Маркиз де Сад - Жюльетта. Том I

• Название: Жюльетта. Том I
• Автор: Маркиз де Сад
• Издательство: Продолжение Жизни
• Жанр: Эротика
• Год: 2003
• ISBN: 5-94730-002-8

Этот том включает первую, вторую и третью книги одного из самых значительных произведений скандально известного маркиза Донасьена Альфонса Франсуа де Сада (1740-1814) — романа «Жюльетта».

В нем, как и в других своих сочинениях, маркиз де Сад описывает весьма жестокие способы сексуальных «развлечений» высшего сословия Франции середины XVIII века, поэтому это издание будет интересным для всех любителей жесткой эротической литературы.

---

— Везите меня в резиденцию господина Сен-Фона, он вам все объяснит.

Растерявшийся сержант не осмелился возражать, хотя мне все-таки связали руки; карета тронулась, я сидела между двух мрачных и молчаливых субъектов, а из моего влагалища продолжала вытекать густая липкая сперма: вот уж правду говорят, что и цепи сладостны для злодея, потому что продлевают спазмы наслаждения.

Сен-Фон еще не ложился, и слуга пошел предупредить его; когда меня ввели в кабинет, я увидела улыбающегося министра.

— Все в порядке, — бросил он сержанту, — если бы вы не привезли эту даму в мой дом, не сносить бы вам головы. А теперь можете быть свободны, вы честно выполнили свой долг. А это происшествие должно остаться в тайне: оно вас не касается. Надеюсь, вы меня поняли?

Оставшись наедине со своим любовником, я во всем призналась, и пока рассказывала все подробности своего приключения, член его набухал, твердел на глазах, а к концу рассказа взметнулся вверх. Он поинтересовался, полюбовалась ли я предсмертной агонией несчастной женщины, и я ответила, что, к сожалению, у меня не было времени.

— Я так и думал. В подобных обстоятельствах вся беда в том, что удовольствие не бывает полным, всеобъемлющим.

— Вы правы, но и в случайном уличном преступлении есть своя прелесть.

— Знаю, знаю, у меня немало таких за плечами; в них тоже есть приятные моменты: нарушение общественного порядка, скандал и тому подобное, включая особую строгость закона к таким проступкам, в конце концов, можно причислить к ним крайнюю нужду этой женщины… Но вообще-то похвастать тут нечем. Ты могла бы привести ее к себе домой, и мы оба получили бы хорошее развлечение. Кстати, сержант не узнал ее имя?

— Если не ошибаюсь, господин мой, ее звали Симон.

— Симон. Ну конечно же! Я рассматривал это дело несколько дней тому назад. Действительно, Симон. Мужа я отправил в тюрьму, а ребенка поместили в детский приют. Знаешь, Жюльетта, эту женщину я хорошо помню: прехорошенькая и приличного происхождения. Я берег ее для твоих забав, и она сказала тебе правду, что ее семья когда-то процветала, и если бы не банкротство и разорение… Значит, ты просто наложила заключительный штрих на мое преступление, тогда этот факт делает всю историю привлекательной от начала до конца.

Возбуждение Сен-Фона довершил мой мужской костюм. Он увел меня в будуар, где принимал меня в первый раз, когда я пришла в его дом. Появился лакей, Сен-Фон, дрожащими от вожделения руками расстегнул мне панталоны и велел ему целовать мне ягодицы, потом взял в руку член слуги и стал тереть его конец о мой задний проход, затем ввел его внутрь; в довершение всего сластолюбец овладел мною сзади, заставив меня сосать лакейский член, а когда я сделала его твердым как жезл, он вставил его в свою задницу. После он признался мне, что в большей мере его оргазм ускорила мысль о том, что он наслаждался задом женщины, которая заслуживает виселицы.

— А этот молодец, что трахал меня, — добавил министр, — первостатейная шельма: я шесть раз спасал его от казни. Ты обратила внимание на его член? Великолепный образчик, не правда ли? А как мастерски он им владеет! Кстати, Жюльетта, пока не забыл: вот деньги, которые я обещал за твое самостоятельное преступление. Карета ждет, можешь отправляться домой, а завтра уедешь в поместье возле Со, которое я купил для тебя в прошлом месяце, возьми с собой прислугу — четырех служанок тебе будет достаточно, разумеется, самых привлекательных, а также повара, дворецкого и троих девственниц, предназначенных для следующего ужина. И жди от меня дальнейших инструкций. Вот пока и все.

Я ушла, очень удовлетворенная успехом своего преступления, переполненная приятными чувствами от того, что совершила его, а наутро уехала из Парижа.

Не успела я устроиться в сельском поместье, стоявшем отдельно от ближайших селений, не менее уединенном, чем жилища отшельников. Тебаида[77], как служанка сообщила, что прибыл незнакомый человек, весьма благородный на вид, и сказал, что его послал министр и что он желает поговорить со мной.

