Понсон дю Террайль - Варфоломеевская ночь

• Название: Варфоломеевская ночь
• Автор: Понсон дю Террайль
• Жанр: Исторические приключения

---

Опять наступило молчание. Лев сидел в мрачной задумчивости, меланхолически поглядывая на крошечное оконце, расположенное под самым потолком.

Вдруг это окно засветилось, и в погреб скользнул луч луны, выплывшей из-за тучи.

Должно быть, этот луч пробудил в люксембуржце какие-то новые соображения, потому что он сейчас же окликнул своего товарища по темнице: — Господин Лагир, еще один вопрос, если можно! — В чем дело? — отозвался тот. — Ведь это я, кажется, обезоружил вас?

— Да, вы. Но чем же тут хвастаться? Я лежал на земле, на моей спине сидели два здоровенных рейтара и…

— Да я вовсе не к тому! Я хотел только спросить вас, не оставил ли я вам кинжал?

— Ну вот еще, сказали! Да вы отобрали у меня даже карманный нож!

— Теперь я страшно сожалею об этом. У меня-то остался кинжал, и, будь у вас оружие, мы могли бы… поразвлечься.

— Прелестная идея, которая редко приходит в голову немцам, как вы! Но кинжала у меня нет… — Лагир тяжело вздохнул, а затем вдруг крикнул: — Постойте-ка, постойте! Ведь герцог присылал нам с пажем Амори ужин, и Амори дал нам свой кинжал! Насколько я помню, он забыл взять его с собой… Сейчас! — Лагир вскочил на ноги и стал шарить по полу. Наконец при слабом свете луны он заметил искомое и радостно крикнул: — Вот он, нашел! Теперь мы можем позабавиться на славу.

Д'Арнембург издал какой-то страшный звук, напоминавший радостное рычанье дикого зверя. Но в этот миг луч луны снова погас — должно быть, ее снова закрыли тучи, — и в камере опять воцарилась совершенная темнота.

— Однако!… — сказал гасконец. — Темно, как в аду.

— Ну что же, сверканье наших глаз будет светить нам, — ответил Лев.

— Еще одна прелестная мысль, на которую, по-моему, немцы редко способны! — смеясь сказал Лагир. — Ну-с, вы готовы? Начнем во здравие прелестной Анны!

— А-а-а-а! — прорычал Лев, наворачивая на руку вместо щита свой камзол. — Ты осмеливаешься любить герцогиню Монпансье?

— Я только пользуюсь данным мне разрешением! — ответил Лагир, тоже пристраивавший на руку камзол.

— Ну, так ты недолго будешь пользоваться им! — крикнул д'Арнембург и ринулся на Лагира.

Но гасконец отличался чисто кошачьей ловкостью и гибкостью, и Лев, кинувшийся в то место, откуда только что слышался голос врага, встретил там только стену. — А, ты бежишь, трус? — прорычал он.

— Да нисколько! — ответил Лагир с другого конца погреба. — Военные хитрости всегда дозволены!

Лев снова кинулся на голос, и снова его кинжал встретил лишь стену. Но на этот раз Лагир успел кольнуть его кинжалом в плечо. Арнембург резко повернулся и снова кинулся на гасконца, но тот присел на пол, и, в то время как кинжал люксембуржца встретил лишь воздух, Лагир схватил врага за ноги и опрокинул его на пол. В тот же момент он наступил ему левым коленом на руку, державшую кинжал, правым придавил грудь и сказал, приставив кинжал к горлу Льва: — Теперь вы в моей власти! — Ну, так убейте меня! — прохрипел д'Арнембург.

— Нет, я готов подарить вам жизнь, но только вы должны дать мне честное слово, что не возобновите этого нелепого поединка в темноте.

— Нет, убейте меня! — упрямо крикнул Лев. — Я не хочу вашего великодушия, и если вы пощадите меня, то все равно я вас не пощажу!

— Господин Арнембург, — мягко ответил Лагир, — подумайте: ведь у нас будет тысяча возможностей встретиться при нормальных условиях. Выпустите свой кинжал!

— Никогда! — задыхаясь крикнул люксембуржец. — Убей меня или…

Он напряг все свои силы, чтобы освободиться от Лагира, и гасконцу стоило немалого труда вновь пригнуть к земле взбешенного Льва.

Однако Лагир видел, что ему не удастся еще долго сдерживать могучего немца. Если же последнему посчастливится вывернуться, тогда нелепый поединок должен был бы начаться снова; между тем Лагир чувствовал, что слабеет от чрезмерного напряжения: ведь всего сутки тому назад ему пришлось выдержать упорный и неравный бой, и он еще не успел отдохнуть от него в напряженной позе, в которой его везли связанным сюда. Поэтому он видел, что вынужден покончить теперь же со всем этим.

— В последний раз спрашиваю вас, хотите ли вы остаться в живых? — спросил он, и его голос звучал грустно и торжественно.

