Джером Джером - Трое на прогулке

• Название: Трое на прогулке
• Автор: Джером Джером
• Издательство: J. W. Arrowsmith Ltd
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1914

---

— Да, она несколько раздражала, эта чертова фара, — пробормотал Гаррис. — Что было, то было.

— Раздражала она меня; для твоей реакции я выбрал бы более сильное слово. А потом пошли седла, — продолжал я: хотелось, чтобы он запомнил урок на всю жизнь. — Скажи мне, были ли такие седла, которых ты не испробовал?

— У меня есть заветная мечта, — признался он. — Подобрать седло, на котором удобно сидеть.

— И думать забудь: мир, в котором мы живем, далек от совершенства; здесь все перемешалось — и радость и горе. Кто знает, может быть, за морем лежит чудесная страна, где седла делают из радуги на облачной подушке; в нашем же мире проще привыкнуть к чему-нибудь жесткому. Взять хотя бы то седло, которое ты приобрел в Бирмингеме; то, что состояло из двух половинок и походило на пару говяжьих почек.

— Ты имеешь в виду то, в основу конструкции которого был положен анатомический принцип? — уточнил он.

— Наверное, — ответил я, — На коробке была нарисована часть скелета, который сидит, вернее, та часть скелета, которая сидит.

— Все верно; на схеме было показано правильное положение тела при…

— Не будем уточнять; картинка мне показалась несколько неприличной.

— С точки зрения медицины, все было правильно.

— Не знаю, — сказал я. — Седоку, у которого, кроме костей, ничего нет, оно, возможно, и подошло бы. Я испытал его сам и со всей ответственностью заявляю: для человека, у которого есть кожа и плоть, это медленная смерть. Как только наезжаешь на камень или попадаешь в ухаб, оно щиплет тебя; это все равно, что заниматься выездкой норовистого омара. А ты пользовался им целый месяц.

— Я считаю, что лишь так можно познать скрытые достоинства изобретения, — гордо заявил он.

— За этот месяц домашние тоже сумели познать твои скрытые, с позволения сказать, достоинства. Твоя жена жаловалась мне, что за всю вашу совместную жизнь не видела тебя таким злобным, вздорным, склочным, как в тот месяц. А помнишь то седло с пружиной?

— Ты имеешь в виду «Спираль»?

— Я имею в виду то, из которого ты вылетал, как чертик из табакерки; иногда ты падал назад в седло, а иногда и нет. Я не затем завел об этом речь, чтобы вызвать у тебя неприятные воспоминания, просто хочу предостеречь тебя от всякого рода экспериментов. В твои годы это уже опасно для жизни.

— Что ты затвердил как попугай: «В твои годы, в твои годы»? Мужчина тридцати четырех лет…

— Скольки-скольки лет?

— Если вам тормоза не нужны, что ж, дело ваше. Но когда вы с Джорджем, разогнавшись на спуске, залетите на колокольню, прошу меня не винить.

— За Джорджа я не ручаюсь, — сказал я, — он может вскипеть по самому ничтожному поводу. Если мы, как ты выразился, «залетим» на колокольню, то скорей всего он начнет ворчать; но я обещаю объяснить ему, что ты здесь ни при чем.

— Машина в порядке? — спросил Гаррис.

— Отличный тандем.

— Все отладил?

— Нет. И никакой отладки не допущу. Машина на ходу; и трогать ее до отъезда я не дам.

Знаем мы эти «отладки». Как-то в Фолькстоне на реке я познакомился с одним малым. Мы разговорились, и он предложил мне покататься на велосипедах. Я согласился. Утром я встал чуть свет, что далось мне нелегко, и стал ждать его в саду; он опоздал на полчаса. Утро было чудесное. Когда тот тип наконец-то появился, он тут же спросил:

— На вид машина неплохая. А как на ходу?

— Да как все, — добродушно ответил я. — Утром бежит хорошо, после обеда — похуже.

Вдруг он вцепился в переднее колесо и яростно встряхнул велосипед.

— Не надо с ним так, что-нибудь сломаете, — взмолился я.

Я не понимал, с какой это стати он так набросился на мой велосипед, ведь тот же не сделал ему ничего плохого. И вообще, даже если он и провинился, то наказывать его имел право только я. Я испытывал те же чувства, что и хозяин, у которого побили собаку.

— Переднее колесо люфтит, — заметил он.

— А вы не трясите, оно и не будет люфтить. — Ничего оно не люфтило; как люфтят колеса, мне хорошо известно.

— Это может плохо кончиться. Ключ у вас есть?

Мне следовало бы проявить твердость, но я почему-то решил, что он разбирается в этих вещах, и пошел в сарай за инструментом. Вернувшись, я застал его сидящим на земле. Зажав колесо между колен, он крутил его, пропуская через оттопыренные пальцы. Останки велосипеда валялись рядом на дорожке.

