Александр Дюма - Инженю

• Название: Инженю
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: АРТ-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2000
• ISBN: 5-7287-0001-2

Сюжет романа Дюма «Инженю» — любовная драма, которая разыгрывается на фоне событий, непосредственно предшествующих Великой французской революции.

---

Альбертина жадно схватила деньги и действительно собралась уходить, чтобы хотя бы сделать вид, будто отправляется на поиски Марата, когда в комнате послышался вздох.

Кристиан ответил на него радостным возгласом: Инженю очнулась.

Он упал на колени перед ее креслом; Альбертина склонилась к Инженю, но не из сострадания, а из любопытства.

Девушка с трудом открыла глаза, и ее первый взгляд упал на Кристиана. Когда она узнала молодого человека, с ее щек, казалось, спала мертвенная бледность.

Нечто похожее на радостную улыбку озарило лицо несчастной.

Кристиан, стоя на коленях возле Инженю, ждал ее первого слова, и казалось, что от него зависит вся его жизнь.

Но девушка только прошептала едва внятным голосом:

— Где я?

— У очень искусного хирурга, милая моя, — ответил Кристиан. — У того, кто спас меня и спасет вас.

Слабая улыбка осветила чистое лицо девушки.

— Да, — прошептала она, — да, спасет!

И, словно пытаясь разглядеть место, куда она попала, Инженю обвела глазами комнату.

Вдруг ее глаза широко раскрылись и уставились в угол квартиры с таким ужасом, словно там она увидела Смерть, притаившуюся в темноте.

Кристиан посмотрел в ту же сторону, куда устремился испуганный взгляд Инженю, и увидел деревянную, с облупившейся позолотой раму: как живой, именно как живой, на него смотрел портрет, выражение лица которого было и угрожающим, и насмешливым.

Портрет, выполненный талантливой кистью, — по колориту он был скорее темным, чем ярким, — загораживал срезанный угол комнаты.

Мы уже отметили, что портрет был как живой и в отсутствии хозяина, казалось, следил в доме за каждой мелочью.

Инженю вскрикнула. Потом она, показав пальцем на картину, спросила сдавленным голосом:

— Кто этот человек?

— Как кто? Мой хозяин, господин Марат, — ответила старуха. — Портрет очень красивый: сделал его господин Давид, художник из друзей хозяина.

— Это он! — воскликнула Инженю, присев на ложе, устроенном для нее Кристианом.

Больше ничего она произнести не смогла; Кристиан со страхом ждал.

— Это хирург? Он? — наконец пролепетала Инженю.

— И что, если он хирург? — спросил Кристиан, охваченный, подобно Инженю, необъяснимым чувством тревоги.

— Этот человек будет делать мне перевязку? Прикасаться ко мне? — кричала Инженю. — О нет, никогда, ни за что!

— Успокойтесь, Инженю, — попросил Кристиан, — я уверен в его способностях.

— Это чудовище снова поднимет на меня руку?

И она с еще более резко выраженным чувством отвращения повторила:

— Нет! Никогда, ни за что!

— Но о чем она говорит? — еле слышно спросил себя Кристиан.

— Хозяин, конечно, не красавец, — сказала Альбертина, вымученно улыбаясь. — Но он не чудовище; к тому же молодой человек, — показала она на Кристиана, — может подтвердить, что рука у него легкая.

— О нет! — воскликнула Инженю, цепенея от страха и омерзения. — Сейчас же увезите меня отсюда! Кристиан, увезите меня!

— Да она бредит, — заметила старуха. — Нам это знакомо; не обращайте внимания на то, что она там несет.

— Дорогая, милая моя Инженю, не волнуйтесь! — шепнул молодой человек на ухо раненой. — На вас действует лихорадка.

— О нет, нет!

— Но вы не знаете, вы не можете знать господина Марата!

— Нет, знаю! Я знаю его! И моя добрая подруга Шарлотта Корде тоже знает.

— Шарлотта Корде? — в один голос переспросили Кристиан и Альбертина.

— Я не желаю, чтобы он прикасался ко мне… Да, не желаю!

— Инженю…

— Увезите меня, Кристиан! Я требую, чтобы вы увезли меня.

— Но вы умрете, Инженю!

— Лучше смерть, чем помощь этого человека.

— Инженю, дорогая, возьмите себя в руки, будьте благоразумны, — настаивал Кристиан.

— Я еще не сошла с ума, я в здравом уме, — кричала молодая женщина, с испугом присев на своем ложе, — и если этот человек приблизится ко мне…

— Милая…

— Ага, кто-то идет, — заметила Альбертина. — Это хозяин.

Инженю с силой, которой в ней нельзя было бы подозревать после такого количества потерянной крови, подбежала к окну.

— Кристиан, если этот человек коснется меня, клянусь честью, я выброшусь из окна, — объявила она.

— О Боже!

— Увезите же меня, умоляю вас! Разве вы не понимаете, что убиваете меня?