— Я предпочитаю смерть твоему великодушию, мерзавец! — крикнул д'Арнембург, снова делая невероятные усилия, чтобы освободиться. Лагир высоко поднял руку с кинжалом и внушительно сказал: — Если вы знаете наизусть какую-нибудь молитву, то прочитайте ее!

— Чтобы черт побрал твою душу! — рявкнул Лев. Рука Лагира опустилась, кинжал вонзился в горло д'Арнембурга, и струя горячей крови брызнула в лицо гасконцу. Лев с силой вздрогнул, потом его тело сразу потеряло всю напряженность, что-то забулькало и захрипело в его горле, и наконец все стихло: он был мертв!..

Лагир вынул кинжал из кровавой раны и встал. Несколько секунд он стоял в мрачной задумчивости, а затем сказал: — Как он любил ее!

После этого он стал на колени у трупа и принялся молиться за упокой этой мятежной души, которой уже пришлось из-за несчастной любви к герцогине испытать на земле муки ада.

Итак, король Карл пожелал лично спуститься к пленникам, и Гиз в сопровождении Гастона повел его туда. Но уже около самого погреба герцог и Гастон заметили странный непорядок: стражи, поставленной с вечера у самых дверей, не было, и из расспросов выяснилось, что это было сделано по распоряжению Льва д'Арнембурга. К тому же Гастон вспомнил, что ключи от погреба находятся у люксембуржца, и явился вопрос о том, как проникнуть туда.

Королю тоже показалось все это странным, но с другой точки зрения: в нем пробудились сомнения, действительно ли дело обстояло так, как уверяли его мать и герцог Гиз, и не хотят ли его, короля, просто мистифицировать? Поэтому он нетерпеливо приказал, чтобы дверь попросту взломали, если не могут найти ключей.

Однако в этом не оказалось необходимости: к величайшему и новому удивлению герцога и Гастона, ключи преспокойно торчали в двери погреба.

Все более недоумевая, герцог поспешно открыл дверь, вошел в погреб и при свете факела увидел две неподвижные фигуры. Одна из них храпела в углу на соломе, другая лежала на соломе, залитой кровью; сверху она была прикрыта окровавленным камзолом.

— Что такое? — удивленно сказал король. — Уж не покончил ли один из пленников самоубийством, чтобы избежать руки палача? — Он подошел к трупу и, сорвав камзол, произнес: — Это не Ноэ!

Герцог и Гастон тоже подошли к трупу, и у них вырвался вопль ужаса: перед ними был Лев д'Арнембург, лежавший с большой раной в горле.

Тогда король подошел к спящему и толкнул его ногой. Ему понадобилось вторично толкнуть ногой Лагира, так как гасконец был очень истощен всем происшедшим и спал словно убитый. Проснувшись, он в первый миг никак не мог понять, где он и что с ним, но затем сознание и воспоминания вернулись к нему, и он поспешно вскочил на ноги.

Лагиру никогда не приходилось видеть короля, но по почтительной позе герцога Гиза и надменной, горделивой осанке стоявшего впереди дворянина он понял, что это — сам король. Поэтому он сейчас же подумал:

«Ну, друг мой Лагир, теперь держись и не выдавай своего государя! История обернулась так благоприятно, что ее можно будет направить как угодно!»

Тем временем герцог Гиз и Гастон с молчаливым ужасом и гневом смотрели на окровавленный труп Льва. Тогда Лагир сказал с ледяным спокойствием: — Это я убил его!

Герцогом овладел приступ бешенства, и, выхватив шпагу из ножен, он кинулся на Лагира.

Но король движением руки остановил его, сказав: — Шпагу в ножны, герцог!

Повелительность тона, которым были сказаны эти слова, охладили герцога; он сунул шпагу в ножны и отступил в сторону. Тогда король подошел поближе к юному гасконцу и спросил: — Как вас зовут? — Лагир, государь. — Откуда вы родом? — Я гасконец, государь. — Чей это труп?

— Человека, который ночью вошел ко мне в темницу и вызвал меня на поединок.

— Значит, это не ваш сообщник? — с изумлением воскликнул король.

— Это один из моих приближенных, сир Лев д'Арнембург, — ответил герцог Гиз. — Но где же второй пленник? — Д'Арнембург выпустил его на свободу, — ответил Лагир.

— Так, значит, это он ускакал ночью, одевшись в доспехи Льва? — крикнул Гастон. Король топнул ногой и сказал с раздражением:

— Дело слишком темное, необходимо скорее пролить свет на него!

— Если вы, ваше величество, соблаговолите выслушать меня, то будет пролит полный свет! — почтительно сказал Лагир. — Говорите! — приказал король.

— Этот дворянин, теперь убитый мною, поклялся мне в вечной ненависти и, чтобы свести со мною старые счеты, воспользовался тем, что меня привезли сюда. Поэтому он пришел сюда предложить моему товарищу поменяться с ним одеждой… — Но для чего?

— Для того, чтобы драться со мною смертным боем. Результат последнего был печален для него: он пал в этом бою мертвым.