— С передним колесом что-то не в порядке.

— Да неужели?

Но такие люди иронии не понимают.

— По-моему, подшипник полетел.

— Не стоит беспокоиться, вы можете переутомиться. Давайте-ка поставим колесо на место — и поехали.

— Раз уж оно отвинтилось, то лучше сразу посмотреть, что в нем разладилось. — Он говорил так, будто колесо отвинтилось само собой.

Прежде чем я успел его остановить, он где-то что-то отвернул, и тьма шариков поскакала по дорожке.

— Лови их! — заорал он. — Держи их! Ни один не должен убежать. — Он начинал выходить из себя.

Мы проползали с полчаса и собрали шестнадцать штук. Будем надеяться, заявил он, что нам удалось отыскать все шарики; в противном случае машина будет работать куда хуже прежнего. Он сказал, что, когда отлаживаешь велосипед, самое главное — ничего не потерять; за шариками же нужен глаз да глаз. Когда разбираешь подшипник, объяснил он, шарики следует пересчитать, и когда собираешь — проверить, все ли они тут и на своем ли месте. Я заверил его, что если мне доведется отлаживать велосипед, то непременно последую его совету.

На всякий случай я сложил шарики в шляпу, а шляпу положил на крыльцо. Не скажу, что я поступил осмотрительно. Более того, я совершил глупость. Вообще-то, идиотом меня не назовешь, но дурной пример заразителен.

Затем он сказал, что раз уж пошло такое дело, то надо заодно посмотреть и цепь, и тут же стал снимать ведущую шестерню. Я попытался остановить его. Я передал ему слова одного моего многоопытного друга, который однажды торжественно провозгласил:

— Если у тебя полетела передача, продай машину и купи новую — так выйдет дешевле.

— Так рассуждают люди, ничего не понимающие в технике. Разобрать ведущий блок — сущая ерунда.

Тут он оказался прав, отдаю ему должное. Не прошло и пяти минут, как коробка передач была разобрана на части, а он ползал по дорожке в поисках винтиков. По его словам, для него всегда оставалось загадкой, куда деваются винтики.

Мы принялись искать винтики, и тут вышла Этельберта. Она несказанно удивилась, застав нас в саду, — по ее расчетам выходило, что мы выехали несколько часов назад.

Этот тип сказал:

— Скоро тронемся. Вот, решил помочь вашему мужу отладить машину. Хороший велосипед, только нужно кое-что подрегулировать.

Этельберта предупредила:

— Умываться ступайте на кухню. Я только что прибрала в комнатах.

Она сказала, что зайдет за Кейт, и если та дома, то они поедут кататься на яхте; но как бы то ни было, к обеду она вернется. Я готов был отдать соверен, лишь бы поехать с ними. Мне смертельно надоело стоять и смотреть, как этот болван калечит мою машину.

Внутренний голос нашептывал мне: «Останови его, пока он еще чего-нибудь не натворил. Ты вправе защищать свою собственность от посягательств безумца. Возьми его за шиворот и вышвырни за ворота! Никто тебе и слова не скажет!»

Но моя проклятая мягкотелость не позволяет мне оскорблять людей в их лучших чувствах — и он продолжал ковыряться.

Он махнул рукой на поиски недостающих винтиков. Винтики, по его словам, обладают удивительным свойством находиться тогда, когда про них забыл и думать. Собрав шестеренки и кое-как закрепив коробку передач, он принялся регулировать цепь. Сначала он натянул ее так, что колесо перестало крутиться, затем ослабил цепь так, что она провисла до земли. Потом он заявил, что лучше оставить цепь в покое, а вместо этого поставить на место переднее колесо.

Я раздвигал вилку, а он совал туда колесо. Через десять минут я предложил поменяться местами: пусть он подержит вилку, а я управлюсь с колесом. Еще через минуту велосипед упал, а он запрыгал вокруг площадки для крокета, зажав пальцы между колен. Совершая эти упражнения, он объяснял мне, что при установке колеса самое главное — следить, чтобы пальцы не зажало между вилкой и спицами. Я ответил, что не осмелюсь ему возражать, ибо по своему опыту знаю, что это такое. Он перевязал пальцы тряпками, и мы продолжали работу. Наконец, колесо встало на место, но как только он затянул последнюю гайку, то тут же рассмеялся. Я спросил:

— Чему вы смеетесь?

— Ну и осел же я! — ответил он.

Такая самокритичность мне понравилась, и я поинтересовался, какие же конкретные факты позволили ему сделать такой вывод.

— Мы же забыли про шарики!

Я стал искать шляпу. Она валялась посреди дорожки, а любимый песик Этельберты жадно пожирал шарики.

— Ему пришел конец, — сказал Эббсон (с тех пор я его, слава Богу, не встречал, но звали его, если не ошибаюсь, Эббсон). — Они из закаленной стали.