Александр Дюма - Княгиня Монако

• Название: Княгиня Монако
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения
• ISBN: 5-7287-0241-4, 5-0001-2

---

— Наверное, его величество забыл открыть дверь, — предположил Бонтан. Он постучал, сначала тихо, а затем стал стучать все громче и громче, пока, наконец, король не пришел и не спросил, кто там.

— Это я, государь, — отвечал камердинер.

— Один?

— Нет, ваше величество.

— Что ж, входите.

— Невозможно, государь, ключ у вашего величества.

— Я оставил его в двери, как всегда.

— Могу заверить короля, что его там нет.

— Я его там оставил.

— Не соблаговолит ли ваше величество нам открыть? Король попытался, но безуспешно.

— Дверь заперта на два оборота ключа; должно быть, тут что-то нечисто. Что за наглец посмел это сделать?..

Таким образом, мы переговаривались через запертую дверь, оказавшись в крайне нелепом положении. Если бы мы только знали, в чем дело!

XXI

Признаться, я не припоминаю ничего более нелепого и смешного, чем этот разговор через запертую дверь — столь ничтожную преграду, не позволявшую нам встретиться. Подобная помеха не давала величайшему в мире королю осуществить свое желание! Бонтан продолжал искать злополучный ключ на полу, король упорно пытался открыть замочную задвижку, а я стояла с весьма озабоченным видом, не зная, что за этим последует. Я сдерживала свой гнев, готовый вырваться наружу, как вдруг король очень сухо бросил мне: «Спокойной ночи!», и за дверью воцарилась тишина.

— Государь сильно рассердился из-за этого, — сказал мне Бонтан, — я советую госпоже княгине попытаться встретиться с ним завтра и поговорить; я знаю короля, для него это серьезное происшествие. У него возникнут подозрения относительно какого-нибудь тайного любовника, а такого он не прощает.

Я ничего не ответила: мне никоим образом не подобало извиняться перед доверенным слугой Людовика XIV, и камердинер проводил меня в мои покои. Мне очень хотелось сказаться больной и не показываться в свете, но я подумала, что если со мной сыграли скверную шутку, то таким образом я невольно позволю злоумышленникам одержать верх и насмешники станут торжествовать вместе с ними.

И я правильно подумала, как вы сейчас убедитесь, ибо вот что произошло. Лозен разузнал неизвестно как о моих встречах с королем и выяснил, по какой дороге я туда хожу; в тот день он прежде всего обследовал все вокруг нее в поисках нашего приюта любви, обнаружил отхожее место, пробрался туда и закрылся на крючок. Не прошло и десяти минут, как он увидел, что король открыл дверь, оставил ключ снаружи и вернулся к себе. Граф, недолго думая, вышел из своего укрытия, взял ключ, бросил его в нужник, чтобы его ни в коем случае не нашли, и затаился в том же месте, под защитой дверного крючка.

В итоге Лозен оказался свидетелем всех наших волнений; он не стал это разглашать, но позже рассказал мне обо всем во время нашего недолгого примирения; я не могу сказать, будто простила кузену то, что он поставил меня в глупейшее положение, так же как я свято верю, что он мог оказаться в Пиньероле из-за этой и многих других выходок, однако данный случай нисколько ему не повредил.

Вечером, во время игры, король, всегда беседовавший со мной, не сказал мне ни слова — он лишь приветствовал меня с присущей ему учтивостью. Он необычайно азартно играл в реверси вместе с Лангле и Данжо, а также с моим дядей, который, по своему обыкновению, то и дело произносил глупые шутки. Я хотела присоединиться к игре на стороне графа де Грамона, чтобы сесть за карточный стол.

— Нет, никаких дам сегодня вечером, это слишком опасно, — промолвил король, — они будут нас отвлекать, и партия может оказаться скверной, я этого не хочу.

Мне стало ясно, что Бонтан был прав, но, хотя мне свойственно сильнее дорожить тем, что от меня ускользает, отнюдь не в моих правилах пытаться это удержать. Я обижаюсь, но не потакаю ничьим прихотям, даже если это прихоти короля. Я ни в чем не провинилась и решила ждать. При этом я не казалась ни встревоженной, ни озабоченной, хотя и жестоко страдала.

Прошла целая неделя, а до меня не доходили никакие разговоры. Нашу историю рассказывали, не называя имен — никто не смел заподозрить, что речь идет о короле, а если и подозревали, то об этом не говорили; имя дамы не называли тем более, но все вслух смеялись над ней и запертым любовником. Происшествие обсуждали даже в карете королевы, в присутствии самого короля. Мадам без конца шутила на этот счет, что было для меня пыткой:

— Вы можете себе представить: любовник томится за дверью, красотка ждет в коридоре, наперсник ищет ключ, а ревнивец с наслаждением наблюдает за всем этим из своего укрытия? Превосходное зрелище! — Как же они вышли из положения? — спросила королева.

