Антон Блажко - Единственный чеченец и другие рассказы

• Название: Единственный чеченец и другие рассказы
• Автор: Антон Блажко
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Хватило его почти на три года с мелкими перерывами, но ярмо к хребту не прирастало. Мзды не брал, да и не предлагали, перспективы отсутствовали, завучество через месяц бросил - уйма мороки за прибавленный грош. Одно и то же изо дня в день, растущие негодяи и клинические дебилы, которых часто хотелось прибить; нравы в кратчайший срок эволюционировали радикально, курящий в сортире шкет на замечание посылал, с кодлой за спиной мог врезать. Правда, заведения волей обстоятельств менял не ахти - округ все поляризовалось, элитные гимназии и лицеи в кадрах не нуждались. Самое же гнусное заключалось в том, что на двух ставках с классным руководством, часами труда, физкультуры, черчения, психологии семейных или каких там отношений, одну четверть даже странного предмета ОБЖ ("Основы безопасности жизни"), напрасно сменившего военную подготовку в стране с призывной армией, существовать решительно не удавалось.

Против всего, что в подобных условиях случается делать женам, супруга раза не попрекнула его трудностями даже в размолвки. Окончив музыкальное училище, на ниву педагогики она не рвалась, хотя когда-то вела кружок при Дворце пионеров. Выпестовав сына до ясельного возраста, с началом тяжких времен устроилась в косметический салон, бывшую парикмахерскую, освоив весь спектр услуг от причесок до наращивания когтей зажиточным дамам и прокалывания ушек хнычущей малышне. Периодами на ее жалованье держались всей семьей. Отбывая на работе с утра до вечера шесть дней в неделю, успевала тащить дом, поддерживать форму, не теряла оптимизм и подумывала записаться на массажные курсы...

Кончались весенние каникулы; заметив пустой взгляд мужа, устремленный мимо телевизора, она погладила по щеке:

-- Федорра, ты что?

-- Опять завтра туда идти...

Жена накрыла его длиннопалую ладонь своею:

-- Знаешь, уходи оттуда. Как-нибудь перебьемся, а там что ни есть придумаем.

Через пару дней на улице состоялся разговор об удачливом компьютерщике. Федорин разыскал дома его телефон и, не откладывая, тем же вечером позвонил...

-------------------------

Чайник остыл, тащиться к столовой не хотелось, оставшиеся войска дрыхли законные полчаса. Печек в жилищах не топили, хотя ночью бывало холодно, убрав от тесноты. Теперь можно было добрать сна. Консервную банку и скомканный боевой лист выкинул за порог - бойцы подберут, наводя порядок, крошки смахнул на пол. Остающийся на базе офицер вставал раньше ехавшего в сопровождение, поднимал личный состав и отдавал нужные распоряжения, собирал товарищу поесть. Вместо знаменитой армейской тушенки, переполнившей на воле ларьки, жрать случалось перловую дрянь с комбижиром, прежде называвшуюся "Завтрак туриста", сухие твердокаменные каши, значившиеся мясными, сельдь с рисом и что-то вовсе неясное, соевый фарш или колбасный розовый полуфабрикат. Тушенина шла хорошо разогретая, покромсанная на куски.

Перед выездом стоило заправляться поплотнее, горячим - могло статься, что на день и два. Колонна, поджидаемая для боевого охранения на сложном участке, могла пройти и в семь утра, и под вечер. Однажды торчали вообще до темна, Федорин под свою ответственность приказал сниматься, в горах связь практически не работала, а докричишься, скажут "жди". Выяснилось, что "ленточку" вообще отменили, им же просто забыли сообщить. К полной безалаберности внутри системы привыкалось с трудом. Внезапно гнали на высоту, заставив окопаться с техникой, и бросали на трое суток под дождем без продовольствия и боеприпасов. У бывалого воина всегда найдется горбушка, бэтэр тоже не ездит пустой, кипятили по нескольку раз одну и ту же заварку, пили со всякими крохами, пока не завалили приблудившуюся овцу. Затем так же неожиданно поступил приказ сняться и быть на базе к стольки-то. Все материли начальников за маневры и перестраховку, а скорее всего ту же дурость и бардак. Хай все же подняли: где жратва, почему не дают "сухарь" по норме? Где огневой запас? А вас придали оперативному соединению, у них и нужно было получить. Какое в ж... соединение, кто об этом уведомил, нас просто кинули, словно ошметок грязи! А вы командиры российской армии, товарищи офицеры, или где? Идите занимайтесь личным составом! Хорошо, что на них тогда не вылезли "чичи"...

К семи выгребся из землянки. Над хребтом лучилось румяное, точно барышня из постели, солнце, даря первое тепло. Не самое высокогорье, а ночью пар изо рта, днем же раздевайся хоть догола. Один дембель так и сделал, выехав со взводом за дровами и бревнами для построек, в плавках разлегся на БТРе, пока младшие призывы шуршали, и получил снайперскую пулю в висок. Так и привезли на броне, как для морга. Эта первая при Федорине смерть лишний раз подтвердила заповедь: не высовывайся, не лезь куда-либо без нужды, и если не ляжешь в настоящем бою, останешься целым.

