Настасья Бакст - Предательство страсти

• Название: Предательство страсти
• Автор: Настасья Бакст
• Издательство: Нева, ОЛМА-ПРЕСС Инвест
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-7654-2279-9, 5-94848-055-0

Смятение чувств охватило баронессу Мари фон Штерн. Тайный посланник Российской империи граф Салтыков и масонский магистр Сен-Мартен сошлись в смертельном поединке за право обладать Мари. Но чтобы узнать истинную любовь, надо предать свою страсть…

---

— Лично я ничего плохого в этом не вижу, — Мари подумала, что нужно и вправду переключиться на что-то другое, забыть о своем сне. — Многие крестьянки выглядят очень привлекательно, благодаря своему красивому, нежному загару. Иногда мне даже кажется, что мы на их фоне — как покойницы в своих корсетах и с бледными лицами.

— Не нахожу ничего привлекательного в этих грубых и невежественных женщинах и девушках. Они выглядят как колоды — толстые, красные, с огромными ручищами.

— А мне кажется, что они просто здоровые и румяные, от этого наши мужья зачастую предпочитают их нам, — незаметно сама для себя вернулась Мари к «больному вопросу».

— Говори только за себя, баронесса фон Штерн. Когда у меня будет муж — я уж сумею сделать так, чтобы глаза его смотрели только на меня, — Лизхен подбоченилась.

— И как же ты это сделаешь, фройляйн Риппельштайн? — Мари точно так же подбоченилась и подмигнула Лизхен, изо всех сил стараясь сохранить тон своего голоса веселым и непринужденным. — Скажи мне. Я попробую это средство на своем Рихарде, и сообщу тебе, стоящее ли оно.

— Тебе не осилить. Слишком уж ты благовоспитанная жена, — ответила Лизхен.

Мари натянуто рассмеялась, в словах подруги чувствовалась изрядная доля желчи.

— Это почему же? — спросила она, стараясь казаться как можно более беззаботной и веселой.

— Потому, что ты, Мари фон Штерн, самая настоящая ханжа. Вот!

— Я?!

— Да, ты. Всегда такой была и такой останешься.

— Интересно, что это за способ такой привлечения внимания мужа, о котором не может думать благовоспитанная девушка? — Мари прищурила глаз, она понимала, что за шуточной формой разговора на самом деле кроется что-то серьезное. — Рассказывай Лизхен, а то я решу, что ты лгунья и просто хотела меня подразнить.

— Никакая я не лгунья!

— Тогда говори, как ты собираешься сделать так, чтобы глаза твоего мужа смотрели только на тебя?

— Очень просто. Муж только тогда не сможет оторвать от тебя взгляда, когда у него не будет уверенности в том, что кто-то другой не воспользуется его невнимательностью.

— О чем ты говоришь, Лизхен?!

— Ты прекрасно меня поняла.

— Нет. Говори яснее.

— О, Боже! Мари, ты в самом деле такая благонравная или прикидываешься? Рихард потому и не беспокоится за тебя, что не боится потерять!

Баронесса слушала Лизхен с большим удивлением. С чего она вдруг заговорила о таких вещах? Сначала упрекнула в холодности к мужу, а теперь намекает, что нужно завести любовника!

— Разве это плохо? Рихард мне доверяет…

— Да, он тебе доверяет. Поэтому считает, что может не появляться неделями, а иногда и месяцами, пока ты сидишь одна в этой деревне.

— Но мне тут хорошо, и Рихард…

— И ты считаешь, что можешь быть также уверена в верности Рихарда, как он уверен в твоей?

Мари насторожилась еще больше. Не в характере Лизхен болтать просто так. Слишком она деловитая для девушки. Снует целый день от замка к деревне, отдает распоряжения, ни с кем из женщин лишним словом не перемолвится. Даже сама баронесса иногда не может ее дозваться, а тут вдруг такие речи! Похоже, что фройляйн Риппельштайн что-то знает о Рихарде и пытается показать это Мари. Странно, но такое предположение показалось Мари оскорбительным. Пусть между супругами фон Штерн не все гладко, но она никому не позволит клеветать на мужа.

— Лизхен, Рихард меня любит, и я ему доверяю, — ответила Мари твердо. По крайней мере, ее домыслы — это всего лишь результат беспрестанной тревоги и отчаянья из-за невозможности родить ребенка. Муж по-прежнему говорит ей, что любит и всегда будет рядом. Разве что вид у него при этом утомленный, но, в конце концов, это может быть связано и не с ней, а с расширяющимся винодельческим промыслом. Не с ней…

— А почему ты тогда говоришь, что наши мужья предпочитают нам крестьянок? — прервала оптимистические размышления баронессы Лизхен.

