Александр Дюма - Сан-Феличе. Книга первая

• Название: Сан-Феличе. Книга первая
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: АРТ-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1998
• ISBN: 5-7287-0037-3

Одно из самых выдающихся произведений Дюма, роман «Сан Феличе» — история трогательной любви молодой неаполитанки из семьи, близкой к королевскому двору, и французского офицера-республиканца, итальянца родом, — разыгрывается на фоне революции 1798 — 1799 гг. в Королевстве обеих Сицилии.

---

Часов в одиннадцать какой-то молодой человек, галопом миновав на английском коне мост Магдалины, поскакал по Маринелле, улицам Нуова, Пильеро, площади Кас-телло, улице Сан Карло, обменялся знаками с Паскуале Де Симоне и Беккайо, въехал в главные ворота королевского дворца, спрыгнул на каменные плиты, бросил повод конюху и, словно заранее зная, где он найдет королеву, вошел в кабинет, где она с Актоном ожидала его; при его приближении дверь распахнулась.

— Ну как? — спросили в один голос королева и министр.

— Он следует за мною.

— Когда приблизительно он будет здесь?

— Через полчаса.

— А тех, кто его ждет, предупредили?

— Да.

— Так идите ко мне и скажите леди Гамильтон, что пора уведомить Нельсона.

Молодой человек направился по служебным лестницам так проворно, что можно было тотчас понять, насколько знакомы ему все закоулки дворца; войдя в комнату, он передал Эмме Лайонне пожелания королевы.

— Есть у вас верный человек, который мог бы отнести записку милорду Нельсону?

— Я, — ответил молодой человек.

— Но вы знаете: время не терпит.

— Знаю.

— В таком случае…

Она взяла с письменного столика королевы листок бумаги, перо, обмакнула его в чернила и написала одну только строчку:

«Вероятно, сегодня вечером. Будьте наготове.

Эмма».

Молодой человек сбежал вниз по лестницам так же проворно, как и поднялся по ним, пересек двор, вышел на дорогу, ведущую к военной гавани, сел в лодку и, не обращая внимания на ветер и ливень, велел отвезти себя к «Авангарду», который стоял на якоре в пяти-шести кабельтовых от военной гавани со спущенными брамселями, чтобы легче было противиться ветру; его окружали английские и португальские суда, подчиненные адмиралу Нельсону.

Молодой человек — наши читатели уже догадались об этом — был не кто иной, как Ричард. Он велел доложить о себе адмиралу, быстро взбежал по трапу правого борта, застал Нельсона в его каюте и подал ему записку.

— Распоряжения ее величества будут выполнены, — сказал Нельсон, — вы станете тому свидетелем и сами об этом доложите.

— Генри, — обратился Нельсон к командиру флагманского корабля, — прикажите подготовить шлюпку, чтобы доставить молодого человека на борт «Алкмены».

Потом, спрятав записку Эммы у себя на груди, он написал на листке бумаги:

«Сверхсекретно.99

Нужны три лодки и малый куттер с «Алкмены». Команда не должна иметь иного оружия, кроме холодного.

Быть у площади Витториа точно в половине восьмого. Причалит только одна лодка; остальные будут находиться на некотором расстоянии, с поднятыми веслами. Лодка, которая причалит, будет с «Авангарда «. До семи лодкам надлежит находиться у борта «Алкмены «под наблюдением капитана Хоупа. Н а шлюпках иметь багры.

Все прочие шлюпки «Авангарда» и «Алкмены» с командами, вооруженными ножами, и катера с каронадами пришвартовать к борту «Авангарда», который под командованием капитана Харди точно в половине девятого выйдет в море на полпути от Молосильо.

На каждой шлюпке должно быть от четырех до шести стрелков.

Если потребуется помощь, подавайте знаки сигнальными огнями.

Горацио Нельсон.

«Алкмене „ быть готовой отплыть ночью, если это окажется необходимым“.

В то время, как эти приказы были приняты с почтительностью, равной той пунктуальности, с какою их надлежало исполнить, еще один гонец съехал с моста Магдалины и, следуя по пути первого, направился по набережной Маринеллы, улице Нуово и наконец прибыл на улицу Пильеро.

Здесь он нашел еще более густую толпу, и, хотя на нем был мундир, по которому легко было узнать курьера из королевской канцелярии, ему с трудом удавалось продолжать путь прежним аллюром. К тому же простолюдины словно нарочно сталкивались с его лошадью, потом, недовольные этим, принимались браниться. Феррари — а это был он — привык, что к его мундиру относятся почтительно; потому сначала он отвечал на брань, сыпля направо и налево мощные удары хлыста. Лаццарони расступались и, по обыкновению, умолкали. Но возле театра Сан Карло какому-то мужчине вздумалось пройти наперерез лошади, и сделал он это так неудачно, что лошадь свалила его с ног.