— Пусть подождет, — ответила я и распечатала послание, которое он привез от Сен-Фона. Прочла я следующее: «Пусть ваши люди немедленно схватят подателя сего письма и бросят в один из казематов, которые я выстроил в подвалах дома. Этот человек ни в коем случае не должен иметь возможности бежать, ты за него отвечаешь головой. Скоро появятся его жена и дочь — поступи с ними точно так же. Это мой приказ. Выполняй его в точности и не бойся употребить всю жестокость, на которую ты способна. До скорой встречи». И я велела пригласить незнакомца.

— Сударь, — начала я, приняв самый радушный и приветливый вид, — так вы действительно друг его светлости?

— И моя семья и я сам долгое время пользовались его расположением и добротой, сударыня.

— Это видно из письма, сударь… Позвольте я дам слугам указания, чтобы вас устроили так, как того желает министр.

Предложив ему сесть, я вышла из комнаты.

Мои лакеи, которые были скорее моими рабами, нежели слугами, раздобыли веревку, и вернувшись вместе с ними, я громко сказала:

— Отведите этого господина в апартаменты, которые отвел для него его светлость. — И мои сильные, как быки, телохранители бросились на гостя, вмиг скрутили его и отвели в мрачное подземелье.

— Я протестую, сударыня! Это ужасное недоразумение! — кричал незнакомец, несчастная жертва нашего с Сен-Фоном коварства.

Я осталась глуха к его мольбам и неукоснительно выполнила инструкции министра: отчаянные вопли узника остались без ответа, и я сама закрыла ключом дверь его темницы.

Поднявшись в гостиную, я услышала, как к дому подъехал экипаж. Из него вышли жена и дочь моего гостя, которые предъявили мне верительную грамоту — точную копию первой.

Ах, Сен-Фон, восхищенно подумала я, не спуская глаз с обеих женщин, любуясь красотой матери, породистой статной женщины тридцати шести лет, и нежной скромностью и грацией дочери, только что вступившей в свое шестнадцатилетие; ах, Сен-Фон! как уживается ваша мерзкая чудовищная похоть с вашими министерскими обязанностями? Ведь все, что вы делаете, диктуется исключительно вашими пороками, но не интересами страны.

Я с удовольствием описала бы все стоны и вопли несчастных женщин, когда их грубо втолкнули в подвал, но скажу лишь, что была тронута слезами матери и дочери не более, чем возмущением отца, и была озабочена только тем, чтобы надежно запереть узников столь высокого положения до появления Сен-Фона.

Размышляя о том, какая участь могла ожидать их, я не допускала и мысли, что речь идет о простом заточении, поскольку чувствовала, что просто создана для роли палача, хотя и не получила никаких указаний на сей счет. Пока я ломала над этим голову, мне сообщили о прибытии четвертого персонажа. Каково же было мое искреннее изумление, когда я увидела того самого человека, который, как вы помните, во время первой моей встречи с Сен-Фоном три раза ударил меня по плечам палкой по приказанию министра.

«Прими этого человека со всем радушием и хорошо обращайся с ним, — прочитала я в записке, — ты должна его помнить, потому что до сих пор носишь на теле следы его длани. Он будет играть главную роль в драме, которая разыграется завтра; это палач из Нанта, который по моему приказу должен умертвить твоих узников: мне строго-настрого велено представить их головы королеве к послезавтрашнему дню, я и сам бы с удовольствием помахал топором, если бы Ее Величество не выразила странного желания принять их останки из рук официального палача. По этой причине я направляю к тебе этого человека, хотя он и сам еще не знает, что ему предстоит делать. Прошу тебя проинструктировать его, однако ни в коем случае не позволяй ему взглянуть на смертников — это чрезвычайно важно. Жди меня завтра утром. А пока можешь позабавиться с ними, особенно не церемонься с дамой. Ничего не давай им, кроме хлеба и воды, и лиши дневного света».

— Сударь, — повернулась я к молодому человеку, — министр пишет, что мы с вами уже знакомы. Я действительно не забыла, как вы…

— Да, сударыня. Но, увы, приказ есть приказ.

— Вы правы, и я не держу на вас зла, — я протянула ему руку, которую он поспешно и пылко поцеловал. — Однако пора обедать. Пройдемте к столу, заодно и побеседуем.

Делькур — так звали палача — был очень приятный и обходительный мужчина двадцати восьми лет, и на этот раз он произвел на меня весьма недурное впечатление. Я оказала ему самые искренние знаки внимания и, когда с обедом было покончено, сразу пошла в атаку. Она была успешной, а обнаружив у него между ног великолепный инструмент, я пришла в полный восторг.

— Ради бога, дорогой, — сказала я, — вытащи эту штуку, я хочу видеть, что ты там прячешь. О, какая восхитительная штучка, она приводит меня в экстаз! А твоя профессия заставляет дрожать от вожделения, одним словом, ты должен сейчас же удовлетворить меня.