Сьюзен Джонсон - Грешница

• Название: Грешница
• Автор: Сьюзен Джонсон
• Издательство: Олма-пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994

Сюзан Джонсон, пожалуй, самая оригинальная из современных талантливых писательниц США «Грешница» является великолепным сплавом исторического женского романа и мелодрамы. Это волнующий рассказ о любви юной красотки из обедневшего шотландского рода и молодого английского герцога, имеющего репутацию неистового распутника.

Нестандартный сюжет, в котором достоверность изящно сочетается с вымыслом, а искренность в описании чувств и любовных отношений героев создает у читателя неизгладимое впечатление радости любви.

---

— Вернись, — сказала она.

«Нет, — подумал он, — мне не следует». Он нервничал оттого, что так хотел ее, все еще.., после половины дня. Бесконтрольное чувство.., и это у мужчины, который всегда считал женщин в большинстве своем развлечением, временным развлечением.

— Иди ко мне, — снова сказала Челси, пошевелившись, и он услышал, как ее ноги скользнули по простыне, ноги, которые обвивали его и держали внутри себя, стройные бледные ноги, со вкусом розовой воды — жаркой страсти.

Он постоял еще секунду, влажный воздух охлаждал его лицо и тело, зная, что он должен броситься прочь, потому что ни одна женщина не должна для него столько значить.

— Пожалуйста, — прошептала она, и он отправил здравый смысл во временное изгнание, усилием подавил тревогу, потому что хотел то, что хотел. Он пошел к ней, как подросток, движимый вожделением, прижал к себе и просто обнял" заставляя свои руки не дрожать.

— Это когда-нибудь кончится? — прошептал он, не уверенный ни в чем, кроме того, что она была в его объятиях.

— Спроси меня позже, — в ответ прошептала она, движимая своим неотступным желанием, подняв губы к его губам, раскрыв перед ним ноги. — Я не знаю сейчас. Я не могу думать, все, что знаю, — это то, что я в огне и ты нужен мне внутри меня.

Они запутались в ту ночь, кто кому был нужен, когда и как, в какой степени, но к утру одинаково чувствовали и понимали невообразимое чувство страсти.

Когда на небе появились первые лучи восходящего солнца, Синджин отнес Челси вниз к кухонной двери и затем на улицу к конюшням. На них были только халаты. Его босые ноги чувствовали прохладу смоченной росой травы.

— У меня для тебя есть подарок, — сказал он, остановившись у ограды конного двора.

— Для меня? — спросила она с наигранной застенчивостью, медленно целуя его в шею и крепче прижимаясь к его теплому телу.

— Ты заслуживаешь это, — сказал он, думая о том, что она достойна по меньшей мере богатств пещеры Аладдина, так же как золота Перу и несметных жемчугов Востока за ее редкую, утонченную чувственность.

Он немного повернул ее, чтобы она могла видеть простирающееся на восток поле, где пасся Тун.

— Он твой, — просто сказал Синджин-.

— Это слишком много.

Возможно, она была права. Но его лицо оживилось от радости, это хорошее капиталовложение.

— Когда-нибудь я смогу расплатиться с тобой, — сказала она.

Он усмехнулся.

— Может быть, сможешь.

— Я не имела это в виду. — Но его улыбка была заразительной, и она почувствовала, что улыбается ему в ответ. — Для тебя все имеет сексуальный подтекст?

— Эту неделю — да. — Он говорил это шутя, вспоминая о тревоге, терзавшей его всю ночь. Несмотря на то, что он приобрел свою репутацию за сексуальные излишества, женщины играли относительно маленькую роль в его жизни и никакую в его мыслях. Но Челси постоянно присутствовала в его голове.

— И так каждую неделю, — сказала она, вспомнив о его разгульном образе жизни. — По сплетням, твоя щедрость безгранична. — И в ее настроение вкрался холодный утренний свет или напоминание о его подвигах и славе.

Он посерьезнел от возникшего в ее глазах отчуждения.

— Не верь всему, что слышишь, — спокойно сказал он.

— Даже если бы я поверила в половину услышанного — твои подвиги.., поразительны.

— Тогда не относись так серьезно, — с тоской произнес Синджин, раздраженный от необходимости защищать свою жизнь от сплетен, уличных пересудов и гнева праведников. — Послушай, — сказал он с легким вздохом, — я не знаю, почему моя жизнь интересует такое количество людей. Я никогда никого не обманывал, не скрывался, не притворялся. Мои дружеские связи с женщинами заводились с обоюдного согласия, были сердечными и, — он замолчал, ища благозвучное слово, — доступными. Я поражен тому, что моя жизнь вызывает такой интерес у каждой старой сплетницы в городе.

«Но не меня, — подумала Челси. — Он не знает о силе своей привлекательности, даже эти старые сплетницы, хоть неодобрительно, но замурлыкали бы, если бы Синджин посмотрел в их сторону».

