Дмитрий Балашов - Святая Русь. Книга 2

• Название: Святая Русь. Книга 2
• Автор: Дмитрий Балашов
• Жанр: Историческая проза

В книге представлен второй том романа «Святая Русь» известного писателя Д. М. Балашова.

---

— Ничего, ладо мой, ничего! Переживем, выстанем!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Смоленскому княжеству, в иной исторической судьбе способному стать во главе складывавшей киевской (позднее ставшей киевской!) славянской державы, трагически не повезло. Страна начинала расти и объединяться с окраин — окраинного Новгорода, окраинного Киева. Стоявший в центре русских земель и на скрещении великих путей торговых Смоленск остался как бы не у дел. Долго и могущественно влиял он на судьбы Руси Великой, но укреплялся Новгород, рос Киев, подымалась некогда безлюдная залесская Русь… И все еще был Смоленск великим, и все еще очень и очень многое зависело от решений его князей, от их могущественной поддержки.

Но вот явилась Орда, но вот из небытия, из лесов и болот Балтии стало стремительно расти литовское княжество, и Смоленску, добровольно передавшемуся под власть Орды, не то что расти вширь, но и попросту отбиваться от грозного западного соседа становилось все трудней и трудней. А тут и Москва в свою очередь потянулась уже с востока к окраинным землям смоленским, отобрав от смоленских Ростиславичей Можайск, а там и на Брянск уже налагая тяжелую руку, а там уже и в споры с Литвой властно вмешиваясь не раз и не два. И княжата смоленские начали разбегаться, искать иных уделов, переходить на службу той же Москве. А хрупкую гордость свою, и гневливость, и спесь, и славу великих пращуров — Рюриковичей — уносили с собою, хранили в памяти, даже становясь порой простыми боярами московскими. Напомним, что и родоначальник ярославских князей, печально знаменитый Федор Чермный происходил из смоленских княжат.

Сейчас мы расскажем об одной ветви смоленского княжеского рода, едва не опрокинувшей спустя полвека после Куликова поля весь корабль московской государственности в затеянной ими ради родовой гордыни своей долгой удельной и местнической пре. С московскими князьями эту смоленскую княжескую ветвь связывали давние и не всегда добрые отношения.

Можайский князь Святослав Глебович (родной брат смоленского князя Александра Глебовича и племянник Федора Ростиславича) был захвачен в 1306 году Юрием Московским в плен. Можайск тогда же московиты присоединили навечно к своему уделу.

Юрий долгое время не знал, что делать с сановитым пленником, пока по совету младшего брата Ивана (будущего Калиты) не посадил его на Брянский стол.

В Брянске (откуда, кстати, ростиславичи вытеснили черниговскую ветвь внуков Романа Михайловича Черниговского на второстепенный Оссовецкий удел) князь Святослав схлестнулся с родным племянником, Василием Александровичем. Василий съездил в Орду и привел на дядю татарское войско. Святослав, изведавший и потерю удела, и горечь плена, уперся. Заговорила древняя кровь. Вышел с ратью из города в поле и вступил в бой. (А «был он крепок телом и мужественен», — сообщает летопись.) Но брянцы выдали своего князя, побежали, и, доблестно сражаясь один со своею дружиной, Святослав пал в бою. Событие это, случившееся в лето 1309 — 1310-е, по сравнительной мелкости своей не попало бы и в летопись, кабы не случилось в это время быть в Брянске митрополиту Петру, которого «Бог спас» — затворившийся в церкви глава русской церкви избег плена и смерти.

У погибшего князя Святослава осталось, однако, трое сыновей: Глеб, Федор и Юрий.

Есть все основания, — утверждают специалисты-историки, — считать Глеба Святославича, убитого брянскими вечниками в 1340 — 1341 гг., сыном Святослава Глебовича (погибшего в 1309 — 1310 г.) и двоюродным братом князя Ивана Александровича Смоленского (умершего в 1359 г.). Но двоюродными братьями смоленского князя Ивана Алксандровича были и Федор Святославич Дорогобужский (тесть Симеона Гордого по его второму, неудачному, браку с Евпраксией), и его брат Юрий, женатый на княжне ярославской, внучке Ивана Калиты. (Далее здесь потянется род белозерских вотчинников Монастыревых.) Нетрудно увидеть, что положение всех названных князей было и сложным, и двойственным, и в чем-то иногда унизительным. Не хватало средств, волостей, а следовательно, нечем было кормить ратников, и надобно было идти кому-то служить, где-то добывать «кормы», дабы не опуститься совсем и не изнищать до потери прадедней памяти.

Сын Глеба, убитого брянцами в 1340 — 1341 гг., Александр Всеволож, в год убийства отца сидел на княжении во Пскове (был там служилым, приглашенным князем-воеводою). В очередной замятне с немецким Орденом он начал военные действия, но, бросив их на полдороге, ушел из Пскова. «Сей князь Александр Всеволодич, учинив разратие и поиде прочь», — укоризненно сообщает псковский летописец.

