Лайон де Камп - Стрелы Геркулеса

• Название: Стрелы Геркулеса
• Автор: Лайон де Камп
• Издательство: АСТ, Ермак
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-019198-7

Молодой греческий конструктор Зопирион изобретает катапульту. Дионисий, тиран сицилийского города Сиракузы, понимает всю важность этой удивительной машины, способной метнуть копье дальше любого человека. С тридцатью такими машинами он мог бы покорить весь мир. Зопирион вместе со своей возлюбленной Коринной собирался следовать в жизни идеям великого Пифагора, но судьба теперь манит его властью и золотом...

«Стрелы Геркулеса» — редкий пример рассказа о таком негероическом человеке, как изобретатель, наглядно демонстрирующий нам основной, пожалуй, мотив творчества де Кампа. Он — рассказчик. Придумывает и рассказывает занимательные истории, когда откровенно смешные, когда страшные, а когда и просто ироничные.

---

Следующие две игры прошли по такому же сценарию. Проиграв три обола, Зопирион забеспокоился. Разница в пол-обола могла существенно повлиять на наличие или отсутствие обеда в один из прекрасных дней. Юноша очень обрадовался, когда кельт поднял глаза и произнес:

— Хвала богам, мы поворачиваем обратно к земле! А я уже начал было опасаться, что мы подплывем к краю мира и свалимся с него!

— Судя по последним теориям, мир бескрайний. Он круглый, как мяч.

— Да брось ты! Если бы он был круглый, с него стекла бы вниз вся вода!

— Нет, не стекла бы, потому что «низ» — это направление к центру земли. Иными словами, если бы ты был от меня на противоположной стороне земли, твой «низ» для меня был бы «верхом» и наоборот.

— Может, не стоит подшучиваешь над бедным необразованным кельтом, а? Каждый знает, что «верх» — это верх, а «низ» — это низ. Разве возможно, чтобы каждый из них одновременно был и своей противоположностью?

— Представь, что мы стоим по обе стороны от мачты. В этом случае она находится к югу от тебя и к северу от меня. И если нас спросят, в какой стороне мачта, мы дадим ответы, отличные друг от друга. Но оба окажемся правы.

Сеговак кивнул.

— Со всем уважением к тебе и твоим знаниям, я все-таки не верю. А потом умные греки придут к выводу, что не духи навлекают на людей болезни, или что человек произошел от обезьян.

— Вполне возможно. Один философ уже выдвинул теорию, что человек произошел от рыбы.

— Ага! Среди вас простой человек не может чувствовать себя уверенно. Даже если ты в чем-то абсолютно уверен, обязательно появится бездельник вроде тебя и выведет из душевного равновесия заявлениями вроде «это совершенно не так». — Кельт зевнул и потянулся. — Посплю-ка я чуток, пока эти теории не начали бродить у меня в голове.

Как и предсказывал помощник капитана, подул северный ветер. На закате «Муттумалейн» бросил якорь в одной из превосходных гаваней Велии. В ней стояли на якоре или лежали на берегу рыболовецкие суда и торговые корабли. У некоторых еще не был закончен ремонт после зимовки: там и здесь сновали люди, конопатили и красили корпуса, чинили оснастку.

Люди с «Муттумалейна» устало двинулись в город. Их взглядам открылась обширная равнина, плотно застроенная домами. Хмуро стояли стены, а над ними возвышался акрополь с храмом на вершине.

— Я не предполагал, что Велия — такой крупный город, — заметил Зопирион.

— Да, это так, — ответила Коринна. — Он стоит в одном ряду с Тарентом и Неаполем. Жители Велии называют ее Западными Афинами, и во многом из-за ее философов.

— Здесь мы должны, наконец, подыскать подходящее жилье. Кстати, кто видел легендарную жену капитана Ифбаала?

— Я не видел. Начинаю думать, что женщина мертва, а у него мания возить с собой ее тело, — предположил певец Гиппомедонт.

Сеговак, будто внезапно проснувшись, добавил:

— Если эта несчастная на самом деле мертва, то скоро мы об этом узнаем.

— Если только он ее не засолил, как засолили дядю госпожи Коринны — заметил Гиппомедонт. — Я знал одного человека, который настолько любил труп, что…

Музыкант замолчал, заметив Ифбаала, трусившего мимо них на взятом внаем осле. Капитан ехал, низко склонив голову, а с лица не сходило обычное озабоченное выражение.

— Он отправился в город к купцу, торгующему соленой рыбой.

На этот раз путешественники остановились в хорошей гостинице с отдельными комнатами для женщин. Сидя в таверне гостиницы, Гиппомедонт настроил лиру и запел чистым тенором.

Художник, заполни мою неясную пустоту,
О Родосский мастер,
Приди, нарисуй мою возлюбленную, которой нет,
Такой, как я ее опишу:
Нарисуй ей волосы, черные и блестящие,
И если краски будут точны,
Попробуй создать ее.
Пусть она благоухает ароматной росой,
А под тенью волос нарисуй ее
Алебастровое чело,
Черные брови пусть лягут дугой…

Певец послал по рядам свою шляпу, и в этот момент в дверях показался капитан Ифбаал.

