Донасьен Альфонс Франсуа де Сад - Жюльетта

• Название: Жюльетта
• Автор: Донасьен Альфонс Франсуа де Сад
• Издательство: НИК
• Жанр: Эротика
• Год: 1992
• ISBN: 5-8398-0010-4

«Жюльетта» – самый скандальный роман Маркиза де Сада. Сцены, описанные в романе, достойны кисти И. Босха и С. Дали. На русском языке издается впервые.

Да, я распутник и признаюсь в этом, я постиг все, что можно было постичь в этой области, но я, конечно, не сделал всего того, что постиг, и, конечно, не сделаю никогда. Я распутник, но я не преступник и не убийца… Ты хочешь, чтобы вся вселенная была добродетельной, и не чувствуешь, что все бы моментально погибло, если бы на земле существовала одна добродетель.

Маркиз де Сад

Маркиз де Сад, самый свободный из живших когда-либо умов.

Гийом Аполлинер

Представляете, если бы люди могли вывернуть свои души и тела наизнанку – грациозно, словно переворачивая лепесток розы, – подставить их сиянию солнца и дыханию майского ветерка.

Юкио Мисима

---

– Кто она такая?

– Моя супруга.

– Ах, это вы, Шарлотта, – сказала я. – Я много слышала о вас: говорят, вы такая же блудница, как ваши сестры, но платите больше. Поглядим, однако, так ли это на самом деле.

– Если вы не хотите со мной ссориться, – вмешался недовольный Фердинанд, – вы должны с надлежащим уважением относиться к королеве.

– Пусть скажет свои желания, и я употреблю все средства удовлетворить их.

Тогда Шарлотта Лотарингская, обхватив меня за шею, тысячью поцелуев дала мне понять, что я ей понравилась и что она предвкушает обещанные наслаждения. Все условности были отброшены в сторону, и Фердинанд сам раздел нас обеих. Потом появился паж-подросток, очаровательный, как херувим, и король снял одежду и с него. Мы с Шарлоттой, улегшись на кушетку, начали ласкать друг друга, а Фердинанд, не спуская с нас глаз, страстно целовал пажа в губы и щекотал ему задний проход.

Да, друзья мои, эта Шарлотта была необыкновенной женщиной! Само бесстыдство свило себе гнездо во влагалище этой венценосной потаскухи; она крепко прижималась ко мне всем телом и неистово терлась своим клитором о мой лобок; одним пальцем она мастурбировала мне анус, а ее язычок, глубоко проникнув мне в рот, жадно слизывал мою слюну; блудницу словно пожирал ненасытный огонь, и вожделение сочилось из всех ее пор. Немного позже я переменила позу: обхватила ее голову бедрами, прижалась губами к ее влагалищу, и мы долго, исступленно сосали друг друга. С каким восторгом она возвращала мне то, что я выливала в ее рот! Моя вагина заполнила его спермой, и я сама, тая от блаженства, глотала ее поминутно извергавшиеся соки. Когда мы выжали из себя всю сперму до последней капли, она потребовала помочиться ей в рот, я попросила ее сделать то же самое, и мы высосали всю жидкость друг из друга.

Шарлотта была красавицей; у неё была необыкновенно белая кожа, высокие и твердые груди, упругие и атласные ягодицы, а бедра отличались изысканными пропорциями; было очевидно, что она многоопытна в самых разных плотских утехах, но ее тело оставалось по-девичьи свежим, и оба отверстия были по-девичьи узкими и трепетными {Этот портрет списан с натуры. (Прим. автора)}.

– Ах, любовь моя, – заговорила я, очарованная ее прелестями, – не желаете ли обменяться более ощутимыми ласками?

– Тогда вам понадобится вот это. – И Фердинанд протянул нам пару искусственных фаллосов. Вооружившись этими орудиями, мы принялись энергично массировать друг друга. В какой-то момент мой зад оказался прямо перед лицом короля, который вначале гладил его нежно и благоговейно, затем осыпал жаркими поцелуями.

– Прошу вас оставаться в таком положении, – сказал он мне несколько минут спустя, – я намерен совершить с вами содомию, пока вы сношаете мою жену. Эй, Зерби, помоги мне.

Эта сцена продолжалась ещё несколько минут, после чего король поменял нас местами и овладел своей женой, которая в это время продолжала скоблить моё влагалище. Потом он заставил юношу содомировать ее, а я облизывала ей вагину, и в конце концов он сбросил семя в задний проход своего пажа, который как раз наставлял ему рога.

После непродолжительного отдыха, посвященного взаимным нежным поцелуям и ласкам, мы возобновили свои занятия. Фердинанд вторгся в мой зад, прильнув губами к заднему проходу Зерби, заставил мальчика испражняться себе в рот, а жену попросил пороть себя; минуту спустя он оставил меня, взял розги и довольно ощутимо выпорол нас всех троих; вслед за тем сама королева обрабатывала розгами мои ягодицы и бедра, и я поняла, что флагелляция была в числе ее излюбленных страстей – она не успокоилась, пока не увидела кровь; потом она сосала член пажа и яростно тискала мои ягодицы, пока супруг сношал ее в зад. Еще через некоторое время мы окружили Фердинанда: я взяла в рот его член, жена сократировала его и щекотала ему яички, паж, оседлав его грудь, прижимался анусом к губам его величества, который завершил эту процедуру в невероятном возбуждении.