Уход князя имел, однако, свои причины. То ли он надеялся (и спешил!) вновь сесть на брянский стол, то ли, при поддержке Москвы, получить какой-то удел на Смоленщине. Но поход москвичей под Смоленск закончился безрезультатно, а вскоре умерли Калита, потом Узбек, и Александр-Всеволод Глебович оказался не у дел.

Куда мог деться князь-изгой, лишенный могущественной поддержки? Выход был один — выпрашивать выгодное наместничество в кормление у великого князя московского, тем более что Симеон в 1344 — 1345 гг. женился на его двоюродной сестре, Евпраксии Федоровне Дорогобужской и передал ее отцу Волок Ламской в кормление.

Здесь историческая лакуна, но можно думать, что безместный родич жены был также как-то пристроен Симеоном.

Младший дядя Александра-Всеволода Юрий Святославич тогда же, после смерти князя ярославского Василия Грозные Очи (умершего в 1344 г.), женился на его дочери, внучке Калиты, от какового брака и родился двоюродный брат Александра-Всеволода и Евпраксии Александр Монастырь, родоначальник третьей ветви рода, севшей на Белоозере.

Его молодой сын Дмитрий Монастырев со славой погиб на Воже в 1378 году, оставив пятерых дочерей (тут несомненная ошибка родословцев. Явно, поскольку Дмитрию еще не было и двадцати лет, не дочерей, а сестер!).

Вернемся, однако, к Александру-Всеволоду Глебовичу, упомянутому в синодике Успенского собора среди бояр великого князя Дмитрия и его сына Василия. Во все десятилетия, прошедшие с того несчастного 1341-го года, Александр-Всеволод служил кормленым воеводой Симеону, Ивану Красному, наконец, малолетнему Дмитрию. Ходил в походы, наместничал во вновь присоединенных землях. К той поре в Москву съехалось уже изрядное количество безместных князей, и становиться из князя думным боярином московским не стало зазорным уже ни для кого. Умер бывший кормленый смоленский князь в глубокой старости, переживши и князя Дмитрия, заработав себе уважение и почет, да и немалое место в думе. Все три сына его — Дмитрий, Владимир и Иван бились на Куликовом поле, будучи воеводами передового полка, а Владимир вскоре и скончался от ран, полученных на бранном поле.

Напомним, что двоюродная сестра его, Евпраксия Федоровна, разведенная с Симеоном (в чем, несомненно, для смоленских княжат, в их представлении, была «потерька чести»!), была выдана, по приказу Симеона, замуж за Федора Красного Фоминского, который и сам, и его дети опять-таки служили Москве.

Напомним и про огромную вотчину на Белоозере двоюродного брата Всеволода, Александра Юрьевича Монастыря. Дело в том, что тут, на Белозерском уделе, схлестнулись интересы Всеволожей и Акинфичей.

Да, конечно, Александр-Всеволод занял в конце концов высокое место в рядах московской боярской господы. Да, его сын Дмитрий уже в 1371 году был боярином, участвовал в заключении очередного договора с Ольгердом, бился на Куликовом поле бок о бок с Микулою Вельяминовым, с которым успел породниться (женил сына Ивана на единственной дочери Микулы от суздальской княжны). В старости, уже в 1394 году, Дмитрий Александрович Всеволож наместничал в Нижнем Новгороде, то есть стал думным боярином и имел значительные доходы.

А вот теперь и спросим себя: как относились Всеволожи (не забудем: потерявшие когда-то свой родовой удел, отобранный московским князем; оскорбленные разводом Симеона с их родственницей; паки рассерженные сватовством Ивана Хромого к одной из сестер Дмитрия Монастырева), как относились они к династии потомков Калиты? Как относились к забравшим силу Акинфичам? К Вельяминовым, прежним хозяевам Москвы, наконец?

Вся судьба рода состояла из череды успехов и утеснений, унижений и удач, гордости и неутоленного самолюбия наследственных Рюриковичей.

В полюдневшей, ставшей столичным городом Москве угасли прежние, начала века, провинциальные страсти, споры местных бояр с пришлыми (теми же Вельяминовыми), но неустранимо возникали новые: соперничество великих бояр московских и пришлых княжат, терявших свои звания, но не терявших родовой княжеской спеси.

«Пришлым» всегда особенно трудно достается земля. Все населенные волости давно розданы и все кому-то принадлежат. Брать землю без крестьян

— еще обиходь ее попробуй! Купить? А кому надобно лишаться земли, постоянного источника дохода, сиротить будущих потомков своих? Даже и в те поры, как худо с наличным серебром или справа надобна ратная, землю продают в последний черед. Да к тому же ближние родичи всегда имеют по закону право на выкуп проданной земли, и срок тут не ограничен ничем. Бывало, что и через сотню лет выкупали родовую волость! Да к тому же просить большей цены, чем та, по которой была продана земля, нельзя было: вот тут и купи!