— Друзья, — воскликнул он, падая, — это не королевский гонец, хоть он и в мундире! Это удирает переряженный якобинец. Смерть якобинцу! Смерть!

Крики: «Якобинец!», «Якобинец!», «Смерть якобинцу!» — раздались со всех сторон.

Паскуале Де Симоне метнул в лошадь курьера нож, который вошел в тело животного по самую рукоятку.

Беккайо бросился к лошади и, привыкнув резать баранов и коз, вскрыл ей шейную артерию.

Животное встало на дыбы, заржало от боли, судорожно задергало передними ногами, и целый поток крови хлынул на окружающих. Вид крови оказывает на южные народы какое-то магическое действие. Едва лаццарони почувствовали на себе теплую красную жидкость, едва вдохнули ее острый запах, они с дикими криками кинулись на лошадь и всадника.

Феррари понял, что, если лошадь упадет, ему несдобровать. Он изо всех сил старался поддержать ее ногами и поводом, но бедному животному был нанесен смертельный удар. Лошадь метнулась, шатаясь из стороны в сторону, потом опустилась на передние ноги, вновь поднялась, понукаемая отчаянными усилиями хозяина, и рванулась вперед. Феррари чувствовал, что конь под ним стремительно теряет силы. Он находился всего лишь шагах в пятидесяти от дворцовой кордегардии. Он позвал на помощь, но голос его затерялся в бесчисленных криках: «Смерть якобинцам!» Он выхватил из седельной кобуры пистолет, решив, что выстрел услышат скорее, чем его крики. В этот момент лошадь пала. От сотрясения пистолет выстрелил, и пуля сразила мальчика лет восьмидесяти.

— Он убивает детей! — крикнул кто-то.

При этом возгласе фра Пачифико, державшийся пока что довольно спокойно, ринулся в толпу, распихивая ее своими острыми и твердыми, будто дубовыми локтями. Он протиснулся в гущу толпы в ту саму минуту, когда несчастный всадник, упавший вместе с лошадью, пытался подняться на ноги. В этот момент на его голову обрушилась дубинка монаха, и он рухнул, как бык, оглушенный топором. Однако толпе этого было мало: она хотела, чтобы Феррари умер на глазах у короля. Пять-шесть сбиров, посвященных в тайну этой драмы, окружили несчастного, тщетно стараясь никого к нему не подпускать, но Беккайо, схватив Феррари за ноги, кричал:

— Дорогу якобинцу!

Мертвую лошадь, содрав с нее шкуру, оставили там, где она пала. Толпа последовала за Беккайо.

Шагов через двадцать люди оказались у окна, за которым стоял король. Ему захотелось узнать причину суматохи, и он приоткрыл ставню. При виде его крики превратились в рев. Слыша этот вой, Фердинанд подумал, что расправляются с каким-нибудь якобинцем. Ему не претил такой способ избавления от врагов. Он, улыбаясь, поклонился народу; народ, почувствовав поддержку, захотел показать королю, что вполне достоин его. Несчастного окровавленного, искалеченного, изуродованного, но еще живого Феррари подняли, подхватив под мышки. В этот момент Феррари вдруг очнулся, открыл глаза, узнал короля и с криком: «Помогите! На помощь! Государь, это я, ваш Феррари» — протянул к нему руки.

При этом неожиданном, страшном, необъяснимом зрелище король отпрянул от окна, бросился к креслу и сполз почти без чувств, в то время как Юпитер, не будучи ни человеком, ни королем, а стало быть, не имея никаких оснований быть неблагодарным, скорбно взвыл и с налившимися кровью глазами, с пеной у рта, кинулся из окна на помощь своему другу. Тут дверь комнаты отворилась. Королева вошла, схватила короля за руку, заставила его подняться, потащила к окну и, показывая на это стадо взбесившихся каннибалов, которые рвали тело Феррари на куски, сказала:

— Вот люди, на которых вы рассчитываете для защиты Неаполя и нас самих; сегодня они убивают ваших слуг, завтра зарежут наших детей, послезавтра возьмутся и за нас. Вы по-прежнему настаиваете на своем желании остаться здесь?

— Прикажите все приготовить! — воскликнул Фердинанд. — Сегодня же вечером я уеду…

Ему казалось, будто он все еще видит, как терзают Феррари, слышит голос умирающего, который зовет на помощь. Он обхватил голову руками, зажмурился, заткнул уши и бросился в самую отдаленную от улицы комнату.

Два часа спустя Фердинанд вышел оттуда, и первое, что он увидел, был Юпитер, лежавший, весь в крови, на клочке сукна от мундира, который, судя по остаткам меховой оторочки и брандебуров, принадлежал несчастному курьеру.

Король опустился на колени возле Юпитера, удостоверился, что у его любимца нет серьезной раны, и, желая посмотреть, на чем лежит преданное и отважное животное, вытащил из-под него, невзирая на его стоны, кусок одежды Феррари, вырванный Юпитером из рук его палачей.