Александр Дюма - Робин Гуд

• Название: Робин Гуд
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения

Роман Дюма «Робин Гуд» — это детище его фантазии, порожденное английскими народными балладами, а не историческими сочинениями. Робин Гуд — персонаж легенды, а не истории.

---

— Ура! Ура! — воскликнул мальчик, пришпоривая лошадь. — Ура Мод! Ура Грейс!

Подъемный мост опустился. Хэл галопом спустился с холма, и Мод легче ласточки вспорхнула и полетела сообщить леди Кристабель радостную весть о том, что посланный уехал.

X

Ночь была ясная и спокойная, лес был залит лунным светом, и наши трое беглецов шли то по светлым полянам, то по темным зарослям.

Робин беззаботно оглашал лес любовными балладами; Аллан Клер, печальный и молчаливый, со слезами на глазах вспоминал свой неудачный визит в замок Ноттингем; монах же невесело размышлял о причинах равнодушия к нему Мод и о знаках внимания, выказанных ею молодому леснику.

— Клянусь святым псалмом, — негромко бормотал он, — мне-то казалось, что я мужчина видный, крепкий в чреслах и лицом недурен, и мне не раз и не два об этом говорили, почему же Мод изменила обо мне свое мнение? Ах, клянусь спасением души, если маленькая кокетка забыла меня ради жалкого и слащавого мальчишки, это доказывает, что у нее плохой вкус, и я не стану терять время на борьбу с таким ничтожным соперником, и пусть она любит его, мне-то что за дело!

И бедный монах тяжело вздыхал.

— О! — снова воскликнул он, и на лице его расцвела горделивая улыбка. — Это просто невозможно! Не может она любить этого недоноска, который только и умеет, что ворковать баллады, она просто хотела, чтобы я ее приревновал, хотела испытать мое доверие к ней и подхлестнуть мою любовь. Ах, женщины, женщины! Водном их волоске больше хитрости, чем во всей нашей мужской бороде!

Читателю, может быть, покажется странным, чтобы обитатель монастыря рассуждал подобным образом и был мужчиной, пользующимся успехом у женщин, и любителем мирских утех. Но если читатель вспомнит, в какое время разворачивается действие нашей истории, то он поймет, что мы отнюдь не имели намерения оклеветать монашеские ордена.

— Ну, веселый Джилл, как называет вас красотка Мод, — воскликнул Робин, — о чем это вы думаете? Мне кажется, вы печальны, как заупокойная молитва.

— Баловни… баловни судьбы имеют право веселиться, друг Робин, — ответил монах, — но те, что стали жертвой ее прихотей, имеют право огорчаться.

— Если вы называете милостями судьбы приветливые взгляды, сияющие улыбки, нежные слова и сладкие поцелуи девицы, — ответил Робин, — то я могу похвалиться тем, что я очень богат; но вы, брат Тук, вы, принесший обет бедности, скажите мне, на каких основаниях вы жалуетесь, что эта своенравная богиня обошла вас?

— А ты делаешь вид, что не понимаешь этого, мой мальчик?

— Я и вправду этого не понимаю. Но я думаю, уж не Мод ли причина вашей печали? О нет, это невозможно, вы ее духовный отец, ее духовник, и не больше… ведь так?

— Покажи нам дорогу в ваш дом, — сердито ответил монах, — и перестань без толку трещать как сорока.

— Не будем сердиться, добрый Тук, — огорчившись, сказал Робин. — Если я вас обидел, то невольно, а если Мод тому причиной, то тоже против моей воли, поскольку, честью клянусь вам, я не люблю Мод и, прежде чем сегодня увидел ее, уже отдал сердце другой девушке…

Монах повернулся к юному леснику, горячо пожал ему руку и с улыбкой сказал:

— Ты ничем меня не обидел, милый Робин, я часто впадаю вдруг в печаль, и без всякого повода. Мод не имеет никакого влияния ни на мой нрав, ни на мое сердце; она веселая и очаровательная девочка, эта Мод; женись на ней, когда войдешь в возраст, и будешь счастлив… Но ты уверен, что твое сердце больше тебе не принадлежит?

— Уверен, совершенно уверен… я отдал его навеки. Монах снова улыбнулся.

— Если я веду вас к отцу не самой короткой дорогой, — снова заговорил Робин после нескольких минут молчания, — то это для того, чтобы не натолкнуться на солдат, которых барон не преминул послать за нами вслед, как только обнаружил наш побег.

— Ты мыслишь, как мудрец, и действуешь, как лиса, друг Робин, — сказал монах, — или я плохо знаю старого палестинского хвастуна, или и часу не пройдет, как он повиснет у нас на хвосте со своими дурацкими арбалетчиками.

Трое спутников, уже весьма уставших, собирались пройти широкий перекресток дорог, как вдруг в свете луны они увидели, что по крутому склону во весь опор спускается всадник.

— Спрячьтесь за деревьями, друзья, — живо сказал Робин, — а я пойду посмотрю, кто это.

