Сандра Браун - Красноречивое молчание

• Название: Красноречивое молчание
• Автор: Сандра Браун
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88196-890-5

Они познакомились на съемочной площадке. Она — учительница, он знаменитый киноактер. Она потеряла мужа и не питает особых надежд на новое замужество. Как сложатся их нелегкие взаимоотношения? Найдется ли в сердце Дрейка место для Лаури?

---

Дрейк отстранился от нее — медленно, не спеша. Сначала опустил руки, потом чуть подался назад, но этого оказалось достаточно, чтобы Лаури вдруг почувствовала леденящий холод. Захотелось кинуться к нему, обхватить руками за шею, притянуть к себе и вновь почувствовать уже такое знакомое тепло его тела. Но отрешенное выражение его лица настолько поразило ее, что Лаури не посмела. Он смотрел на нее так, будто увидел перед собой привидение.

— Дрейк, что…

Закончить она так и не смогла — голос прервался. Он беззвучно шевелил губами, пытаясь что-то сказать, и, наконец, ему это удалось.

— С… Сьюзен всегда так говорила… Дрейк провел дрожащей рукой по лицу, словно пытаясь отогнать призрак.

— Сьюзен? — тоненьким голоском переспросила Лаури.

Она догадывалась, кто такая Сьюзен, но не хотела услышать подтверждение своей догадки. И все-таки услышала.

— Да. Моя жена. Она умерла…

И такая тоска звучала в его голосе, что Лаури е трудом подавила желание завыть в голос. Значит, он все еще любит свою жену! Он не сказал, как она умерла, да это было и неважно. Главное, что она, уходя, забрала с собой его любовь.

— Простите… — прошептала Лаури.

Жалкое, конечно, словечко, но ничего лучшего она придумать не могла, а чем-то необходимо было заполнить гнетущую тишину, обрушившуюся вдруг на них Дрейк выпрямился, очнувшись наконец от столбняка. Пригладив серебристо-каштановые волосы, он резко бросил:

— Ничего!

Как же, ничего… Всего несколько секунд назад ее обнимали, да так, как еще никогда в жизни! И вдруг… Единственный человек, сумевший заставить ее тело отзываться на малейшее прикосновение — чего с ней прежде не было, — ведет себя теперь так, словно они едва знакомы.

Сунув руки глубоко в карманы, Дрейк отвернулся от нее, а когда повернулся, Лаури поняла, что он принял какое-то решение — губы плотно сжаты, темные брови нахмурены.

— Считаю своим долгом сообщить вам, Лаури, что не терплю в своей жизни никаких осложнений. Не верьте тому, что пишут обо мне модные журналы — я никогда не привязываюсь к женщинам. Когда-то я был женат и любил свою жену. Так что потребности мои в женщине чисто физиологического свойства. Думаю, вам с самого начала следует это знать.

У Лаури было такое чувство, будто ей на голову падают кирпичи: каждое слово — кирпич. Гнев и унижение переполняли ее душу, но она не дала охватившим ее чувствам вырваться на волю и, ощетинившись, словно рассерженная кошка, бросилась в атаку.

— Теперь послушайте меня, мистер Ривингтон, — дрожа от едва сдерживаемой ярости, начала она. — Раз уж вы завели этот неприятный разговор, позвольте ответить откровенностью на откровенность. У меня нет ни малейшего желания, как вы выразились, привязываться к вам. Помимо того, что это отрицательно скажется на моих профессиональных качествах, отчего неминуемо пострадает конечная цель, считаю своим долгом сообщить вам, что вы меня мало волнуете. Не выношу самонадеянных мужчин! Когда-то у меня был муж-музыкант, тоже артист в своем роде. Так вот, он, равно как и вы, обожал самого себя и ждал такого же обожания и от других. Я сыта этим по горло! Так что будьте спокойны, я позабочусь, чтобы наши отношения не выходили за рамки деловых. Благодарю за обед. С этими словами Лаури вошла в квартиру и с силой захлопнула за собой дверь, а потом прислонилась к ней спиной, пытаясь сдержать набегающие на глаза злые слезы.

— Дура! — в сердцах воскликнула Лаури, притопнув ногой, совсем как в детстве.

Потом швырнула сумочку на ближайший стул и сдернула с себя куртку — она полетела следом.

— Сукин сын!

Лаури никак не могла решить, на кого ей больше злиться — на Дрейка или на себя. Она прошла в спальню и, включив свет, бухнулась на кровать и принялась расстегивать туфли, приговаривая:

— Ну когда ты чему-нибудь научишься, идиотка! Мало тебя жизнь била!

Продолжая раздеваться, Лаури ругала себя на чем свет стоит за то, что позволила Дрейку поцеловать себя. Да как она могла! Ведь он теперь ее работодатель. Она собирается учить и воспитывать его дочь — в общем, возлагает на себя ответственность за Дженифер. Разве сможет она после всего того, что произошло, объективно относиться к ней? Маловероятно. Да и вообще, всякие там шуры-муры с Дрейком нанесут неминуемый удар по благополучию ребенка, отрицательно скажутся на учебном процессе. Так что пылать страстью к отцу своей ученицы — просто безумие, подвела Лаури итог своим мыслям.

