Александр Дюма - Парижские могикане. Том 2

• Название: Парижские могикане. Том 2
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: АРТ-БИЗНЕС-ЦЕНТР
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997
• ISBN: 5-7287-0040-3

---

Что это было за знамя?

На такой вопрос ответить было непросто; однако те, кто, по их собственному утверждению, следил за событиями своей эпохи, говорили, что под этим знаменем объединялись люди, занимавшие по политическим убеждениям промежуточное положение между сторонниками республики и абсолютной монархии, а во главе этих людей стоял принц, который, оставаясь из осторожности в тени, продолжал тем не менее предпринимать шаги к изменению существующего порядка вещей.

Как видят читатели, существовало некоторое различие между точкой зрения генерала Лафайета, представлявшего республиканскую монархию, опирающуюся на Конституцию 1789 года, и воззрениями г-на де Маранда, которые, если он в самом деле являлся представителем принца, сводились к буржуазной монархии и переделке Хартии 1815 года.

Мы, несомненно, будем в курсе мнений обоих собеседников, если послушаем, о чем они говорят.

— Вас предупредили о том, что происходит, генерал?

— Да, австрийские акции поднялись.

— Вы будете играть на повышение или на понижение?

— Ни то ни другое: я займу нейтральную позицию.

— Это только ваше мнение или так же думают и ваши друзья-банкиры?

— Таково общее мнение.

— Каков же пароль?

— «Не вмешиваться»!.. Вы видели принца?

— Да.

— Вы сообщили ему о происходящих изменениях? Ведь у него есть акции в банках Акроштейна и Эскелеса, не так ли?

— Да, в этих бумагах — большая часть его состояния.

— Он будет играть за или против?

— Как и вы, он не станет вмешиваться, — отвечал г-н де Маранд.

— Это весьма осмотрительно, — заметил генерал Лафайет.

После этого оба замолчали и с глубочайшим вниманием стали следить за происходящим.

В пяти-шести шагах от генерала и банкира четверо симпатичных молодых людей, почтительно выслушав несколько слов, с которыми к ним обратился Беранже, отступили назад и тихо переговаривались, когда гроб внесли в церковь.

Эти четверо были наши друзья: Жан Робер, Людовик, Петрус и Жюстен.

Они пытались разглядеть в толпе того, кого рассчитывали там увидеть, но, несмотря на усилия, никак не могли найти.

Наконец они заметили его среди тех, кто вошел в церковь вслед за гробом.

Это был Сальватор.

Молодой человек сразу же их увидел и, рассекая толпу, направился к своим друзьям.

Однако ему понадобилось немало времени, чтобы преодолеть расстояние, отделявшее его от молодых людей: со всех сторон к нему сотнями тянулись те, кто хотел пожать ему руку.

Когда он добрался до пилястр, у основания которых стояли наши друзья, к Сальватору разом протянулись четыре руки, и молодые люди сомкнулись вокруг комиссионера.

— Вы хотите нам что-нибудь сказать? — спросил Жан Робер у Сальватора: он прочел в его взгляде беспокойство.

— Да, нечто весьма важное! — ответил Сальватор. Он с беспокойством огляделся и продолжая:

— Что бы вы ни увидели и ни услышали, каким бы удобным ни казался вам случай, ничего не предпринимайте!

— А что может произойти? — поинтересовался Людовик.

— В точности не знаю, но готовится мятеж.

— В день похорон? — простодушно удивился Жюстен, Сальватор улыбнулся.

— Вы же знаете поговорку, дорогой Жюстен: «Цель оправдывает средства».

— Почему же вы говорите, что мы не должны ничего предпринимать?

— Потому что мятежи бывают разные.

— Несомненно, — поддержал Людовик: он понял смысл слов Сальватора. — Есть мятежи, которые вспыхивают сами собой, а бывают и такие, которые кем-нибудь подготовлены.

— Иными словами, бывают мятежи без мятежников, — прибавил Жан Робер.

— Дьявольщина! — вскричал Петрус. — Такие-то наиболее опасны, как я слышал от моего дорогого дядюшки.

— Ваш дорогой дядюшка — человек здравомыслящий, господин Петрус, — заметил Сальватор.

Он повернулся к Жюстену и продолжал:

— Итак, сохраняйте спокойствие, дорогой Жюстен, и, что бы ни кричали на выходе, вроде: «Да здравствует свобода печати!», или «Долой министров!», или еще что-нибудь, — не обращайте внимания; если кому-нибудь вздумается похлопать вас по плечу, пусть похлопает; если вам будут угрожать, не горячитесь; я и сам не знаю, что это будет, но предвижу, что готовится нечто неожиданное; держитесь с хладнокровием глухого, спокойствием немого и невозмутимостью слепого.

