывший арестант.

Отвечали ему наперебой — как трезвыми, так и пьяными голосами:

— Народ по тебе, Константин Данилыч, соскучился!

— Ура! Виват! Гип-гип, ура!

— Дай я тебя, пупсик, поцелую!

— Руки прочь от Константина Обухова!

— Банзай, трижды банзай узнику совести!

— Так ведь от души, Данилыч, стараемся! Радость-то какая!

— Рано радуетесь, — хмуро ответил Обухов. — Как бы потом плакать не пришлось.

— Всё образуется! — успокаивали его встречающие. — Не в первый раз. Найдём мы эти треклятые деньга.

— Не в деньгах дело, остолопы! — вразумлял своих приближённых Обухов. — Если бы от них что-то зависело, я бы давно на Канарах загорал. Мне срок светит, понимаете! Я должен внятно и толково ответить на все вопросы суда. Построить неуязвимую защиту, базирующуюся на сверхъестественном характере преступления. Тут мне даже адвокаты не помогут... Нашли человека, за которым я вас посылал?

Этот вопрос несколько умерил восторг встречающих. Заздравные возгласы стихли, и мужчина солдафонской наружности — начальник личной охраны Обухова — доложил:

— Того не нашли. Помер! Но нам посоветовали привлечь его брата. Тоже авторитет в своём деле. С нами ехать не хотел. Заартачился. Считай, силой привезли.

— Где он сейчас?

— В надёжном месте. — Начальник охраны осклабился.

— Чем занимается? Молится небось?

— Молится и земные поклоны бьёт. Жратву, выпивку и шалашовок наотрез отвергает. Готовится к сеансу общения с потусторонней силой.

— Немедленно едем туда! А это вавилонское столпотворение разогнать. Репортеров в шею! Телевизионщиков под зад коленом!

Обухов добавил ещё несколько энергичных фраз, но Ваня их не расслышал. Виной тому оказался здоровенный бездомный котище, прыгнувший сверху на кусок картона, которым Ваня прикрывался от посторонних взглядов и атмосферных осадков. Тут уж стало не до акустического контроля.

Даже свита Обухова обратила внимание на странную возню, возникшую вдруг внутри мусорного контейнера. Телохранители выхватили стволы. Виновника торжества прикрыли пуленепробиваемым щитом, в который мгновенно трансформировался обыкновенный чемоданчик для бумаг.

Напряжение разрядилось лишь после того, как из контейнера выскочил лохматый одноглазый кот — типичный сказочный Базилио — и припустил вдоль по улице так, будто на нём горела шерсть.

Таких проколов в оперативной деятельности у Вани давно не случалось. А подвела его сущая мелочь: собираясь в засаду, маленький сыщик не выпил, как обычно, коньячка, запах которого отпугивал не только котов, но и крыс, а перекусил копчёной скумбрией. Вот голодный мурлыка и принял его за большую дохлую рыбину.

Явившись в загородный дом, о существовании которого не знали не то что партнёры по бизнесу, но даже налоговые органы, Обухов первым делом велел вызвать к себе человека, с которым связывал все надежды на оправдательный приговор. Обещание, полученное от особого отдела, он воспринимал как очередную провокацию мусоров, науськиваемых прокуратурой.

В комнате без окон, где при желании можно было переждать даже длительную осаду с применением отравляющих газов и зажигательных средств, уже был сервирован столик на двоих. Критически взглянув на него, Обухов приказал:

— Спиртное убрать! Что он обычно пьёт?

— Только воду из священного родника, — ответил начальник охраны. — Мы аж десять канистр с собой захватили.

— Налейте в графин... Кстати, как его зовут?

— Себя он называет... э-э-э... — Начальник охраны от натуги даже посинел. — Сафар Абу-Зейд ибн-Раис... Во как! На трезвую голову и не выговоришь... Но и на имя Сашка отзывается.