— Не стоит затрагивать эту тему, — сказала она, понимая, как мало у них времени, и напоминая себе о том, зачем она приехала в Оакхэм. — — Делаешь ли ты каждую красивую женщину в Лондоне счастливой, это твое личное дело.

— Не надо, — пробормотал он низким гортанным голосом. — Я повторяю, что большей частью это пустые сплетни.

По крайней мере, у него хватило мужества смягчить свое утверждение. Он явно не вел подсчетов. Она случайно слышала разговор Данкэна с Нейлом о том, какой обширнейший выбор у Синджина среди женщин старше пятнадцати лет. Оказывается, специально нанятый секретарь каждый день сортировал любовные письма с пометками для герцога.

Немного поздновато она задумалась о благочестии. Конечно, ее мог возмущать всеобщий интерес к нему, но она прекрасно понимает безграничную меру его очарования. И кроме того, она приехала к нему, зная, что означает эта неделя в Оакхэме, но и желая ее.

— Прости меня за то, что я сказала, не подумав.

Твоя жизнь принадлежит тебе, и я не имею права комментировать. Друзья? — спросила Челси, улыбнувшись.

Ее откровенность всегда поражала Синджина; он слишком долго находился в хрупком мире высшего общества, где никто не говорил то, что думал.

— Определенно друзья, — быстро согласился он с усмешкой. — Ну, теперь прогуляемся верхом?

Этой простой фразой он предлагал ей удовольствие, которое могло сравниться только с наслаждением находиться в его объятиях, потому что скаковая езда была ее жизнью. Тун — любимой лошадью, а Синджин Сейнт Джон — самым приятным попутчиком.

Они часто ездили верхом в ту неделю, то в бледном утреннем тумане, то в полуденную жару, а несколько раз очень поздно ночью, чтобы остудить тела от жаркого блаженства страсти. Время от времени они также устраивали на плоской равнине скачки Тун — Мамелуке, меняясь победами с дико бьющимися сердцами и пьянящим возбуждением.

Синджин несколько великоват для жокея, но Мамелуке привык носить его, и Мамелуке любил быть первым, поэтому заезды демонстративно выигрывались в течение дня.

* * *

Синджин пожелал вызвать прислугу, так как его привилегированное происхождение не позволяло заниматься такими земными делами, как уборка.

— Я могу помыть тарелки, — предложила Челси.

— Нет, — оборвал Синджин, в недоумении роясь среди вещей, находившихся в чемодане, в поисках чистой рубашки. — Я не для этого перераспределил обязанности десятка людей на этой неделе, чтобы смотреть, как ты моешь тарелки. Боже праведный, где; дьявол, чистая рубашка!

— Кажется, тебе все-таки нужна помощь, — весело заметила Челси, удобно устроившись на кровати и провожая взглядом очередную брошенную вещь.

— Мне также нужна ванна, но сначала я должен найти рубашку, чтобы пойти в деревню и вернуть обратно свою прислугу. — Потерявшаяся рубашка нашлась, он оделся со скоростью человека, у которого вместо крови течет ртуть.

Челси решила ему немного помочь, и в течение часа охотничий дом был похож на жужжащий улей.

— Я не думал, — сказал Синджин, сидя за дымящимся завтраком через некоторое время, — что вожделение становится ничем без хорошей чашки кофе и горячей ванны, но я все исправил. — Он улыбнулся по-мальчишески и с самодовольным удовлетворением, он теперь был чистым и хорошо накормленным.

— Мне кажется, что слова «путь к сердцу мужчины лежит через его желудок» уместны в данном случае, — дразнила Челси, сидя за столом напротив него, чистая, розовая, свежая, в простом шелковом халате, таком же бледно-желтом, как ее волосы.

— Более чем уместен.., существен, — согласился Синджин, думая о том, что непременно купит ей пеньюар из брабантского или алансонского кружева. Подсознательная мысль, не принимающая во внимание краткость их пребывания вместе. Но возможно, эта мысль была предвестником тайных соображений о будущем.

Челси театрально вздохнула:

— Быть вытесненной из твоего сердца миской каши и горячим куском ветчины!

— Посмотри на это так, дорогая, — сказал он на ее второй насмешливый вздох. — Если я буду поддерживать свои силы, то буду в состоянии… — Его улыбка была бесстыдно-нахальной.

Радостный возглас Челси не заставил себя ждать.

И в течение следующих дней Синджин доказывал по несколько раз в день достоинство хорошего питания благодарной шотландской девочке.

В их последнее утро вдвоем Челси проснулась очень рано, словно внутренний голос предупредил ее о скоротечности времени. И она посмотрела, как делала много раз во время их сладких дней вместе, на спящего рядом Синджина, закинувшего одну руку себе за голову. Он всегда засыпал в считанные секунды и спал легко, как беззаботный ребенок. «Вот чистая совесть, — полушутя подумала она в первый раз, когда он перешел из одного состояния в другое в течение нескольких секунд. — Или совсем никакой совести».