— Хорошо, — сказал Жюстен и разочарованно вздохнул, как человек, видящий, что от него ускользает первый случай себя проявить.

Сальватор понял состояние молодого учителя и попытался его утешить.

— Немного терпения, дорогой друг! — посоветовал он. — Очень скоро представится еще более подходящий случай. Приберегите ваш пыл. Пока же — полное молчание. Мы и так слишком много сказали: взгляните на разбойничьи физиономии, которые нас окружают.

И действительно, во всех направлениях, рядом с друзьями, как, впрочем, и в отдалении, медленно, с напускной важностью прохаживались, притворяясь благочестивыми участниками церемонии, не желающими нарушать общей сосредоточенности своим топотом, люди, которых в любом наряде узнает опытный наблюдатель; проникая в приличное общество, они производят такое же впечатление, как статисты в драме или водевиле, смешиваясь с настоящими актерами и изображая приглашенных на свадьбу или обед.

Среди них прогуливались двое, составлявшие как бы центр, к которому были прикованы взгляды остальных; возможно, нашим читателям будет приятно узнать в них старых знакомых.

Один из них, в синем длиннополом сюртуке с ленточкой кавалера ордена Почетного легиона, опирался на трость, как человек, которого старая рана вынуждает искать ту третью ногу, про которую Сфинкс говорит Эдипу; он был похож на бывшего военного. Другой, в коричневом рединготе, имел почтенную внешность удалившегося отдел коммерсанта.

Разговаривая, они обращались друг к другу не иначе как «сосед».

И были эти двое благодушных господ нашими старыми знакомыми: Жибасье и Карманьолем.

Как же Карманьоль, отправившийся в Вену вместе с г-ном Жакалем, и Жибасье, уехавший в Кель, очутились в церкви Успения, готовые подать сигнал целой армии полицейских, что так беспокоило Сальватора?

Об этом непременно узнают наши читатели, если нам удалось пробудить в них желание прочесть продолжение этой истории. 56

КОММЕНТАРИИ

Гарун аль-Рашид (правильнее: Харун ар-Рашид) — арабский халиф из династии Аббасидов; царствовал с 786 по 809 г ., в период расцвета Багдадского халифата; был покровителем искусств и литературы; воспетый многими поэтами, остался в народной памяти как легендарный мудрый правитель, отец народа, ходивший переодетым по улицам ночного Багдада, чтобы узнать подлинные нужды простых людей; в действительности же был типичным правителем своего времени — деспотичным, жестоким, способным на коварство.

Улица Плюме — см. т. 30, примеч. к с. 513.

Савояр — уроженец Савойи (исторической области на юго-востоке Франции, в Альпах; большая ее часть в описываемые времена принадлежала королевству Пьемонт в Северной Италии); в немалом числе савояры занимались отхожим промыслом во Франции: так, подростки часто становились трубочистами, и эта профессия была столь распространена среди них, что само слово «савояр» имело в XIX в. второе, переносное значение — «трубочист». На территории Савойи водилось много сурков (небольшой легко приручаемый зверек семейства беличьих), и бродячие савояры часто выступали в деревнях и на городских улицах с дрессированными сурками. Это их занятие нашло широкое отражение в литературе, музыке и живописи.

Шехерезада (Шахразада) — героиня памятника средневековой арабской литературы — сборника сказок «Тысяча и одна ночь», сюжетным обрамлением которого служит история прекрасной и мудрой Шехерезады, сумевшей укротить жестокого царя Шахрияра. Разгневанный изменой жены, Шахрияр приказал, чтобы отныне девушек к нему приводили только на одну ночь, а наутро немедленно предавали казни (тогда никто из них не успеет ему изменить). Одной из таких жертв должна была стать и Шехерезада. Но умная девушка сумела перехитрить царя: каждую ночь она рассказывала ему сказку, а с наступлением утра прерывала рассказ на самом интересном месте. Царь откладывал казнь, чтобы узнать продолжение истории; на следующую ночь Шехерезада, закончив старую сказку, сразу же начинала новую, прерывая и эту (из таких сказок Шехерезады и составлен сборник); так продолжалось тысячу и одну ночь. За это время царь настолько привязался к прекрасной рассказчице, что навсегда оставил ее при себе, отменив свой прежний жестокий приказ.

Халиф — мусульманский правитель, обладающий высшей светской и духовной властью.

Аббасиды — династия арабских халифов, правивших в Багдадском халифате с 750 по 1258 г .

Карл Великий (742 — 814) — франкский король из династии Каролингов; с 800 г . — император.