Полк стоял на холме в центре сенокосной котловины, вытянутой к западу и охваченной лапами мохнатого гигантского зверя, меньшего из братьев, залегших южнее. Жить в лесу или подле было б сподручнее, но борющейся с населением армии он противопоказан - чащобы, скалы, болота от веку есть вотчины партизан. Свитер Федорин снял, чтобы после не возвращаться, ежился в тельнике под хэбэ. К столовой протопали практически без строя бойцы, младшие под командой сержанта изображали некое подобие шеренг, "деды" с контрактниками вольно плелись сзади, сунув кепи в карман. К счастью, "наемников", самой дикой и разложенной части войск, было немного. Составляли ее в основном свои же, отслужившие срок и оставшиеся по каким-то причинам, самой частой - дома ничего хорошего не ждало. В "миротворческие силы" по объявлениям всех подряд еще не гребли, а самостоятельно народ валил средне. Ветеранства за наведение конституционного порядка в родной стране не полагалось, боевые начислялись запутанно и шли не прямо в руки, срочникам не полагаясь вообще. Федорину с подчиненными везло, сначала думал - назначили специально, узнав об его происхождение. В роте было всего семь дембелей, от контрактников Бог избавил, убывший в отпуск командир держал бойцов в относительной дисциплине. С его отъездом она начала падать, но вмешиваться Федорин не стал. У него вряд ли бы получилось, а под занавес уже было б смешно гнуть пальцы. Сержанты работали, чувствуя с властью ответственность, "деды" сверх должного не наглели, подпрессовывая при надобности остальных, и все шло заведенным чередом.

Офицеры тоже стягивались к кормушке, шатру поменьше рядом с тентами для солдат. Бодро здоровались:

-- Привет, Михалыч!

-- И вас туда же, товарищ майор.

-- Что носы повесили, командиры?

-- А у тебя и черешок сник, как сюда прислали.

-- Ты проверял, как сейчас помню!

-- Дак мне Людка с санчасти баяла - хрен, мол, еще пойду к нему, сосис вялый и бздит по ночам!

Дружный хохот покрывал вздох:

-- Увянешь тут...

При желании можно было не ходить в пищеблок, взять порцайку на кухне или прямо из норы заслать бойца. Но в хорошую погоду столовка превращалась в клуб, да и начальство иногда выкидывало фортели - устраивало проверку внешнего вида и присутствия, соблюдения распорядка дня или собрание прямо после завтрака. Умеренная щетина со скрипом прощалась, хотя делались попытки струнить нерях:

-- Товарищи офицеры, поступило указание - всем регулярно бриться, чтобы не выделяться на фоне солдат! Для вашей же безопасности - снайперы щелкают, как семечки.

Майор Зенкевич, тоже из училища, имевший морду нового русского и одесский говорок, реагировал не вставая:

-- Тащ полковник, посмотрите на мою харю. И ще, кто-то спутает, я умоляю вас?..

Собрание грохнуло, и нововведение не прошло. Отросшую шерсть мерзко соскребать даже в цивильных условиях, а здесь представлялось и вовсе неосуществимым - с потом и грязью никакие лосьоны не спасли бы от язв. Исполняющий же обязанности командира полка носил чин рангом ниже, но настоящий служивый "под-" должен опускать. Будучи по натуре не вредным, на мелочи он умел закрыть глаза.

С командованием в полку тоже творилось Бог знает что. Родной "папа" ушел вроде как с повышением наверх, где пока что-то исполнял, то есть официально числился на прежнем месте. Присланный на смену пенсионник явно мечтал озвездиться как дагестанский коньяк и свалить подальше, но не мог быть утвержден в должности, пока ее не освободят. Особого рвения он не являл, главным образом находясь в разъездах, наверное, по важным делам. Заправлял всем начштаба Кузьмин, сам надеявшийся получить заветный пост, но временно отстраненный "варягом". Человек он был недалекий и сам подчеркивал фельдфебельство вечным "а я вам докладываю", но что-то еще держалось и функционировало в основном благодаря ему.

Офицеров всех звеньев, кроме штабного, остро не хватало. Командированные не успевали полностью заменять треть их, находившуюся перманентно в отпусках, по идее отменявшихся в условиях войны. "Спецоперация" таковой не считалась, что влекло много кровавой дури в ходе боевых действии - наступай-отступай, дерись-мирись, воюй без ущерба для мирного населения, и всяческих несуразиц служебного толка. Места отбывших занимали кадры, отряженные из министерства, округов, училищ и других невойсковых подразделений - их отрыв мыслился наименее ущербным. На деле выходил бред: Федорин, последний раз читавший какой-то устав перед экзаменом по "военке", получил взвод, обходившийся без пастыря больше года. Не успев запомнить его состав числом, был назначен замкомроты с исполнением обязанностей полного командира, так как и тот свалил. Второй человек со звездами в роте, немолодой прапорщик Шалеев, держался чуть наособицу, называл его по имени-отчеству, хотя ранговых границ здесь не соблюдали. Прибывшего с ними подполковника Стекольникова, ставшего здесь комбатом, Федорин с училища звал Васей. Чехарда прямых солдатских начальников, призванных заставлять их работать, влекла стойкое обоюдное настроение "на хрена оно, если мне (тебе) завтра уезжать"...