Однако в глубине души Лаури понимала, что не сам поцелуй обеспокоил ее, а те чувства, которые она при этом испытала. Даже в самую лучшую пору их с Полем любви никогда не кружилась у нее голова от счастья, когда он ее целовал. Так, как это было с Дрейком.

Лаури казалось, что она умирает от восторга, а когда он так безжалостно и бесцеремонно отстранился от нее, ее вдруг охватило чувство, что она лишилась чего-то самого дорогого. А он — наверное, чтоб было больнее — не моргнув глазом, заявляет, что, мол, она сама бросилась ему на шею! Да как он только смеет! Впрочем, что взять с этих артистов. Все они одинаковы. Сначала удовлетворяют свою безудержную похоть, потом плачутся в жилетку, а напоследок плюют тебе в душу.

Лаури пошла в ванную, умылась и принялась мазать лицо кремом. Вспомнилось, как она вышла замуж за Поля Джексона. Познакомились они на какой-то вечеринке. Она только что приехала в Нью-Йорк и получила такое желанное место преподавателя в институте для глухонемых детей Марты Норвуд.

Чувствовала она себя в то время очень одинокой и сильно скучала по родителям, которые остались в Небраске, штате, казавшемся ей теперь на самом краю света. И когда молоденькая учительница, работавшая в том же институте, где и Лаури, пригласила ее на вечеринку, она с радостью согласилась.

Сборище оказалось смешанным — семейные пары и одиночки плюс несколько танцоров, музыкантов и писателей. Поль Джексон аккомпанировал на пианино какой-то длинноногой блондинке, которая своим дребезжащим голосом только все портила.

Он сразу обратил внимание на молоденькую девушку с отливающими золотом каштановыми волосами, с живым интересом слушавшую его игру. Во время перерыва он подошел к ней, представился, завязался оживленный разговор. Лаури очень высоко отозвалась о его искусстве, особенно когда узнала, что он исполняет собственные песни.

Только много месяцев спустя Лаури осознала, что с первого же дня знакомства они говорили исключительно о нем, о Поле, о его честолюбивых мечтах сказать в музыке свое слово. О ней же, о Лаури, о ее мыслях и чаяниях, планах и перспективах речь даже не заходила. Так что с самого начала можно было догадаться, насколько он эгоистичен и не уверен в себе.

Поль был красив, но какой-то нервной красотой, часто встречающейся у людей искусства. Свои длинные каштановые волосы он мог не стричь месяцами, пока Лаури ласково не замечала ему, что неплохо было бы сходить в парикмахерскую. Вообще все, о чем она говорила или на что намекала, делалось ласково и нежно — не дай Бог обидеть или оскорбить будущего музыкального светилу.

Скорее всего, чувство, которое Лаури, испытывала к Полю, было сродни жалости, однако, встречаясь с ним в течение долгих месяцев, она убедила себя, что это любовь. Да иначе и быть не могло! Ведь она так нужна ему. Чтобы слушать его музыку, говорить восторженные слова, подбадривать, когда что-то не клеится, утешать, когда дела идут из рук вон плохо. Кто же займется этим, как не она?

— Ты переедешь ко мне жить, Лаури? Мне просто необходимо, чтобы ты все время была со мной, — сказал он ей как-то раз.

Они только что вернулись из кино в квартиру, которую он снимал, и сейчас лежали на кровати, тесно прижавшись друг к другу.

— Ты делаешь мне предложение, Поль? — улыбнулась Лаури.

Наконец-то! Свершилось! Как здорово! Он любит ее. Теперь они всегда будут вместе. Она сможет помогать ему, ободрять, когда нужно, — словом, будет играть роль тихой, надежной гавани, в которой всегда можно укрыться от невзгод.

— Нет!

Слово прозвучало, как выстрел. Поль выпустил ее из объятий, встал и подошел к столику, на котором в изобилии стояли бутылки со спиртным.

— Просто прошу тебя жить со мною.

Он плеснул себе в стакан виски.

Лаури села, одернула юбку. Он уже неоднократно склонял ее к близости. Она отказывалась, тогда он начинал действовать силой и, ничего не добившись, обычно язвительно извинялся за то, что вынуждал ее компрометировать себя.

— Поль, ты же знаешь, что я не могу этого сделать. И я тебе уже сто раз говорила почему.

— Потому что у тебя отец священник? — с вызовом бросил он.

Глаза его искрились злостью.

— Не только, хотя если бы это произошло, мои родители ужасно расстроились бы.

— О Боже… — простонал он.

— Поль, пойми, я хочу быть твоей больше всего на свете! — воскликнула Лаури. — Но только твоей женой, а не любовницей.