– Не понимаю, почему мы медлим и не свернем шею этому юному нахалу, – вдруг сказал он, хватая за горло пажа, который жалобно заскулил и завращал глазами.

– Вздерните его, – подала голос королева.

– Радость моя, – воскликнула я, целуя очаровательную Шарлотту, – так вы тоже любите жестокие забавы? Если это так, я вас обожаю ещё больше. Вы, конечно, слышали о милой шутке китайского императора, когда он кормил своих золотых рыбок гениталиями детей своих рабов?

– Разумеется. И я с удовольствием сделала бы то же самое. Давайте, Фердинанд, покажем, на что мы способны. Эта женщина восхитительна, в ней есть ум, характер и воображение; я уверена, что она разделяет наши вкусы. Вы, друг мой, будете палачом Зерби, а мы вспомним, что истребление живого существа – самый сильный возбудитель для плотских услад. Повесьте Зерби, дорогой супруг, повесьте немедленно! Жюльетта будет ласкать меня, пока я наслаждаюсь этим зрелищем.

Все произошло очень быстро: Фердинанд повесил пажа с таким искусством и с такой ловкостью, что мальчик испустил дух ещё до того, как мы приступили к мастурбации.

– Увы, – вздохнула Шарлотта, – мне никогда не везет: он умер, а я не успела приготовиться. Ну да ладно, спустите его на пол, Фердинанд, и подержите его руку – я хочу, чтобы она приласкала мне вагину.

– Нет, – возразил король, – этим займется Жюльетта, а я буду содомировать труп; говорят, это ни с чем не сравнимое ощущение, и я хочу испытать его. О, какое блаженство! – завопил он, вломившись в ещё теплую задницу. – Не зря утверждают, что слаще этого нет ничего на свете. Какая хватка у мёртвого ануса!

Между тем жуткая сцена продолжалась; Зерби, конечно, не вернулся к жизни, но его палачи едва не скончались от удовольствия. Последнее извержение Шарлотты произошло таким образом: она распласталась на холодевшем теле пажа, супруг целовал ей клитор, а меня она заставила облегчиться себе в рот. В виде вознаграждения за услуги я получила четыре тысячи унций, и мы расстались, пообещав друг другу в скором времени встретиться в более многочисленной компании.

Вернувшись домой, я рассказала сестрам о странных вкусах его величества короля Сицилии {Фердинанд носил титул короля Неаполитанского и Сицилийского.}.

– Чудесно, – заметила Клервиль, – когда такие страсти встречаются у тех, кого Природа выделила среди прочих умом, богатством или властью.

– Но это же вполне объяснимо, – сказала Олимпия, которую мы называли только по имени, чтобы не скомпрометировать ее славную фамилию, – более того, нет ничего неестественного в том, что самые изысканные формы наслаждения отличают людей, которые обладают даром исключительной проницательности или стоят выше других благодаря милостям фортуны, сделавшей их деспотами. Человек высокого интеллекта, обладающий властью или богатством, наверное, не может наслаждаться так, как это делают простые смертные. Если он захочет сделать свои удовольствия более утонченными, он неизбежно придет к убийству, ибо убийство – высшая степень удовольствия: его диктует сладострастие, убийство – это часть эротики, одна из прихотей эротического сознания. Человеческое существо достигает последней стадии пароксизма в плотских утехах только через приступ ярости; человек мечет громы и молнии, изрыгает ругательства, теряет всякое чувство реальности и меры, теряет над собой контроль и в это критическое мгновение обнаруживает все признаки брутальности; ещё один шаг – и он становится варваром, следующий шаг – и он делается убийцей; чем больше в нем ума, тем изощреннее его мысли и поступки. И всё-таки одно препятствие сдерживает его: он либо боится заплатить слишком большую цену за свое удовольствие, либо опасается закона; избавьте его от этих глупых страхов посредством золота или власти, и вы толкнете его в мир преступлений, так как безнаказанность успокоит его, и ничто не остановит человека, если помимо богатого воображения он обладает неограниченными средствами.

– Тогда, – сказала я подругам, – мы трое находимся в завидном положении: у нас есть огромные богатства, и Фердинанд гарантировал нам абсолютную безнаказанность.

– Черт возьми! – воскликнула Клервиль. – Как воспламеняет меня эта сладостная уверенность! – С этими словами шлюха задрала свои юбки, расставила ноги, раскрыла пальцами нижние губки и продемонстрировала нам пунцовое, наполненное жаждой и ожиданием влагалище, которое, казалось, бросает вызов всем мужским органам Неаполя.

– Я слышала, в этом краю водятся великолепные копьеносцы, – продолжала она, – пусть Сбригани позаботится, чтобы мы не пропустили ни одного.

– Я ещё вчера обо всем договорился, – заявил с гордостью наш услужливый спутник. – Заплатил нескольким поставщикам, и теперь каждое утро в вашем распоряжении будут две дюжины симпатичных молодцев в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти; я сам буду проверять их, и если, несмотря на мои строгие требования, вам попадутся негодные экземпляры, мы их тут же отбракуем...