Анатолий Барбакару - Одесса-мама: Каталы, кидалы, шулера

• Название: Одесса-мама: Каталы, кидалы, шулера
• Автор: Анатолий Барбакару
• Жанр: Прочая документальная литература

Жизнь афериста — постоянный риск, хождение по лезвию. Сонька Золотая Ручка будто яркая звезда пронеслась над Россией и над Европой, закончив свой путь на Ваганьковском кладбище Москвы. Крестного отца одесских «кидал», которого ласково называли Папой, знала не только Одесса. Саша — фантаст партиями сбывал простые кукольные тряпки вместо ползунков. Скромный сапожник Сема, ни разу в жизни не зарезавший даже курицы, держал в страхе самых крутых городских мафиози. Такие люди могли появиться только в «Одессе-маме», сам воздух которой пропитан запахом легкой наживы...

---

— Как его звали, не помните?

— Нет.

— Не Филиппом?

— Точно. Она его называла Филей. Но фамилия у нее была девичья.

— Она потом еще раз вышла замуж. Не знаете, фамилию сменила?

Вахтер-режиссер чуток поразглядывал меня. Вдруг снял трубку телефона. Набрал номер. Сказал в трубку:

— Нолик? Привет. Это я. У тебя в последнем фильме в эпизоде снялась моя девочка. Да, Лариса. Какая у нее сейчас фамилия? Как? — Он помолчал. — Загляну.

Вахтер положил трубку. Сообщил:

— Романова.

«Ишь ты», — подумал я. И тут же вспомнил.

Но все же достал список адресатов, приславших заявки на шубы. Четвертой в нем значилась фамилия Романова. С одним инициалом — Л.

И, конечно, с адресом.

Дом, в котором жила Романова Л., хоть и располагался на границе Молдаванки, но был крепким, ухоженным. В подъезде пищевые запахи преобладали над запахами кошачьих меток.

Дверь мне открыла не очень молодая, в недалеком прошлом красивая, женщина.

«Она», — сразу понял я. Представился:

— Я из газеты. — И протянул ей гвоздику.

Она заметно удивилась. Брови ее несколько нескоординированно поползли вверх.

— Из газеты?

— Хочу взять интервью.

— Со мной?

— С вами.

Она отстранилась, давая мне войти. Я понял, что она пьяна.

— Готовлю материал об одесских актрисах, — заговорил я, снимая куртку.

И осекся. На вешалке в прихожей висела шикарная соболья шуба.

Я подумал: может, сменить роль? Заявить, что я настоящий претендент на шубу. Что это у моей дубленки, а не у ее, была латка возле левого кармана...

Я повесил куртку рядом с шубой. Обернулся к хозяйке.

— Лариса, так?

— Так, — пьяно мотнула она головой. Куцая челка ее мотнулась.

Я вдруг понял, что немолодой она кажется только из-за расслабленных мышц лица. И из-за недовольного выражения, которое свойственно этим мышцам.

— Что-то вас давно не видно на экране, — начал я с места в карьер.

Она непонимающе уставилась на меня. И вдруг выдала:

— Это все он.

— Кто?

— Муж. Если бы не он, я была бы... — Она обреченно покачала головой. И закончила неожиданно: — Была бы в Америке. На Майами... Я была бы знаменитой.

«Гм», — подумал я.

— Нет взаимопонимания? — заумничал я.

— Нету, — челка опять согласно мотнулась.

— Бывает.

— Если бы вы знали, какой человек меня любил. Миллионер...

«На черта ей та гвоздика, надо было взять бутылку», — мелькнула у меня мысль.

Но с этим проблем не было. Хозяйка провела меня на кухню. Усадила. Достала второй фужер. Набухала и мне из коньячной бутылки.

И тут вошел муж. Вошел спокойно, кротко даже. Без всяких ревнивых фокусов. Бросил тоскливый взгляд на жену, поздоровался со мной и предложил переместиться в комнату. Я послушался. По пути на всякий случай предупредил:

— Я из газеты. Думал взять интервью. Похоже, в другой раз...

— Вы не подумайте, — заволновался он. — Это у нее редко... Хотя... — Он вдруг передумал оправдываться. Пошел резать правду-матку: — Вы не поверите, буквально за полгода. Не знаю, что делать. Она возненавидела меня...

Я уже все понял. Почти все. Ай да Филя! Ай да простак!

— Буквально два слова, — попросил я, прорываясь на кухню.

Хозяйка сидела за столом, осовело глядя на стакан.

— Мне нужен адрес Филиппа, — строго сказал я. Надеялся, что строгость и неожиданность сработают.

Они и сработали.

Женщина испуганно дернулась взглядом. Мгновение силилась, вспоминая. Послушно произнесла:

— Пятая станция... Фонтан... — Она назвала номер дома и квартиры.

— Всего доброго, — попрощался я с горемыкой супругом.

Больше в этом доме мне делать было нечего...

На перекрестке Пятой станции Фонтана я задержался у цветочного лотка. Подумал, не взять ли гвоздику. Не взял.

Дом нашел сразу. Он в округе был один из немногих престижных. Дверь с нужным мне номером была бронированная, дорогая. Я прислушался. Услышал, что в глубине квартиры плачет грудной ребенок.

