Александр Дюма - Графиня де Шарни. Том 2

• Название: Графиня де Шарни. Том 2
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения

---

На сей раз, как, впрочем, и всегда, Лафайет изменил Лафайету.

Кроме того, на войну взяли сторонников мира; поставщики оказались лучшими друзьями наших противников: они с удовольствием оставили бы наши войска без продовольствия и без боеприпасов, что, впрочем, они и сделали, обеспечив хлебом и порохом пруссаков и австрийцев.

Генерал Бирон был орлеанистом.

Таким образом, орлеанистам и фельянам, то есть Лафайету и Бирону, надлежало первыми вступить в бой и протрубить о первой победе.

Утром 28 апреля Бирон захватил Кьеврен и двинулся на Монс.

На следующий день, 29-го, Теобальд Дилон отправился из Лилля на Турней.

Бирон и Дилон — оба аристократы: красивые и храбрые молодые люди, повесы и умницы, ученики Ришелье, один — вполне искренен в своих патриотических убеждениях, другой — так и не успел составить себе убеждения: скоро он будет убит.

Мы уже упоминали о том, что драгуны были в армии аристократами: два драгунских полка шли во главе трехтысячного корпуса Бирона.

Вдруг драгуны, еще не видя неприятеля, закричали:

«Спасайся, кто может! Нас предали!»

Они разворачиваются и с криками обращаются в бегство, давя собственную инфантерию; пехотинцы думают, что драгунов преследует неприятель, и тоже обращаются в бегство.

Паника охватывает всех до единого.

То же происходит и с Дилоном.

Дилон встречается с австрийским корпусом в девятьсот человек; драгуны, идущие в авангарде, бегут, увлекая за собой инфантерию; пехотинцы бросают повозки, артиллерию и останавливаются лишь в Лилле.

Там беглецы сваливают свою трусость на командиров, убивают Тевбальда Дилона и подполковника Бертуа, после чего передают их тела лилльской черни, а та их вешает и устраивает пляски вокруг мертвых тел.

Кто подстроил это поражение, имевшее целью запугать патриотов и ободрить неприятеля?

Жиронда, жаждавшая войны и кровоточившая с обоих флангов от только что полученной двойной раны! Жиронда — и надобно заметить, что она была права, — обвиняла в поражении двор, иными словами — королеву.

Первой мыслью жирондистов было отомстить Марии-Антуанетте.

Однако они дали королевской власти время одеться в броню гораздо более надежную, нежели кольчуга, которую королева заказала когда-то для короля и прочность которой испытала при помощи Андре!

Королева постепенно преобразовала знаменитую охрану, введенную Учредительным собранием; в ней было не менее шести тысяч человек.

А что это были за люди! Забияки и учителя фехтования, готовые вызвать на бой представителей патриотов хоть в самом зале заседаний Собрания! Дворяне из Бретани и Вандеи, жители Прованса из Нима и Арля, крепкие священники, которые под предлогом отказа от присяги куда как далеко забросили свои сутаны, а вместо кропил взялись за шпаги, кинжалы и пистолеты! Были в охране еще и кавалеры ордена Св. Людовика, появлявшиеся, как грибы после дождя, потому что орден этот присуждался неизвестно за что, — сам Дюмурье жалуется на это в своих Мемуарах: какое бы правительство ни пришло на смену существующему, ему не удастся возродить уважение к этой красивой, но несчастливой награде, которая раздается налево и направо; всего за два года крестом Св. Людовика было награждено шестьсот тысяч человек!

Дело дошло до того, что министр иностранных дел отказался от награды в пользу г-на де Ваттвиля, майора швейцарского полка Эрнеста.

Следовало сначала найти уязвимое место в этой броне, а уж потом попытаться разбить короля и королеву.

Вдруг город облетел слух, что над бывшей Военной Школой развевается белый флаг; что флаг этот, который словно нарочно кто-то беспрестанно водружал, был получен из рук самого короля. Это напоминало черную кокарду 5 — 6 октября.

Зная контрреволюционные выходки короля и королевы, парижане удивлялись, что не видят белого знамени над Тюильрийским дворцом; все были готовы к тому, что в одно прекрасное утро оно появится еще над каким-нибудь зданием.

Прослышав о знамени, народ бросился к казарме.

Офицеры хотели было воспротивиться, но солдаты их не поддержали.

В Военной школе был найден белый флаг величиной с ладонь, воткнутый в пирог, который прислал дофин.

Однако помимо этой ничего не значившей тряпицы были обнаружены в большом количестве гимны во славу короля, оскорбительные песенки о Собрании, а также тысячи контрреволюционных листовок.