— Завтра мои люди могут поспать подольше, — как всегда грубовато произнес он. — На рассвете, когда откроется рынок, пополним запасы рыбы, а потом сразу же отплываем. Не опаздывайте!

Утреннее солнце теплым светом заливало агору [38] Велии, где торговцы пирогами и кровяной колбасой раскладывали на прилавках свой товар, продавцы жареных орехов и горячей душистой воды разжигали свои жаровни. Торговцы раскладывали на прилавках товары; распевались, подготавливая свои голоса к дебатам, ораторы; нищие тянули свои жалостливые просьбы, предсказатель судьбы приготовил изрядно потрепанный череп и прочие магические атрибуты. Разминался жонглер, подкидывая мячики, а хозяин дрессированного медведя завтракал вместе с питомцем буханкой хлеба.

Три философа неистово спорили о различиях между Тем, Чтобы Быть и Тем, Чтобы Стать, а также о множественности или единстве Истинного Бытия. Их окружала восторженная толпа любопытных, среди которых стоял и кельт. Сеговак, одетый в клетчатую юбку и блузу, слушал, раскрыв рот от изумления. Зопирион с Коринной и ее оставшимися двумя слугами возвращались с акрополя, где они бегло осматривали храмы. Несколько ребятишек признали в них чужеземцев и принялись громко выпрашивать деньги, протягивая ладошки.

— Убирайтесь, — прикрикнул на них Зопирион и тут же повернулся к Коринне: — Моя дорогая, почему ты плачешь?

— Они напомнили мне моего маленького Ахирама. Как мне убедить тебя помочь спасти его?

— Не мучай меня, пожалуйста! Я сделаю для тебя все, что в моих силах, но ты же знаешь, я дал слово!

— Обещания дают для того, чтобы их нарушать.

— И тебе, и всем остальным? Я не такой человек… Эй, Сеговак, не лучше ли нам вернуться на корабль?

— Значит, идем, о юный господин, значит, идем, — будто пробудившись ото сна, произнес кельт. Мудрая женщина вела такие прекрасные речи, а я не понял ни слова из них. Скажи мне, заложен ли в подобных великолепных речах хоть какой-то смысл? Или их заводят после того, как наслушаются речей других сумасшедших, как я сейчас?

— Именно об этом они и спорили: реален или нет предмет их дискуссии. Но раскрою тебе секрет. Это — работа на публику, почти как поединок, в котором противники заранее сговорились. Здесь никто даже не будет ранен.

— А зачем же тогда это нужно?

— Они демонстрируют свой ум и завлекают в ряды себе подобных богатых юнцов. Теперь это называется риторическим образованием.

— И юноши платят за получение знаний о Том, Чтобы Быть и о Том, Чтобы Стать?

— Именно так. А также учатся аргументировать, спорить и произносить речи.

— Ох, до чего же здорово, должно быть, быть юным богатым эллином и учиться спорить и произносить речи! У кельтов тоже есть великолепные ораторы, но думаю, здесь им есть чему поучиться.

Путники взошли на борт «Муттумалейна» в тот момент, когда была поднята последняя корзина с рыбой. От нее в воздухе разносился сильный запах рыбы. Зопирион бросил быстрый взгляд на каюту, но не обнаружил в ней признаков жизни. Небо снова заволокло тучами.

На палубу поднялся последний пассажир, матросы втащили трап и принялись поднимать якоря, когда неожиданно с берега раздался крик, при звуках которого все невольно обернулись. На пляже неистово размахивал руками, подавая знаки, юноша. Разбрызгивая воду, он бросился по мелководью к кораблю, подпрыгнул, уцепился за якорную цепь и обезьяной забрался на борт. Тяжело дыша и оставляя за собой мокрые следы, он подошел к капитану Ифбаалу.

— Не найдется ли у вас каюты еще для одного пассажира? — переведя дыхание, спросил он. — Как далеко вы идете?

— Да, место есть. А идем в Леос, Темпос и Мессану; потом на запад в Панорм и порт приписки — Мотию.

— Мне нужно добраться до Сиракуз. Можно доплыть с вами до Мессаны, а там пересесть на корабль, идущий в Сиракузы?

— Думаю, да. Там полно судов, плавающих вдоль побережья. Плата за проезд — одна драхма.

— Клянусь Гераклом, это слишком! За такие деньги я смог бы купить билет на государственную галеру!

Ифбаал пожал плечами.

— Или плати, или убирайся. Но почему-то мне не верится, что ты снова воспользуешься якорной цепью и вплавь доберешься до берега.

Ифбаал пристально вглядывался в берег. На дороге, ведущей к гавани, появилась группа бегущих мужчин. Они были далеко и казались крошечными. Один из них на бегу придерживал обеими руками пурпурный плащ судьи. Его спутники были вооружены пиками.

— Фу! Думаю, будет лучше принять ваши условия. Возьмите! — бросив испуганный взгляд в сторону берега, пробормотал юноша.

Зазвенели монеты.

— Поднимай парус, Асто! Итак, молодой человек, кто ты?

— Алексит сын Крата. Я…

Группа преследователей выбежала на берег. Над водой разнеслись их крики.

— Капитан Ифбаал! Вернитесь! Высадите того человека! Он нам нужен!