— Я это знаю, — отвечал король, — ибо мне доподлинно известна вся эта история.

— Вам, государь? — вскричала Мадам, с подозрением глядя на меня. — Каким образом?

— Ни для кого не секрет, что я очень скрытный человек; кроме того, ни для кого не секрет, что мои соглядатаи доносят мне обо всем, что творится во дворце. Я знаю обо их любовников. Я знаю, кто эта дама; она получила отменный урок, и дай Бог, чтобы он пошел ей на пользу! Я читал в детстве одну испанскую книгу, герой которой беспрестанно изрекает пословицы; я запомнил одну из них, и этой особе тоже будет полезно ее запомнить: «За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь».

— В самом деле, пословицы — очень полезны, — произнесла ничего не подозревавшая королева, — и я знаю, о какой книге вы говорите: это наш «Дон Кихот»; мы все в Испании весьма почитаем этот роман, и я удивляюсь, что вы не приказали перевести его на французский язык, ведь он еще не переведен?

Никто не произнес ни слова. Я получила удар, король дал мне пощечину, и мне стоило невероятных усилий не взорваться. Мадам догадывалась, в чем дело, и я это понимала. Даже если бы меня в это время убивали, я умерла бы с улыбкой на устах.

— Да уж, поистине бедная женщина сильно испорчена, — заметила я, — и ей представился случай оставить такую жизнь, теперь или никогда.

Эта дерзость спасла мою репутацию в глазах окружающих; что касается короля, то я не знаю, как он отнесся к моим словам.

— Вам легко это говорить, госпожа герцогиня, — продолжал государь, — но женщина не всегда может делать то, что ей хочется; у нее есть муж, семья, какие-то обязанности и, вполне возможно, должность, которую надо сохранить. Мы имеем дело с порядочным человеком: каким бы оскорбленным он ни был, он молчит, так как уважает окружающих гораздо больше собственной персоны; он довольствуется тайным презрением и держит свое пристрастное мнение при себе.

Госпожа де Монтеспан рассмеялась; она скрывала злорадство, и это злорадство дало о себе знать:

— Как, ваше величество? Вы так просто на это смотрите? А как бы вы поступили на месте любовника?

— Какого любовника? — осведомилась Мадам. Яд продолжал сочиться по капле.

— Да того самого, что томился за дверью, сгорая от нетерпения. Можно себе представить, какое лицо у него при этом было! Ха-ха-ха! Какие забавные люди! Король мог бы ответить: Не думал я, признаться, Что так забавен я!.. note 12

— Каким бы забавным ни был этот человек, сударыня, — произнес король, с трудом сдерживаясь, — я бы поступил так же как он. Я был бы выше своего презрения и оставил бы женщину с тем, кого она предпочитает, никого за это не наказывая. Месть — слишком ничтожное действие, она недостойна того, чтобы великодушный человек опускался до нее. Ну вот, по-моему, довольно обсуждать эту глупую историю: поговорим о чем-нибудь другом.

С тех пор король начал относиться ко мне именно так: он был чрезвычайно вежлив, но холоден; он не чинил мне вреда, но и не жаловал никаких благ. Я попросила, чтобы г-ну Монако даровали титул и ранг иностранного князя (полагаю, что он вправе носить этот титул наряду с господами де Роганами и другими — теми, которые никоим образом не являются монархами); его величество обещал выполнить мою просьбу, но фактически воздержался от этого. Мои братья беспрестанно подвергались гонениям и терпели лишения из-за ничтожных провинностей. Несчастный Гиш провел полжизни в ссылке. Правда, он без конца делал глупости. Бедняге Лувиньи так и не удалось получить полк гвардейцев, когда Гиш был вынужден от него отказаться; все это неприятно отразилось и на отце. За исключением возможности говорить без обиняков — ему не заткнули рот, потому что его шутки были забавными, — он утратил свое былое влияние. Только граф и графиня де Грамон продолжали вести привычный образ жизни. Правда, моя тетка меня не выносит, а с дядей невозможно поссориться: он над всем насмехается и ничего не принимает всерьез.

Мне редко доводилось терпеть такие муки, как во время той прогулки. Она продолжалась более трех часов, а затем состоялся торжественный прием в честь венецианского посла; мы все там присутствовали, и я стояла рядом с Мадам, как полагалось мне по должности. Вечером меня ждала новая пытка: королева собрала придворных, и Мадам пришло в голову отправиться на прогулку при свете факелов, как в первые дни ее супружества. Было очень весело, и я смеялась больше всех.