Александр Дюма - Парижане и провинциалы

• Название: Парижане и провинциалы
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: АРТ-БИЗНЕС-ЦЕНТР
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2003
• ISBN: 5-7287-0001-2

---

XLI. ГЛАВА, В КОТОРОЙ МАДЛЕН ДАЕТ ГРАФУ ДЕ РАМБЮТО ВОЗМОЖНОСТЬ РАЗРУШИТЬ СТАРЫЙ ПАРИЖ И ОТСТРОИТЬ НА ЕГО МЕСТЕ НОВЫЙ

Мадлен вернулся на ферму; Анри шел за ним, низко опустив голову, словно ребенок, следующий за своим учителем.

Мадлен отказался давать какие-либо объяснения; Анри надеялся, что хотя бы два-три слова, вырвавшиеся у крестного, помогут раскрыть его планы.

Но Мадлен слишком сильно проголодался, чтобы вести разговор о своих намерениях, каковы бы они ни были. Он сел за стол, из-за которого недавно встали оба молодых человека, и прикончил остатки завтрака.

Однако в этом не было ничего, что могло бы подсказать Анри хоть что-нибудь. Мадлен всегда отличался превосходным аппетитом. В этот день его аппетит разыгрался сильнее, чем обычно; вот и все.

Тем не менее Анри показалось странным, что Фигаро, обычно евший на кухне и довольствовавшийся тем, что мог раздобыть сам, был введен лично Мадленом в столовую и накормлен прямо из хозяйских рук сытной похлебкой.

С чем была связана эта милость, полученная Фигаро из рук хозяина, хоть и справедливого, но не слишком склонного нежничать со своими собаками?

Без сомнения, это была одна из тех тайн, какими окружил себя Мадлен. После завтрака Мадлен оделся, сам запряг лошадь в двуколку и поинтересовался у Анри, готов ли тот немедленно приступить к своим обязанностям его старшего приказчика.

И, получив утвердительный ответ, он сказал:

— Садись верхом, поезжай в деревню Суси и попроси папашу Огюстена прийти к нам на ферму завтра утром. Если ты его не застанешь у господина Жибера, то найдешь его в карьерах.

Папаша Огюстен, управляющий работами у г-на Жибера, кому помимо двух или трех тысяч арпанов земли принадлежали два карьера, слыл в департаменте человеком, лучше всех разбирающимся в различных породах камня. Однако оба карьера, разрабатываемые г-ном Жибером, почти истощились, и можно было надеяться, что папаша Огюстен согласится отдать свой богатый опыт для разработки новых залежей камня.

Не говоря ни слова, Анри оседлал лошадь и тронулся в путь.

До Данплё двуколка и верховая лошадь ехали по одной и той же дороге, но при въезде в деревню Мадлен и Анри расстались.

Анри свернул вправо и направился в Суси.

Мадлен же продолжал свой путь в том же направлении, то есть в сторону Виллер-Котре.

Три часа спустя каждый из них уже вернулся на ферму.

Анри привез обещание папаши Огюстена быть на следующий день в шесть часов утра у Мадлена.

Мадлен же вытряхнул все из своих карманов и бумажника на стол.

Он привез тридцать тысяч франков! И вдобавок к этому большую зеленую книгу с медными застежками.

— Господин приказчик, — обратился он к Анри, — вы окажете мне услугу, внеся тридцать тысяч франков в статью доходов.

Анри без единого возражения взял перо и чернила и занес тридцать тысяч франков в статью доходов Мадлена.

— Поистине, — сказал ему тот, — у тебя великолепный почерк.

— Что вы хотите? — отвечал Анри, пытаясь шутить. — Теперь, когда вы мне за это платите, я стараюсь.

— Возьми эти тридцать тысяч франков.

— Я?

— Да, ты.

— Зачем?

— Чтобы заплатить.

— Заплатить кому?

— Людям, которым мы должны будем выплачивать деньги, и тебе первому, в конце месяца.

Анри сложил золото и банкноты в сумку и по приказу Мадлена отнес ее в свою комнату. На следующий день в шесть часов утра, когда Анри еще спал, пришел папаша Огюстен. Мадлен, вставший с рассветом, ожидал его у ворот фермы. Они были старые приятели.

Мадлен пошел навстречу папаше Огюстену, и бывший торговец игрушками и каменолом обменялись сердечным дружеским рукопожатием.

Папаша Огюстен, старик лет шестидесяти, жилистый и худой, как жердь, но еще полный сил, несмотря на свой возраст, пришел пешком. На нем был его обычный наряд: тиковые брюки, такие же гетры, серая полотняная блуза в белую крапинку и картуз с козырьком, из-под которого выбивались несколько седых прядей.

В руках он держал свой метр: тот всегда был при нем, так как служил заодно и тростью.

Чтобы не задерживаться слишком надолго, Мадлен, подумав, что папаша Огюстен после своей утренней прогулки охотно пропустил бы стаканчик белого вина, принес на скамейку около ворот бутылку и два стакана.

Они дважды наполнили стаканы и осушили их.