Мари смешалась, не найдя, что ответить. Действительно, полной уверенности в супружеской верности Рихарда не было, но Мари старалась гнать от себя эти мысли. Конечно, отношения фон Штернов нельзя было в последнее время назвать не только страстными, но и хоть сколько-нибудь теплыми. Рихард не старался, во чтобы то ни стало, снова завоевать любовь Мари, но она приписывала это особенностям его характера, озабоченности предстоящим сбором винограда, и даже сложности политической ситуации в Европе. Ведь после того как Екатерина II окончательно подчинила себе всю европейскую политику, стало совершенно непонятно, какова в дальнейшем будет торговая и экономическая политика России, от хлеба которой зависели почти все европейские державы… Баронесса закрыла лицо руками. О чем она только думает? В последнее время Мари часто пыталась занять себя какими-нибудь странными мыслями о внешней политике, о французском просвещении, о равенстве людей перед Богом… Только бы не гадать — верен ли ей Рихард, или уже нет.

Экипаж въехал в город. До рыночной площади тащились медленно, шагом, потому, что улицы были уже запружены людьми, лошадьми, лотками торговцев, нищими, солдатами из местного гарнизона. Лавочники выставляли на улицу лотки со своим товаром и сажали своих крикливых жен, зазывавших покупателей пронзительными криками. Только по случаю дня святой Женевьевы, две пары холщовых брюк продавались за 10 марок, а из-за крестин сына виночерпия, бочку мальвазии можно купить почти совсем задаром, ну и конечно, каждый вторник аптекарь предлагает свое снадобье для продления молодости и улучшения цвета лица.

Головная боль Мари стала нестерпимой. Когда они проезжали мимо таверны, в нос ударил невыносимый запах рыбы.

— Русские осетры! Карпы в сметане! Марсельские угри! Норвежская сельдь! Заходите! Кварта светлого пива за счет хозяина каждому!

Баронесса закрыла нос веером, но перед глазами все равно возникали различные «рыбные» видения, от которых начинало тошнить. Особенно Мари было плохо от мысли об угрях.

Висбаден еще несколько лет назад был малюсенькой деревушкой, где проживали виноделы, но теперь, благодаря славе их напитка, а также целебным источникам и чудному климату, который обеспечивали густые хвойные леса, поселок разросся, и стал настоящим городом. Здесь была и ратуша, и большой рынок, и здание суда, и огромный костел, и даже парк с фонтанами. Деревянная пристань на Рейне превратилась в большой речной порт, где каждый день разгружались и загружались десятки судов.

Около рыночной площади, все улицы оказались забиты экипажами и телегами.

— Покупайте гнилые овощи для закидывания шлюхи! По два пфенинга за фунт! — раздался рядом звонкий голос мальчишки. — Всего два пфенинга за фунт! Есть гнилые помидоры, капуста. Тухлые яйца!

Лизхен высунулась было из экипажа, но Мари дернула ее обратно.

— Но я хочу купить! — недовольно воскликнула фройляйн Риппельштайн.

Приобретешь этой дряни и у нас провоняет весь экипаж! — ответила Мари, но на самом деле все внутри нее протестовало против истязания несчастной Марты фон Граубер, все преступление которой состояло в том, что она не сумела хорошенько скрыть свою измену от супруга! Мари знала, что очень многие жены не прочь наставить рога своим мужьям. Об этом все знают, но делают вид, как будто супружеских измен нет в природе вовсе. «Проклятый Лютер!», в сердцах подумала Мари, отец которой был католиком, и всю жизнь презрительно отзывался об экономной, «лавочной» религии «бюргеров», в которой ханжество, лицемерие и скупость представлялись добродетелями. Сама Мари формально была протестанткой, но сердце ее всецело принадлежало Риму и католицизму с его таинствами, фантасмагорическими хоралами, органной музыкой, чудесным запахом благовоний, величественной красотой соборов.

— Пойдем пешком, Мари, — Лизхен потянула подругу за руку, та отдернула кисть.

— Тебе так не терпится увидеть эту несчастную?

— А разве мы не за этим приехали? — Лизхен смотрела на Мари зло. «Какая же она ханжа!», мелькнуло у Риппельштайн в голове.

Мари не нашла, что ответить. Действительно, они приехали посмотреть на Марту.

С трудом протискиваясь между любопытными, женщины добрались до середины рыночной площади, где возвышался огромный позорный столб. Его сделали из ствола огромной осины, что стояла здесь до появления города. Ветки срубили, а ствол остался и корни в земле. Каждую весну столб позора покрывался маленькими тонкими веточками, это дерево упорно пыталось возродиться, но стражники начисто уничтожали молодую поросль. Столб должен был оставаться гладким и ровным. Внизу ствол дерева совершенно почернел, словно впитал в себя страдания тех, кого приковывали к огромной и тяжелой цепи на потеху толпе.

Мари первая увидела Марту и замерла в ужасе, а затем зажмурилась.

— Что там? Мари! Дай и мне тоже посмотреть! Боже мой!..