Не успела она договорить, как дверь открылась и на пороге появился Марат.

В одной руке он нес подсвечник, в другой — пачку бумаг; волосы у него были грязные, лицо грязное, горящие глаза смотрели искоса; он двигал свое искривленное тело словно полураздавленный паук.

Инженю, увидев, что на пороге остановился, завораживающе улыбаясь, тот человек со Змеиной улицы, но уже не на портрете, а собственной персоной, застонала и опять потеряла сознание.

Кристиан, думая, что она сейчас умрет, подхватил ее на руки и побежал вниз по лестнице.

Напрасно Марат спрашивал его о причине этого бегства, напрасно он, узнав Кристиана, выкрикивал с верхней лестничной площадки нежные слова и пугающие предостережения, Кристиан бежал еще быстрее, подгоняемый этим голосом, который пытался его задержать.

Кристиан остановился только перед фиакром, в который и сел.

— Куда едем, мой юный сеньор? — осведомился кучер.

— Куда хочешь, — ответил Кристиан.

— Как это, куда хочу?

— Поезжай! Гони, гони!

— Но куда все-таки…

— На край света, если хочешь, только поезжай! Ошеломленный кучер стегнул лошадей и двинул с места; Марат же кричал из окна: «Кристиан! Кристиан!»

Молодой человек слышал его и спрашивал себя, чем объясняется такая фамильярность и почему Марат называет его по имени.

Но голос Марата, хотя Кристиан так и не мог уяснить почему, внушал ему чувство смутного страха.

— Гони! — крикнул он кучеру, все еще не зная, куда ехать. — Гони! Внезапно Кристиана осенило и он крикнул:

— В Лувр! В Лувр!

Марат тем временем сердито захлопнул окно.

— Кто эта дурочка, которую ко мне принес Кристиан? — поинтересовался он.

— Я ее не знаю, — ответила экономка. — Я только знаю, что она, увидев ваш портрет, стала кричать, будто вы чудовище.

— Ха-ха! — с горечью усмехнулся Марат. — Будь здесь мой друг Давид, он бы очень порадовался; ее слова доказывают, что его портрет похож. Так ты не знаешь, как зовут эту девушку? — нахмурившись, спросил Альбертину хирург бедняков.

— Да нет, Бог ты мой. Но она называла свою подругу.

— А-а, подругу. Ну, а ту как зовут?

— Шарлотта Корде.

— Шарлотта Корде, — повторил Марат, — не знаю такую.

И он прошел к себе в кабинет, бормоча:

— Вот как, я — чудовище!

LIX. КЛЮЧ ОТ СЧАСТЬЯ

Никто не спал в огромном дворце, где в ту эпоху короли жили как во временном пристанище, а необъятные апартаменты были отданы слугам и офицерам парижского гарнизона.

В Лувре Кристиан имел кров, там у него были друзья. Он незаметно пробрался по хорошо знакомой ему лестнице в роскошно обставленную комнату, где уложил Инженю на кровать; на кровати не было ни простынь, ни одеял, но она величественно возвышалась посередине комнаты, увенчанная ковровым балдахином, расшитым шелком и золотом.

Кристиан дал пить больной, страдающей от жажды; он сам остановил кровотечение, потом поцеловал в лоб милую жертву и сел рядом; с трепещущим от волнения сердцем он спрашивал себя, не страшный ли это все сон и не станет ли, несмотря на множество несчастий, гораздо страшнее пробуждение, которое, как и прежде, навсегда разлучит его с единственно любимой женщиной.

Пожар, грабеж, пьяные крики, суматоха в доме Ревельона, вернее в аду, — весь этот горячечный бред привел несчастного Кристиана, когда он остался в тишине и в темноте наедине с Инженю, почти в такое же состояние, в каком была молодая женщина.

Но скоро не замедлила дать о себе знать действительность: он похититель этой женщины, преследуемый правосудием; мать, графиня Обиньская, наверное, осуждает и отвергает его; его разыскивает Ретиф; Оже, у которого не осталось другого выхода, может его убить. Что делать?

Кристиану было необходимо через несколько часов принять решение; от нескольких часов зависело благополучие или крушение всей его жизни!

Сон, этот целительный бальзам, смежил глаза Инженю. Грудь ее вздымалась более ровно; дрожание рук сменилось еле уловимым подрагиванием мускулов.

Кристиан больше не мог находиться в комнате, он задыхался! Он вышел, чтобы немного подышать свежим воздухом и ощутить в небе присутствие Бога, который, казалось, отвернулся от него.

Он не сделал по просторному двору и двух шагов, как у въездных ворот раздался шум; горели факелы, кричали берейторы, ржали разгоряченные лошади, радуясь тому, что они скоро окажутся в своем стойле, рядом со своими соседями по конюшне; потом ворота распахнулись, послышался звон оружия и, наконец, на замощенный плитами парадный двор на большой скорости с грохотом въехала карета.