Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 2

• Название: Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 2
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: История

---

– А теперь?

Король протянул ей свои руки.

– Мы оба были не правы. Давайте теперь простим Друг друга.

– Вы в самом деле хотите помириться, сир?

– Клянусь честью.

– Ступай, Шон.

– Будут ли какие-нибудь приказания? – спросила молодая женщина у сестры.

– Почему же нет? Мои приказания остаются в силе.

– Графиня…

– Пусть ждут новых распоряжений.

– Хорошо. Шон вышла.

– Так вы меня еще любите? – обратилась графиня к королю.

– Больше всего на свете.

– Подумайте хорошенько о том, что вы говорите, сир. Король в самом деле задумался, но ему некуда было отступать. Кстати, ему было интересно посмотреть, как далеко могут зайти требования победителя.

– Я вас слушаю, – сказал он.

– Одну минуту. Обращаю ваше внимание на то, сир, что я готова была уехать и ни о чем не просила.

– Я обратил на это внимание.

– Но раз я остаюсь, я кое о чем попрошу.

– О чем же? Остается только узнать.

– Да вы и так отлично знаете!

– Отставки господина де Шуазеля?

– Совершенно верно.

– Это невозможно, графиня.

– Лошадей!

– Вот упрямая!

– Подпишите приказ о заточении меня в Бастилию или указ об отставке министра.

– Может быть, стоит поискать золотую середину? – спросил король.

– Спасибо за ваше великодушие, сир. Кажется, я все-таки уеду.

– Графиня! Вы – настоящая женщина!

– К счастью, да.

– И вы говорите о политике, как женщина, строптивая и разгневанная. У меня нет оснований давать отставку де Шуазелю.

– Я понимаю: он – кумир вашего Парламента, он же и поддерживает его членов, когда они восстают против вас.

– Нужен же в конце концов повод!

– Повод нужен слабому человеку.

– Графиня! Де Шуазель – честный человек, а честные люди – редкость.

– Этот честный человек продает вас англичанам, которые отнимают у вас последнее золото.

– Вы преувеличиваете, графиня.

– Совсем немного.

– О Господи! – вскричал раздосадованный Людовик XV.

– До чего же я глупа! – воскликнула графиня. – Какое мне дело до Парламента, до Шуазелей, до его кабинета министров! Какое мне дело до короля – ведь я его крайнее средство!

– Опять вы за свое!

– Как всегда, сир!

– Графиня! Я прошу у вас два часа на размышление.

– Десять минут, сир. Я ухожу в свою комнату, просуньте записку с ответом под дверь: вот бумага, вот чернила. Если через десять минут ответа не будет или если ответ меня не удовлетворит, – прощайте, сир! Забудьте обо мне. Я уеду. В противном случае…

– В противном случае?..

– Поверните задвижку, и дверь откроется.

Людовик XV из приличия поцеловал графине ручку. Уходя, она вызывающе улыбнулась королю.

Король не противился ее уходу, и графиня заперлась в соседней комнате.

Спустя пять минут аккуратно сложенный лист бумаги показался между шелковым шнуром, которым была обшита дверь, и шерстяным ковром.

Графиня с жадностью прочла записку, торопливо написала несколько слов де Ришелье, ожидавшему во дворике под навесом и рисковавшему обратить на себя внимание, томясь столь долгим ожиданием.

Маршал развернул бумагу, прочел и, несмотря на почтенный возраст, бегом бросился в большой двор к своей карете.

– Кучер, в Версаль! – приказал он. – Гони во весь опор!

Вот что было сказано в записке, брошенной через окошко де Ришелье:

«Я потрясла дерево: портфель упал».

Глава 7. КОРОЛЬ ЛЮДОВИК XV И ЕГО МИНИСТР ЗАНИМАЮТСЯ ДЕЛОМ

На следующий день Версаль был в большем волнении. Люди подавали друг другу таинственные знаки, выразительно пожимали руки или же, напротив, скрестив руки на груди, поднимали глаза к небу, что свидетельствовало об их скорби или удивлении.

Де Ришелье в окружении многочисленных сторонников находился в приемной короля в Трианоне. Было около десяти часов.

Разодетый граф Жан Дю Барри беседовал со старым маршалом, и говорил он весело, если судить по его цветущему виду.

Около одиннадцати король торопливо прошел в свой кабинет, ни с кем не заговорив.

В пять минут двенадцатого де Шуазель вышел из кареты и прошел через галерею, зажав под мышкой портфель.

Это вызвало большое движение: придворные отворачивались, делая вид, что оживленно беседуют, только бы не пришлось здороваться с министром.

Герцог не обратил внимания на этот маневр. Он прошел в кабинет, где король листал досье, попивая шоколад.