В это время Базир выступает с докладом в Собрании: королевская охрана разразилась радостными криками, узнав о поражении под Турне и Кьевреном; она выразила надежду, что через три дня будет взят Валансьен, а через две недели Париж окажется в руках иноземных войск.

Более того, один шевалье из этой охраны, честный француз по имени Иоахим Мюрат, полагавший, что поступил на службу в настоящую конституционную гвардию, как следовало из ее названия, подает в отставку; его собирались подкупить и отправить в Кобленц.

Эта гвардия — страшное оружие в руках королевской власти: ведь по приказу короля она может выступить против Собрания, окружить Манеж, арестовать представителей народа или перестрелять их всех до единого. Или и того лучше: она может взять короля, выйти с ним из Парижа, проводить его к границе и устроить второй Вареннский побег, на сей раз успешный!

Вот почему 22 мая, то есть три недели спустя после двойного поражения при Турне и Кьеврене, Петион, новый мэр Парижа, получивший это назначение благодаря влиянию королевы, тот самый, что привез королеву из Варенна в которому теперь она оказывает покровительство из ненависти к тому, кто позволил ей убежать, этот самый Петион обратился с письмом к командующему Национальной гвардией, в котором открыто выразил свои опасения по поводу возможного отъезда короля и посоветовал установить наблюдение, не спускать глаз и усилить патрулирование окрестностей…

За кем установить наблюдение? С кого не спускать глаз? Об этом Петион не говорит ничего.

Зачем усилить патрулирование окрестностей? То же молчание.

Да и зачем называть в письме Тюильрийский дворец я короля?

За кем обычно устанавливают наблюдение? За врагом!

Вокруг чего усиливают патрулирование? Вокруг вражеского лагеря!

Где находится вражеский лагерь? В Тюнльрийском дворце.

Кто враг? Король.

Таким образом, основной вопрос поставлен.

Петион, адвокатишка из Шартра, сын прокурора, задает его потомку Людовика Святого, потомку Людовика XIV, королю Французскому!

И король Французский на это жалуется, ибо понимает, что голос Петиона звучит громче его собственного; он жалуется на это в письме, которое департаментская директория приказывает расклеить на стенах Парижа.

Однако Петион ничуть этим не смущен; он оставляет его без ответа; он повторяет свое приказание.

Итак, истинный король — Петион.

Ежели вы в этом сомневаетесь, у вас будет случай несколько позднее в этом убедиться.

В своем докладе Базир требует упразднить конституционную гвардию короля и арестовать ее командующего, господина де Бриссака.

Железо было горячо, и жирондисты ковали его, будучи умелыми кузнецами.

Для них это был вопрос жизни и смерти.

В тот же день был принят декрет о роспуске конституционной гвардии и аресте герцога де Бриссака, а охрана Тюильрийского дворца была поручена Национальной гвардии.

О Шарни, Шарни! Где ты? В Варение ты едва не отбил королеву всего с тремястами всадниками; что бы ты сказал, окажись ты в Тюильри во главе шести тысяч человек?

А Шарни был счастлив, позабыв обо всем на свете в объятиях Анд ре.

Глава 10. УЛИЦА ГЕНЕГО И ТЮИЛЬРИЙСКИЙ ДВОРЕЦ

Читатели, несомненно, помнят о том, как де Грав подал в отставку; король воспротивился такому решению, Дюмурье также не принял этой отставки.

Дюмурье стремился сохранить де Грава, потому что тот был ему предан; и он действительно его оставил в кабинете министров; однако когда стало известно об упомянутом нами двойном поражении, ему пришлось пожертвовать своим военным министром.

Он отказался от его услуг, бросив, таким образом, кость якобинскому Церберу и заставив его замолчать.

На его место он взял полковника Сервана, бывшего королевского пажеского надзирателя, которого он предлагал королю с самого начала.

Разумеется, Дюмурье и сам не представлял, какого человека он выбрал себе в коллеги и какой удар этот господин нанесет монархии.

Пока королева, сидя в мансарде Тюильрийского дворца, вглядывалась вдаль в надежде увидеть долгожданных австрийцев, другая женщина выжидала в своей скромной гостиной на улице Генего.

Одна олицетворяла контрреволюцию, другая — революцию.

Читатели, несомненно, догадались, что речь пойдет о г-же Ролан.

Именно она способствовала назначению Сервана министром, точно так же как г-жа де Сталь покровительствовала в этом Нарбону.

Женская рука чувствуется повсюду в событиях трех ужасных годов: 91-го, 92-го, 93-го.