— Так что же? — спросил папаша Огюстен, поставив стакан на скамейку и прищелкнув языком в знак одобрения напитка, который имел два преимущества — освежать, когда жарко, и согревать, когда холодно. — Значит, есть кое-что новенькое, раз вы прислали ко мне господина Анри с просьбой быть здесь в шесть часов утра?

— Возможно, да… возможно, нет, папаша Огюстен. И я поджидаю вас, чтобы узнать ваше мнение. Пойдемте со мной, вы мне скажете, каково ваше суждение о том, что я вам покажу.

— А! Охотно, господин Мадлен, вы знаете, что я ваш преданный слуга.

— Я знаю, что вы честный и достойный человек, папаша Огюстен, поэтому мой выбор пал на вас. Еще стаканчик этого винца?

— Нет, благодарю вас, господин Мадлен; честное слово, хватит.

— Ба! А за здоровье Анри?!

— Право, если это за здоровье господина Анри, то я не в силах устоять. Затем, пока Мадлен наливал ему вина, мастер-каменолом прибавил:

— Бедный господин Анри! Значит, он окончательно разорился?

— Полностью, мой дорогой друг, дотла. В данный момент у него осталось только его место.

— Так у него есть место… по крайней мере оно хоть не такое уж плохое?

— Пятьсот франков в месяц.

— Шесть тысяч франков в год не идут в сравнение с двадцатью тысячами.

— Что вы хотите, папаша Огюстен! Жизнь состоит из взлетов и падений. Приступим к нашим делам.

— Да, приступим, — ответил Огюстен.

И, сделав старику знак следовать за ним, Мадлен направился к выработке, которую он обнаружил благодаря падению Фигаро и обследовал накануне.

Поскольку Мадлен оставил лестницу там, куда опустил ее, он по тропинке, наполовину уже протоптанной среди колючек и шипов, привел папашу Огюстена к отверстию колодца, ухватился за две боковые опоры лестницы и первым начал спускаться под землю.

Мастер-каменолом последовал за ним.

Оба добрались до самой нижней ступеньки лестницы и встали на твердую землю.

— О-о! — воскликнул папаша Огюстен, оглядываясь вокруг. — И что же это такое?

— Вы же видите, это чертовски напоминает каменоломню.

Папаша Огюстен постучал по камню медным наконечником своего метра.

— Гм-гм! Надо бы взглянуть на это при свете дня.

— А разве свет фонаря не даст вам ту же картину? — спросил Мадлен.

— О! Разумеется, — ответил мастер-каменолом., Мадлен высек огонь, как это делал уже вчера; только на этот раз свеча, зажженная им, была не обычной, а очень большой и толстой — из тех, что вставляют в фонари карет: такие свечи горят вдвое ярче.

Затем он передал фонарь папаше Огюстену.

Тот левой рукой поднял его так высоко, как только мог, желая осмотреть стены колодца, и одновременно с этим царапнул их углом своего метра.

— Я попрошу вас, господин Мадлен, пожалуйста, перенесите мне сюда лестницу, чтобы я мог рассмотреть все вблизи.

Мадлен подвинул лестницу.

— Подержите мой метр, — сказал ему папаша Огюстен. Мадлен взял метр; папаша Огюстен вытащил из кармана нож, поднялся по лестнице на три четверти ее высоты и осветил стену.

Затем кончиком ножа он поковырял ее.

— Мягкий камень, — произнес он. — Это уж как водится, ведь почти всегда пласт, ближе всего после бутовых пород расположенный к перегною, это мягкий камень. Дайте мне мой метр, чтобы я мог проверить, какова толщина этого пласта.

Он сжал нож зубами, измерил толщину слоя и, передав метр Мадлену, воскликнул:

— Метр пятьдесят отличнейшего камня! Я буду очень удивлен, если под ним мы не найдем желтый известняк или даже королевский известняк.

Спустившись на несколько ступенек и исследовав нижний слой, он пробормотал:

— Как я и говорил! Вот он, королевский известняк, да еще какой! Пласт толщиной два метра, не меньше. Послушайте, дорогой господин Мадлен, этот камень, доставленный в парижскую ратушу, будет стоить сорок пять франков за кубометр, ни на лиард меньше, и это не считая того, что нам будет очень легко перевозить его в Париж: если я не ошибаюсь, то Урк течет в двух шагах отсюда. За вычетом всех расходов, и тут уж я считаю с избытком, прибыль составит десять франков с одного кубометра. Предположите теперь, что владелец карьера заключил с парижской мэрией договор о поставке пятидесяти тысяч кубометров, — чистая прибыль составит пятьсот тысяч франков.

— Черт! Ну вы и считаете, папаша Огюстен!

— Я считаю согласно тарифам. Смотрите, вот этот камень, — продолжил Огюстен, спустившись еще на четыре или пять ступенек и исследуя лезвием ножа третий пласт, — это настоящий твердый камень, который идет на строительство оборонительных сооружений. Шестьдесят франков за кубометр, ни одним су меньше.