– Здравствуйте, герцог, – дружелюбно проговорил король. – Как вы себя чувствуете?

– Сир! Господин де Шуазель чувствует себя хорошо, а вот министр тяжело болен. Он явился просить ваше величество, не дожидаясь, пока вы сами об этом заговорите, принять его отставку. Я благодарю ваше величество за то, что вы позволили мне самому сказать об этом. Я весьма признателен за эту последнюю милость.

– Какая отставка, герцог? Что это значит?

– Сир! Ваше величество подписали вчера поданный госпожой Дю Барри приказ о моем смещении. Эта новость облетела весь Париж и весь Версаль. Зло восторжествовало. Однако я решил не оставлять службу у вашего величества, не получив на то приказа и дозволения. Я был назначен официально и могу считать себя смещенным только на основании официального документа.

– Как, герцог? – со смехом вскричал король: строгая и достойная манера держаться де Шуазеля пугала его – Как вы, умнейший человек, формалист, этому поверили?

– Сир, да ведь вы подписали… – с удивлением начал было министр.

– Что?

– Письмо, которое находится у графини Дю Барри.

– Ах, герцог, неужели вам никогда не приходилось добиваться мира? Счастливый вы человек!.. Впрочем, госпожа де Шуазель – образцовая супруга.

Герцог нахмурился: сравнение было оскорбительным.

– Ваше величество обладает достаточно твердым и хорошим характером, чтобы не впутывать в государственные дела то, что вы изволите называть семейными делами.

– Шуазель, я должен вам об этом рассказать: это ужасно забавно. Знаете ли вы, что там вас очень боятся?

– – Это означает, что меня ненавидят, сир.

– Если угодно, да. Так вот эта сумасбродная графиня поставила меня перед выбором: отправить ее в Бастилию или поблагодарить вас за ваши услуги.

– Так что же, сир?

– Признайтесь, герцог, что было бы обидно пропустить зрелище, которое Версаль представлял собою сегодня утром. Я еще со вчерашнего дня забавляюсь, наблюдая за тем, как по дорогам мчатся гонцы, как вытягиваются лица… Третья королевская шлюха со вчерашнего дня – королева Франции. Это презабавно!

– Но каков конец, сир?

– Конец, дорогой мой герцог, будет все тот же, – отвечал Людовик XV, снова становясь серьезным. – Вы меня знаете: я делаю вид, что сдаюсь, но никогда не уступаю. Пусть женщины делят медовый пряник, который я им время от времени подбрасываю, что когда-то проделывали с Цербером. А мы будем жить спокойно, дружно, всегда вместе. И раз уж мы взялись выяснять отношения, прошу вас иметь в виду: какие бы слухи ни ходили, какое бы письмо я ни написал.., непременно приезжайте в Версаль… Пока я говорю с вами так, как теперь, герцог, мы будем добрыми друзьями.

Король протянул министру руку, тот поклонился, не выказывая ни признательности, ни обиды.

– А теперь примемся за дело, если ничего не имеете против, дорогой герцог.

– Я к услугам вашего величества, – сказал Шуазель, раскрывая портфель.

– Для начала – несколько слов о фейерверке.

– Это было большое бедствие, сир.

– По чьей вине?

– По вине судьи Биньона.

– Много было крику?

– Да, много.

– Так надо было, может быть, отстранить от должности Биньона.

– Одного из членов Парламента едва не раздавили в толпе, поэтому Парламент принял это дело близко к сердцу. Однако генеральный адвокат Сегье произнес блистательную речь и доказал, что причина этого несчастья – роковое стечение обстоятельств. Ему долго аплодировали, и теперь дело улажено.

– Тем лучше! Перейдем к Парламенту, герцог… Вот в чем нас упрекают!..

– Меня, сир, упрекают в том, что я поддержал д'Эгийона, а не де ла Шалоте, но кто меня упрекает? Те самые люди, которые радостно распространили слухи о письме вашего величества. Вы только подумайте, сир: д'Эгийон превысил свои полномочия в Англии; иезуиты действительно были изгнаны; де ла Шалоте был прав; ваше величество сами открыто признали невиновность генерального прокурора. Нельзя так просто опровергать слова короля! В присутствии его министра – куда ни шло, но только не всенародно!

– А пока Парламент считает себя сильным…

– Он в самом деле силен. Еще бы! Членов Парламента бранят, сажают в тюрьму, оскорбляют, объявляют невиновными – еще бы им не быть сильными! Я не обвинял д'Эгийона в том, что он начал дело ла Шалоте, но я никогда не прощу ему того, что он оказался не прав.

– Герцог! Герцог! Зло восторжествовало. Давайте подумаем, как облегчить положение… Как обуздать этик наглецов?..