Занервничав, нажал кнопку звонка.

Такой я ее себе и представлял. Простой, миловидной, с выражением смиренности на лице. Правда, за полминуты успел представить ее себе с ребенком на руках, а ребенка не было. Он продолжал прерывисто плакать в комнате.

— Люба? — спросил я. Даже не поздоровавшись.

— Нет, — сказала она. — Меня зовут Надей. Проходите.

Я растерялся. Начались нестыковки. Сначала — ребенок, теперь —не Люба, а Надя.

Вошел в прихожую. И первым делом зачем-то посмотрел на вешалку. Ничего примечательного на ней не обнаружил. Да и не рассчитывал обнаружить.

— Проходите, — кротко предложила женщина и пошла в комнату.

Я — за ней.

Она обошла детскую кроватку. Продолжила качать ее. Малыш от неожиданности притих.

— Вы из милиции? — спросила она. Я растерялся. Не знал, что ответить. Какой ответ будет лучше. Да еще ребенок сбивал с толку.

— Нет, — сказал я. — Я друг Филиппа. Мы когда-то вместе работали грузчиками...

— Это неправда, — просто сказала она.

Я помолчал. Потом сказал:

— Я не из милиции.

— Я знаю.

И тогда я решил не врать. Насколько это возможно.

— Я из газеты. Из «Одесского вестника».

— Откуда у вас адрес?

— Мне его дала... Лариса.

Женщина кивнула.

— Я хотел бы поговорить о вашем муже. Согласитесь, судьба его вызывает интерес.

Она смотрела на меня кротко. Думала о чем-то своем.

— Это его ребенок? — спросил я. Шагнул к кроватке. Глянул на малыша: — Как зовут?

— Филипп.

В тот момент я почему-то не подумал: «Точно — сериал».

И имя малыша меня почему-то не обескуражило.

— Похож на отца?

Во взгляде ее мелькнуло что-то вроде сочувствия ко мне.

— Может, вы сами расскажете? — предложил я. — Что посчитаете нужным.

— Что рассказывать... — Она на мгновение запнулась. И продолжила явно заученно: — Филипп на Майами. У него свой дом. Двухэтажный. Недалеко от квартиры Пугачевой и Киркорова...

И вдруг я понял, что все это ложь. Нет никакого домика на Майами. У Пугачевой с Киркоровым, может, там жилплощадь и есть, а у бывшего мужа этой Любы—Нади — нет.

— Это неправда, — сказал я.

— Почему? — удивилась она.

— Вы не умеете обманывать.

Я оглянулся. И только теперь увидел на стене большую фотографию в раме. Портрет. Подошел к нему. Веснушчатый юноша щурился мне с портрета хитрющими добрыми глазами,

«Какой Майами? — подумал я. — Бред...»

Я обернулся к женщине. Та смотрела на малыша.

— Он — в Одессе? — спросил я.

— Он умер, — просто сказала она. Я сглотнул.

— Хватит, — после паузы продолжила женщина, устало глядя на малыша. — Пусть она успокоится. С нее хватит.

— С кого?

— С Ларисы. Можете написать как есть. Филипп умер восемь месяцев назад. Задохнулся во время приступа... Дубленки, конверты, марки — все правда. Только имя мне изменил, чтоб у меня не было проблем. И еще... Друг, который уехал первым, обманул его. Как теперь говорят — кинул. Квартира — это все, что у нас осталось. Дача, джип... Ничего этого нет. — Она помолчала и добавила: — И слава богу.

— А шубы... — встрял я. Женщина усмехнулась:

— Шуба была одна. Только для нее. Он так хотел. Он знал, что она напишет. У нас была «Ауди». Я продала.

Ну конечно. Этот наивный юноша просчитал свою бывшую женушку. Просчитал, что шуба ее доубедит, добьет.

— Милиция на вас вышла? — спросил я.

— Конечно. Первый раз после того, как Лариса побывала у нас в доме. Она написала анонимку про дубленки. Но Филипп замял вопрос. Тогда у него были деньги. Второй раз ко мне приводили насчет марок. Она опять написала. Получила шубу и как взбесилась. Но они пришли поздно.

«Я уверен, что меня уже не достанут», — вспомнил я одну из последних фраз письма. И подумал коротко: «Стерва».

И еще:

«Не напишу. Не только из-за сентиментальности. Пусть все остается как есть. Пусть мучается до...»

— Хватит с нее, — устало подытожила Надежда. — Как бы руки на себя не наложила...

И добавила:

— Не по-божески это... Напишите все как есть. Пусть успокоится.

И все же в тот момент я был еще уверен, что не напишу.

Одесские одуванчики

По статистике, больше всего успешных афер проворачивается с квартирами. Еще бы. Суммы приличные. При покупке-продаже всегда имеет место неодновременность действий. Либо покупатель деньги сначала выкладывает, потом ставится завершающая подпись в документе о продаже. Либо наоборот: сначала — подпись, потом — деньги. Было бы странно, если бы эту неодновременность не использовали аферисты. Причем и в ту, и в другую сторону. Мошенники продавцы берут плату, но оставлять автограф воздерживаются. Шельмующие покупатели ведут дело к тому, что хорошо бы подпись вперед.

Проста и беспечна для аферистов схема обмана, когда берется залог.