Вооружившись палкой Тука, Робин встал таким образом, чтобы всадник обязательно его увидел, но тот, казалось, не заметил его и продолжал галопом скакать вперед.

— Стойте, стойте! — закричал Робин, увидев, что это едет мальчик.

— Стойте! — повторил монах зычным голосом. Всадник обернулся и крикнул:

— О, если у меня нее еще глаза, а не дна ореха, то передо мной отец Тук. Доброй ночи, отец Тук.

— Прекрасно сказано, сын мой, — ответил монах. — Доброй ночи, и скажи нам, кто ты.

— Как, отец мой, ваше преподобие не помнит Хэлберта, молочного брата Мод, дочери Герберта Линдсея, привратника Ноттингемского замка?!

— А, это вы, друг Хэл, теперь я узнал вас. А зачем, позвольте спросить, вы скачете на лошади так далеко за полночь по лесу?

— Могу сказать вам, потому что вы поможете мне справиться с поручением: я должен передать сэру Аллану Клеру записку, написанную прелестной ручкой леди Кристабель Фиц-Олвин.

— А мне отдать лук и стрелы, которые я вижу у вас за спиной, мой мальчик, — добавил Робин.

— А где записка? — живо спросил Аллан.

— О, — улыбнулся мальчик, — теперь мне не нужно спрашивать у этих джентльменов их имена. Мод, чтобы объяснить мне, как их различить, сказала: «Сэр Аллан самый высокий из них, а сэр Робин — самый молодой, сэр Аллан хорош собой, но сэр Робин еще красивее». Вижу, что Мод не ошиблась, вижу, хотя я не Бог весть какой судья мужской красоты; про женскую я не говорю, и Грейс Мэй тому свидетельница.

— Письмо, отдай мне письмо, болтун! — воскликнул Аллан.

Хэлберт бросил на молодого человека долгий удивленный взгляд и спокойно сказал:

— Держите, сэр Робин, вот ваш лук, вот ваши стрелы; сестра просит вас…

— Черт возьми, мальчик, — снова воскликнул Аллан, — дай мне письмо, или я вырву его у тебя силой!

— Как вам будет угодно, милорд, — спокойно ответил Хэлберт.

— Я нечаянно вышел из себя, мой мальчик, — уже мягче заговорил Аллан, — но это такое важное письмо…

— Не сомневаюсь в этом, милорд, потому что Мод настоятельно наказывала мне отдать его только в ваши собственные руки, если я встречу вас раньше, чем приеду к Гилберту Хэду.

Говоря это, Хэлберт рылся у себя в карманах, выворачивая их наизнанку; потом, минут пять притворно порывшись в них, лукавый мальчишка жалостно воскликнул:

— Я потерял письмо, Боже мой! Я потерял его! Аллан в отчаянии и ярости кинулся к Хэлу, выбил его из седла и бросил на землю. К счастью, мальчик не ушибся.

— Поищи у себя в поясе! — крикнул ему Робин.

— Ах, да, о поясе я и забыл, — сказал мальчик, смеясь и взглядом упрекая рыцаря за бессмысленную жестокость. — Ура! Ура! Клянусь моей возлюбленной Грейс Мэй! Вот записка леди Кристабель.

И Хэл с криком «Ура!» поднял руку с письмом. Сэр Аллан вынужден был подойти к нему и выхватить у него драгоценное послание.

— А весточку, которая была предназначена мне, вы тоже потеряли, друг? — спросил Робин.

— Нет, ее мне поручено передать устно.

— Ну, передавайте, я слушаю.

— Вот она, слово в слово: «Мой дорогой Хэл, — так сказала Мод, — ты скажешь сэру Робин Гуду, что ему постараются дать знать, когда он сможет прийти в замок, не подвергая себя опасности, потому что здесь кое-кто с нетерпением ждет его возвращения».

— А что она мне передала? — спросил монах.

— Ничего, преподобный отец.

— Ни слова?

— Ни слова.

— Спасибо.

И брат Тук в ярости посмотрел на Робина. Аллан же, не теряя ни минуты, сломал печать на письме и в свете луны прочел следующее:

«Дражайший Аллан!

Когда ты так нежно и убедительно умолял меня покинуть отчий дом, я не стала слушать и отвергла твои предложения, поскольку полагала, что мое присутствие необходимо отцу для его счастья, и мне казалось, что он не сможет без меня жить.

Но я жестоко ошиблась.

Меня как громом ударило, когда после твоего ухода он объявил мне, что в конце недели я должна стать супругой другого человека, а не моего дорогого Аллана.

Мои слезы и мольбы были бесполезны. Сэр Тристрам Голдсборо собирается приехать сюда через четыре дня.

Ну что же! Раз мой отец хочет со мной расстаться, раз мое присутствие для него тягостно, я его покидаю.

Дорогой Аллан, я отдала тебе свое сердце и предлагаю тебе свою руку. Мод все подготовит для моего побега и сообщит тебе, как ты должен действовать.

Твоя Кристабель.

P.S. Мальчик, которому поручено передать это письмо, устроит тебе встречу с Мод».